Я, Великий И Ужасный (СИ) - Кацман Изяслав (читать книги без сокращений .txt) 📗
Дальше были витиеватые папуасские тосты: за возвращение, за новых заморских друзей, за здравье Солнцеликой и Духами Хранимой, за будущего наследника престола Пеу, Каноку Нового. Здесь я вынужден был уточнить у сидящего по левую руку Кано. Мой сородич подтвердил: да, действительно, Рами благополучно разрешилась три месяца назад от бремени, да, родился мальчик, которого назвали в честь дяди первого типулу-таки, имя выбрали по совету говорящих с духами, которые ради этого собрались со всей Западной равнины. Если честно, мне сейчас стало немного стыдно: сам-то я на берегу не догадался поинтересоваться насчёт тэми, полгода назад дохаживавшей последние недели беременности.
Народ продолжал толкать обычный набор пиршественных речей. Я слушал из вполуха.... До Ванимуя, посвятившего свой спич государственной мудрости типулу-таками. Первые фразы на "торжественном языке" были вполне стандартными, и из состояния лёгкого осоловения, отягощенного столь же лёгким опьянением, меня не вывели. Но потом пошли какие-то намёки о дурном влиянии, от которого следует избавить всеми нами обожаемую и почитаемую повелительницу - непонятные мне, зато нашедшие живой, отклик у остальных присутствующих. Именно то, как построжели и напряглись присутствующие на пиршестве туземцы, и заставило прислушаться, что же там такое "чешет" хонский регой: не в том сейчас я состоянии, чтобы вникать в заковыристые обороты. Но едва до меня дошёл смысл слов Ванимуя, благодушное отупение как рукой сняло. Ничего конкретного сказано не было, но и маловнятных намёков хватило для создания нервозной атмосферы: вохейцы, видя нехорошее возбуждение хозяев, невесть чем вызванное, тоже напряглись. Некоторые из них машинально потянулись за отсутствующим оружием. Ответная реакция папуасов не заставила себя ждать - мои орлы и "сильные мужи" тоже потянули руки к поясам, тут же впрочем, спохватываясь, и от этого начиная раздражаться. Не хватало ещё драки между заморскими гостями и туземцами. Нужно было что-то делать.... Я выцепил глазами Хиштту, присутствующего здесь в качестве переводчика. Тот, поймав мой взгляд, вопрошающе посмотрел в лицо. Короткого кивка хватило, чтобы молодой сектант оказался рядом со мной. Вместе мы пробираемся мимо пирующих к Тхурве-Шурыму. Тенхорабит заметно нервничая, переводит слова Сонаваралинги-таки: "Тут наше, внутреннее дело. К гостям это совершенно не относится, пусть помощник посла успокоит соотечественников". "Господин контролёр", согласно кивает и начинает громко "шипеть" по-вохейски: "Не дёргаться! Местные о своих проблемах говорят. К нам никаких претензий ни у кого нет!". Постепенно народ успокаивается. Кое-кто пытается опять улыбаться соседям-иноплеменникам. Но прежняя атмосфера доброжелательного взаимного интереса улетучилась. Минут десять мы ещё сидим, в почти полной тишине, пока Ретабушва, на правах командира экспедиции, не говорит: "Дорога была дальняя и нелёгкая. Благодарим мужей Пеу за гостеприимство. Но нашим людям пора отдыхать".
Кано тут же начинает распоряжаться насчёт сопровождающих для заморских гостей. Несколько минут занимают взаимные расшаркивания и реверансы, и вохейцы отбывают восвояси, то есть в бараки на берегу. Назначенные сонаем в качестве провожатых "макаки" тащат несколько громадных корзин с мясом и сладкими корнеплодами. "Чтобы уважаемым гостям было чем подкрепиться утром" - комментирую на прощание.
