Я, Великий И Ужасный (СИ) - Кацман Изяслав (читать книги без сокращений .txt) 📗
"Я услышал вас, друзья" - подвожу черту под разговором.
Да, наворотила наша правительница дел. Папуасы, конечно, выкладывая мне о творящемся в последние месяцы, упор делали на дурное влияние приближенных выскочек. Но, помня нрав юной типулу-таками, в это верилось с трудом: головы с плеч текокских "сильных мужей" и приравненных к ним летели, скорее всего, по прямой указке Рами, а "негодяи" являлись просто-напросто послушными орудиями моей перьеплащеносной подруги.
"Спасибо, друзья" - говорю, держа в руках перечень казнённых в моё отсутствие именем Солнцеликой и Духами Хранимой. Его ещё предстоит вдумчиво изучить для оценки последствий самодеятельности правительницы. Под раздачу попали по большей части те представители столичной знати, от которых я сам бы с удовольствием избавился - некоторые из списка уже успели пройти через "трудотерапию" в Болотном краю, несколько поубавившую спеси, но не излечившую полностью от оппозиционных настроений и "невосторженного образа мыслей", другие же избежали "перевоспитания" только потому, что заменить их можно было точно такими же надутыми индюками, ненавидящими "сонайского выскочку". Впрочем, иных кадров у меня просто нет: все более-менее толковые не в Тенуке глаза Раминаганиве мозолили на свою беду, а при деле - кто на медеплавильнях и связанных с ними предприятиях, кто на осушаемых и осваиваемых землях Бунсана, кто в порту.
Так что для дела прогресса и величия Пеу уничтоженные "негодяями" представители папуасского истеблишмента не представляли особой ценности. Проблема была в изменившихся раскладах среди элиты: все "экстерминированные" чьи-то родственники или друзья, и с их гибелью одни группировки знати неизбежно усиливаются за счёт других. И я даже догадываюсь, кто именно выигрывает от действий типулу-таками: ласунгских или хонских "сильных мужей" в списке не наблюдается.
"Сейчас уже поздно. Всё мы устали за сегодняшний день" - встаю со стола - "Я буду думать, какого наказания заслуживают те, кто ввёл нашу повелительницу в заблуждение". Мои информаторы согласно пожимают плечами. На самом деле меня больше заботят перемены в папуасской верхушке, а не вовсе не наказание причастных к "незаконным репрессиям". С исполнителями воли Солнцеликой и Духами Хранимой то всё просто - не велики сошки. Одним пару-тройку лет "улагу", других перевести в Тинсок или Кесу с понижением в должности, ну а кто сильно "отличился" - показательно казнить. О предстоящем же неприятном разговоре с Рами я старался не думать.
Я молчал, вопрошающе глядя в глаза своей перьеплащеносной подруги. Официальное облачение правителей Пеу топорщилось у неё за спиной, придавая в сочетании с кругленьким личиком и большими глазами вид совёнка. Несчастного, нужно сказать, совёнка, ожидающего трёпки от.... Интересно, я со своим носом, довольно тонким и выступающим, в сравнении с папуасскими, на орла или какого сокола тяну? В общем, самодержица острова с испуганно-виноватым видом стояла в предчувствии громов и молний с моей стороны.
А чего ещё ждать, когда официальная и торжественная встреча Солнцеликой и Духами Хранимой типулу-таками с верным Сонаваралингой-таки, пропадавшим столько времени в заморских землях, быстро переросла в предъявление обвинений в адрес одиозных личностей из окружения повелительницы и моментальный их арест.
Наконец я не выдержал и спросил: "Что ты можешь сказать про те убийства, которые творились твоим именем, Рами, в моё отсутствие?" Солнцеликая шмыгнула носом и... разревелась, уткнувшись мне в грудь. Сквозь всхлипывания удавалось разобрать: "Я боялась... за себя... за детей... Тебя так долго не было..." В общем, мне только и оставалось гладить тэми по курчавой головёнке и успокаивающе бормотать, что, дескать, больше я никуда от неё ни на шаг.
