Край непрощенных (СИ) - Пекальчук Владимир Мирославович (читаемые книги читать TXT) 📗
Кирсан ничего не ответил. Голова саднит, и желания спорить с идиотом, напялившим эсэсовскую форму, нет никакого. Хотя... он уже успел заметить, как Макс затравленно вжимает голову в плечи каждый раз, когда немец-огнеметчик, недобро поглядывая на него, проходит мимо.
- Да уж, странное место... Безумное, скорее. Девки здесь все бешеные, так и стараются меня убить... Толпа зомби едва не загнала - Святой выручил. А потом эти вот схватили... Послушай, Макс. Может, мне крикнуть тому парню с огнеметом? Я пару слов по-немецки знаю, может быть, он согласится хоть что-то объяснить, раз ты не хочешь?
- Он ничего тебе не объяснит. Он тебя просто не поймет.
- Форма-то на нем немецкая.
Макс растянулся на нарах, забросив ногу на ногу и положив руки под голову.
- И что с того, что немецкая? На мне тоже немецкая, ну и?
- Я сейчас свихнусь. Я что, попал в реалити-шоу с участием неонацистов, нарядившихся в фашистскую форму?!
- Часто слышу это слово - реалити-шоу. Правда, так толком мне никто и не объяснил, что это. Но, в общем, не ты один об этом думаешь. Кирсан, ты лучше поспи. К некоторым иногда возвращается немного памяти в кошмарах.
- Я как раз видел такой кошмар. В нем мы с женой едем на машине и врезаемся в бульдозер...
- Мне очень жаль. Только это... отстань со своими расспросами, ладно?
- Нет, не ладно! Я убегал от толпы зомби, попал в компанию придурков, наряженных гитлеровцами и викингами, меня посадили в камеру с кретином, напялившим эсэсовскую форму... Я собираюсь отсюда выбраться! Мне ответы нужны, Макс, ты понимаешь, ответы, а не тот бред, что ты несешь!
- Это и есть викинги. Кирсан, пойми одну вещь. Отсюда нельзя выбраться.
- О. Видишь, ты уже начал отвечать. Продолжай, только, пожалуйста, без сказок и бреда, ладно? Тебя устраивает сидеть в концлагере и дожидаться неизвестно чего, но меня - нет. Я должен выбраться отсюда и найти свою жену.
- Ты ее любишь?
- Очень.
- Не найдешь. Даже если она здесь, ты больше никогда с ней не встретишься. Думаю, оно и к лучшему, у тебя в душе останется хоть что-то прекрасное.
Кирсан гневно засопел.
- А ты не каркай. Скажи, Макс, тебе самому разве не хочется выбраться отсюда? Ты предпочитаешь сидеть в клетке?
- Мы все в клетке. И ты, и я, и тот, что с огнеметом. И те викинги тоже. Выхода нет. Надежды нет.
- Ты хочешь сказать, те бугаи в кольчугах - викинги? Настоящие?
- Да.
- Хм. Я на улице видел подбитый 'тигр'. Объясни мне, как тут оказались викинги и танк времен Великой Отечественной? Это гигантский розыгрыш, другого объяснения не вижу.
- Великой Отечественной? Все не привыкну, как войну называете. Для меня она была войной за тысячелетний рейх...
- Хорош уже ломать комедию, придурок, - процедил сквозь зубы Кирсан, - и давай без дебильных шуточек про войну. У меня, как-никак, дед воевал, и я не потерплю...
- Я не придурок, - мрачно, но с достоинством возразил Макс. - Унтерштурмфюрер Максимилиан Вогель, Ваффен-СС восточного фронта, к твоим услугам.
Несколько секунд они смотрели друг на друга, затем Кирсан сказал:
- Это не смешно. Совсем не смешно.
- Да, donnerwetter , я полностью с тобой согласен: ничего смешного тут нет, - мстительно прищурился Макс. - А сейчас ты еще и плакать будешь, русский недочеловек. Я перевязал тебе голову - в благодарность ты оскорбляешь меня уже не первый раз. Ладно же. Бог свидетель, я не хотел говорить, но ты меня заставил. Бог свидетель, что в этот раз в муках, которые я причиню, нет моей вины. Ответы хочешь получить? Яволь. Кто все эти люди, ты спросил? Они те, за кого ты их принимаешь. Те в кольчугах - викинги. Вон тот с огнеметом - немецкий солдат, а тот - американец. Что еще тебе угодно знать?
- И как мы все тут собрались из разных времен? - с сарказмом поинтересовался Кирсан, - уж не машиной ли времени приехали?
- Единственным естественным способом мы тут собрались. Ты спрашивал, откуда я знаю, чего ты заслуживаешь? Это просто. Ты там упоминал о толпе мертвых? Это все твои мертвые. Которых ты убил.