Наконец чужеземцы покинули нас - даже Хиштта. Но тот просто сопровождает гостей в качестве переводчика, на всякий случай, до места ночлега, где передаст в руки Тагора. И я могу приступить к выяснению: что же такое творится в "датском королевстве", на Пеу то есть. Зная своих папуасов как облупленных, понимаю всю бессмысленность расспросов прямо здесь, на пиру: получу море ответов от всех сразу, но только не хором, а в разнобой. Потому объявляю торжественную часть трапезного мероприятия завершённой, но не запрещаю желающим продолжать банкет, так сказать, в частном порядке. А затем командую Гоку, Кано, Ванимую и ещё нескольким наиболее толковым из присутствующих следовать за мной. Направляюсь к кирпичному зданию, ещё до моего отъезда получившее практически официальное наименование "Вохейского" или "Заморского" Дома. Причём из всех существующих в папуасском языке слов, означающих строения, народ выбрал, проникшись необычностью сооружения, то, которым принято именовать сооружения для общественных нужд или мероприятий.
Пока я "ходил за моря-окияны", будущий учебный корпус с архивом и библиотекой успели отстроить "под ключ" и даже ввести в эксплуатацию: выложенный камнем и плиткой пол был, допустим, ещё при мне, а вот низкие столики для письма и плетёные из тонких ветвей и травы перегородки, разделяющие помещение на полдюжины кабинетов, этого я не застал.
"Здесь Тонеки с помощниками учит грамоте юных отпрысков, которые проживают в Обители Сынов Достойных Отцов" - поясняет Кутукори, мой старый секретарь. Не знаю, чем он занимался, пока я плавал туда и обратно, но сегодня практически не отходил от меня, быстро настроившись на рабочий лад - в отличие от остальных, пребывающих с утра в состоянии эйфории по поводу возвращения Сонаваралинги-таки.
-А это что? - указываю на связку тонких бамбуковых палок у стены-перегородки в том классе, который Кутукори определил, руководствуясь неизвестными мне соображениями, для сегодняшнего совещания.
-Не все подопечные почтенного Тонеки прилежны и достаточно почтительны к наставникам - как нечто само собой разумеющееся отвечает молодой тинса.
-Понятно - пожимаю плечами. Неужели Вестник практикует телесные наказания.... А ведь производит впечатление конченого гуманиста.... Хотя с нашим молодняком, тем более из благородных семейств, озвереет даже кот Леопольд. Кстати, только сейчас до меня доходит, что Шонека почему-то не было среди встречающих на берегу, да и в Цитадели я его не видел. Тут же спрашиваю, не случилось ли чего со старым тенхорабитом.
"Почтенный Тонеки отправился в Тин-Пау" - поясняет Кутукори - "Два дня тому назад".
-Зачем?
-Помочь наставникам, которые учат письму при тамошнем Мужском Доме.
Как-то само собой получилось, что неугомонный лидер сектантов стал курировать зарождающуюся систему папуасского образования целиком: кроме Обители Сынов Достойных Отцов в его ведение попали и все, то есть обе, начальные школы. Вот и приходится Шонеку разрываться. Что будет, когда мы и на Тенук с Хопо-Ласу распространим ликвидацию неграмотности.
-Когда вернётся? - интересуюсь.
-До новой луны обещал.
Делаю мысленный подсчёт: полностью луна истаяла дня три назад, значит ждать патриарха-тенхорабита не больше этих самых четырёх суток. Если честно, первые годы своей жизни мне, привыкшему к наличию календаря под носом, этот туземный счёт дней по фазам ночного светила был малопонятен, но затем я разобрался, и научился пользоваться не хуже остальных, главное, не забывать следить за ростом и убылью жёлто-красного диска.
Меж тем мы занимаем места за низкими столиками для письма - массивные столешницы, вместо ножек по бокам толстые плахи. Стульев нет. Ученики на корточках что ли сидят на уроках? Ладно, спрошу потом, если не забуду. Теперь же лучше выслушаю, чего тут такое творилось в моё отсутствие.
"Говорите" - обращаюсь к рассевшимся на карачках папуасам. Сам я же примащиваю свою "мятую точку" на стол. "Под чьё вредное влияние попала Солнцеликая и Духами Хранимая типулу-таками?" Ванимуй, тяжело вздохнув, открыл рот. Чем дольше говорил хонец, тем больше я мрачнел. Кано с Гоку и Итомури иногда добавляли свои пять ракушек. Мне почти не пришлось уточнять и переспрашивать. Впрочем, не надеясь на свою память, командую Кутукори записывать перечисляемые сейчас имена. Мой секретарь старательно чиркает пером по листу бумаги - света от пары масляных плошек совсем мало, ему приходится сгибаться чуть ли не вплотную к столу.