Выяснение отношений с моим чертёнком, как ни странно, ничем страшным или тягостным не обернулось. В отличие от наказания причастных. Точнее, одного, самого запятнанного кровью. Вот не любил я никогда Кирхита, несмотря на его явную пользу в качестве инструктора для "макак" и регоев, а как дошло дело до возможности избавиться от толстяка обычным для этого мира способом - какую-то жалость даже испытываю к наёмнику. Ведь жил себе человек, зарабатывал свой нелёгкий хлеб "солдата удачи", сношал всё, что шевелится, пил кислое вино, и не повезло - оказался в неудачное время подле перетрухавшей за себя и малолетних детей правительницы дикого острова, навалив по её приказу кучу трупов, и теперь все, буквально все, жаждут его крови.
И ведь, как назло, самый удобный кандидат в "козлы отпущения": мало того, что практически всех серьёзных людей, казнённых за эти месяцы, считай, собственноручно по Тропе Духов отправил, так ещё и чужак, за которым не будет никаких кровников. В общем, ничего личного, голая политика. Так что в команде иностранных военных специалистов на одного меньше....
Впрочем, очень скоро мне стало не до мыслей о государственных делах: Раминаганива всё никак не успокаивалась, уткнувшись в грудь, а тут ещё определённая часть моего организма повела себя совершенно безответственным и пошлым, хотя и вполне предсказуемым, образом. Солнцеликая и Духами Хранимая, продолжая орошать слезами отсутствующую жилетку, среагировала на несоответствующее ситуации шевеление в районе набедренной повязки автоматически. Реветь-то она довольно скоро прекратила, но сказать, что хижина, где мы уединились для "серьёзного разговора", являлась в течение ближайшего времени средоточием тишины и покоя, язык бы ни у кого не повернулся.
"Негодяи, обманувшие всеми нами обожаемую и безмерно почитаемую повелительницу", понуро стояли на земле у помоста, изредка бросая настороженные взгляды, прямо как в песне "искоса, низко голову наклоня", на Рами, восседающую на своём троне и стоящих рядом с типулу-таками "солидных и разумных мужей", несколько поубавившихся в числе. Я же занимал своё обычное при официозных мероприятиях место - справа и на полшага впереди от Солнцеликой и Духами Хранимой. Кинумирегуй зычным голосом перечислял список прегрешений обвиняемых, творивших беззаконие именем всеми нами обожаемой и почитаемой повелительницы. Наконец он закончил.
Наступила недобрая тишина: сотни столичных обитателей, теснившихся за двойной шеренгой "макак" и регоев, отделяющих пятачок с "негодяями" от толпы зевак, с нетерпением ждали вердикта правительницы Пеу.
Настроение было препаршивейшее: вместо нормального правосудия устроили какой-то фарс, в духе сталинских судилищ над "врагами народа", когда и следствие, и сами подсудимые понимают, натянутость и абсурдность обвинений. А чего ещё остаётся делать: "Жена цезаря должна быть вне подозрений". У нас же "жена" сама "цезарем" является. Вот и пришлось в течение двух дней работать с участниками расправ над "сильными мужами", вбивая в их головы нехитрую мысль: только добросовестное сотрудничество со следствием способно облегчить их участь. Проще всего, как ни странно, оказалось с Кирхитом. Тому доходчиво объяснили, что всё равно он не жилец, и остаётся выбирать только какой будет смерть: быстрой и лёгкой или медленной и мучительной. Немного подумав, тузтец согласился: "Ладно, подтвержу всё, что скажете на вашем суде. Только чтобы действительно быстро". Остальным - Вахаку и десятку бойцов из его отряда, разжёвывать, что к чему, пришлось несколько дольше. Но и "макаки", поставленные перед выбором - или подтвердить, что толстяк-чужеземец, прикрываясь именем Солнцеликой и Духами Хранимой, совершал убийства почтенных мужей Текока и Тенука, вовлекая обманом в свои дела и их, ничего не подозревающих, или же сказать, как было на самом деле, и принять смерть за клевету на нашу правительницу.