- Стоп-стоп-стоп!
- О, уже стоп? Ты хотел ответов, а как я начал отвечать - так сразу стоп? Нет уж. Жену хочешь найти? Не найдешь. Молись, чтобы не найти, хоть твоих молитв здесь никто и не услышит. Выбраться - не выберешься. Хочешь знать, где ты? Я скажу тебе. Есть только одно место, где могут встретиться убийцы из разных времен. Где внук русского солдата, воевавшего в сорок четвертом, может встретиться с немецким солдатом, воевавшим в том же сорок четвертом против его деда? Еще не догадался?
- От сорок четвертого до две тысячи четырнадцатого семьдесят лет, а ты выглядишь на тридцать, - спокойно возразил Кирсан.
Макс кивнул, и в его глазах появилась безысходность:
- Мне было двадцать восемь. Вот уже целую вечность мне двадцать восемь. И всегда останется двадцать восемь. Мертвые не стареют. Кошмар, который тебе снился - это были последние мгновения твоей жизни. Ты хотел знать? Теперь знаешь. Добро пожаловать в Ад.
Кирсан устало закрыл единственный зрячий глаз.
- Ты свихнулся. В твоей байке слишком много нестыковок. Начнем с того, что ты очень гладко говоришь по-русски...
- Я вообще не говорю по-русски. Две фразы, которые я выучил у сослуживцев - 'Матка, давай яйки, млеко, сало - шнелль!' и 'Рус, сдавайся'. Я говорю по-немецки, но ты слышишь русский. Точно так же, как и мне кажется, что ты говоришь по-немецки с баварским акцентом.
- Классная сказка. Я бы такое на трезвую голову не придумал.
Макс вздохнул, лег на нары и отвернулся к решетке:
- Ты хотел ответы - ты их получил. Еще и доказывать тебе что-то - уволь. Сам ищи доказательства и опровержения.
- Ладно-ладно, - поспешно согласился Кирсан, - мы в аду, только скажи, а где черти-то? Котлы с кипящей смолой? Мне двинули в глаз - и он заплыл, разбили голову - потекла кровь. Мертвые - это те, в том городе. Вот они были мертвее некуда - им мозги вышибаешь, а они и дальше двигаются. А я как Ленин, живее всех живых.
- Вот и я тоже думал, что ад - это непременно кипящая смола и костры, - снова вздохнул Макс, - а еще думал - что я туда не попаду. Видишь ли, ты почти угадал. Мертвому нельзя причинить страдания. Нельзя наказать за сделанные при жизни грехи. Как варить грешника в смоле, если он - бесплотен? Здесь, в аду, мы живем снова, если это можно назвать жизнью. Еда... она здесь... никакая. Шнапс не пьянит. Скука - это лишь первая мука для нас. Удовольствий нет, только страдания. 'Вопрос номер один' ... мне не хочется. Никому не хочется. У нас отняли все возможные развлечения. Все, ради чего мы жили. И это еще только начало.
Он сел на постели, подпер руками голову и спрятал лицо в ладонях. Кирсан молча смотрел на него, ожидая продолжения, и минуту спустя Макса прорвало:
- Ты спросил - где черти? Самообслуживание, мой друг, самообслуживание. Посмотри на меня. Я с сорокового года по сорок третий служил в концентрационном лагере. Истреблял жидов, унтерменшей, мужеложцев - с сожалением, но без сомнений. Фюрер сказал - 'так надо', Максимилиан Вогель ответил 'Яволь!'. Я верил в то, что так действительно надо. Я выполнял свой долг перед германским народом. Верил ученым, которые говорили, что унтерменши устроены примитивно и от боли страдают меньше арийцев. Верил пасторам, которые говорили, что германцы - избранный народ, а унтерменши - полуживотные без души. Вначале расстреливал сам, потом руководил расстрельной командой. Быстро продвигался по служебной лестнице: солдаты и офицеры, мои сослуживцы, не выдерживали, кадры менялись, как шляпки модницы. Через восемь месяцев я остался в своей части единственным из первоначального состава. 'С нами Бог', было написано на моем ремне, когда я еще в вермахте служил. И я думал, что это действительно так. То, что я делал - это было ужасно, но так было надо - и я держался. Железным Максом прозвали меня за стойкость и железные нервы. К сорок третьему году весь состав моего взвода сменился полностью еще раз - одни попадали в госпиталь с нервными расстройствами, кто умнее - писал рапорты и переводился всеми правдами и неправдами. Пили все. Кто пил сильно - их меняли. Кто не очень - спускалось на тормозах. Все прекрасно понимали, какая у нас работа...
