Кибердемоны. Призрак (СИ) - Зимин Дмитрий (читать книги без .TXT) 📗

На секунду он запаниковал: сколько могут стоить настоящие кедровые орехи? Но тут же выкинул это из головы. Для ведомостей Технозон его пребывание в гостинице, скорее всего, пройдет незамеченным. Вот если он арендует целый этаж, чтобы закатить вечеринку, пригласив звёзд из реалити-шоу "Сегодня на Орбите" - вот тогда какая-нибудь бухгалтерская программа отправит тревожный звоночек по инстанциям.

На секунду им завладела мысль так и поступить. А чего? Живём один раз. Нет никакой гарантии, что ему удасться отыскать Платона, да ещё и вовремя... Но только на секунду.

На самом деле Михаил, вместе со своими гончими, может катиться к веселой бабушке. Скорее всего, Платон уже мёртв. Или затихарился так глубоко, как сумел бы сделать только он - а это всё равно, что мёртв.

На секунду эго, свернувшись крошечной улиткой, рухнуло в пропасть отчаяния, а лимбическая система отдала мозгу панический приказ бежать сразу во все стороны...

Но ведь он оставил подсказку, - поспешно напомнил себе Мирон. - Он хочет, чтобы я его нашел... - и почувствовал, как эндорфины, выброшенные измученной печенью, перекрывают адреналиновую атаку надпочечников.

Отпустило.

В уголке интерактивного гостиничного экрана давно уже мигал огонёк. Сначала он был зеленым, затем оранжевым, но теперь сделался красным - рассерженное лицо Сеньора Помидора. Мирон активировал сообщение и упал на кровать.

Послание от Михаила. Еще одно напоминание о том, что Большой Брат всё видит, - подумал он, активируя сообщение. Уже собрался качнуть его в свою систему Плюс, но вспомнил, что выбросил дешевые наушники вместе с одеждой.

И похолодел.

Вместе с джинсами и курткой он избавился от трёх оставшихся колёс дексамина и пятисот миллиграмм лития. А так же от всего метформина и мозафинила - того, что могло помочь ему прожить этот день. А потом - следующий.

Забыв полотенце на кровати, он рванул к двери. Дернул ручку - в тихом, выстланном шерстяным ковролином коридоре было пусто. Только полная тётка в белоснежной наколке и крахмальном фартуке поверх синего форменного платья безучастно катила тележку, уставленную пластиковыми флаконами с моющими средствами.

- Здесь был мешок, - сказал Мирон.

- Си? - тётка не понимала по-русски. Или делала вид, что не понимает...

- Мешок, говорю. С одеждой.

- Си? - горничная подняла одну бровь и многозначительно посмотрела на обнаженные чресла Мирона.

- Ох ты чёрт... - скособочившись, он нырнул по пояс за дверь.

Тётка, надменно задрав подбородок, покатила тележку дальше.

Хрен она что скажет, - подумал он, возвращаясь в кровать. - Даже если моя одежда лежит в этой её грёбаной тележке...

Мирон представил, как надевает халат, гостиничные шлёпанцы, спускается на лифте в холл, подходит к той вылизанной девчонке за стойкой и небрежно так заявляет, что горничная спёрла его колёса... Ну, по-сути-то так и есть: метформин и мозафинил катят за антидепрессанты, а литий так вообще прописывают как здрасьте всяким там шизофреникам... Но вот за дексамин ждет статья.

Забравшись под одеяло, он некоторое время лежал, свернувшись клубочком, лелея своё новое горе и быстро, как в калейдоскопе, прощёлкивая варианты достать декс не выходя из отеля. Ни один не прокатывал.

Ладно, значит, придётся идти на концерт всухую, - после мучительной внутренней борьбы решил Мирон. - В конце концов, миллионы людей ходят по улицам каждый день - и ничего. Не дохнут. Во всяком случае, не очень часто.

А всякие психи с автоматами и террористы с самодельными бомбами, пьяные водилы и самолёты, которые, как подбитые вороны, падают с неба - это всё хрень. Дерьмо случается, и ничего с этим не поделаешь. Такие дела.

От перечисления опасностей, вымышленных и явных, которые могут приключиться с человеком на улице, легче не стало и он решил отвлечься, посмотрев файл, присланный Михаилом.

В принципе, итак понятно, как Платон покинул Башню. Просто приятно убедиться в своей правоте...

Что Платон делал в самой квартире, запись не показала - видимо, Михаил счёл это охренеть каким секретом, и запись начиналась от входной двери.

Вот Платон, одетый в дорогое кашемировое пальто, входит в лифт.

Смена кадра: кабина лифта, её Мирон видел и так. Зеркальные панели, на уровне пояса - поручень по всему периметру. Чего Мирон не заметил, так это того, что в кабине был неприметный лючок. Откинув крышку которого Платон, быстро перебирая пальцами, набрал девятизначный код, а затем закрыл люк - и тот сделался совершенно незаметен на фоне зеркальной панели.

После этого наступает темнота... Он отключил камеры.

Вот и вся информация. А гонору было - не расхлебать, - думает Мирон, прокручивая короткий ролик еще раз.

Ладно, будем рассуждать логически. Через вестибюль он не проходил - его бы засек консьерж и система распознавания робота-охранника. Значит, поехал сразу на парковку. Там его мог ждать вызванный по защищенному каналу мобиль - да хоть пять мобилей, для отвлечения внимания. Их он мог отправить по разным адресам - и исчезнуть.

Из записи следовал один-единственный вывод: брат был один и действовал без принуждения.

Закрыв глаза, Мирон еще раз прокрутил весь ролик. Теперь уже по памяти. Отметил мельчайшие детали: количество дырочек на ботинках брата - по три с каждой стороны; оттенок подошв - розовый; качество пуговиц на пальто - черепаховые, выточенные вручную; отсутствие галстука - он никогда их не признавал... То, что оттенок полоски на рубашке идеально совпадает с оттенком узора из ромбов на вязаной безрукавке, надетой под пальто... Манеру держать плечи - чуть приподнятыми, будто в постоянном ожидании удара; наклон головы, суетливые, и в то же время четкие, выверенные движения длинных пальцев, бегающих по панели в лифте.

Это без сомнения был Платон. НАСТОЛЬКО точно подделать его манеру двигаться невозможно.

Десятым чувством человека, воспитанного в бетонных джунглях, Мирон понял, что солнце ушло далеко за полдень. Характерные признаки серотонинового голодания - нормально спал он больше сорока часов назад - проявлялись всё ярче. Перед глазами будто повисла тонкая призрачная дымка, в ушах раздавался нудный свист, язык покрылся мерзким налётом, будто он выкурил целую пачку дешевых Ихейюань за раз.

Надо поспать. Если не поспать сейчас - кто знает, когда удастся прилечь еще разок?

И тут раздался стук в дверь. Мирон подскочил.

- Ваш завтрак, синьор.

Господи... - он откинулся в подушки. Совсем забыл о том, что сделал заказ. И о том, что без линии доставки заказ этот доставляют долго. Очень долго.

Намотав вокруг талии полотенце, он открыл дверь и принял - не пустив официанта даже на порог - тележку на колёсиках, сплошь заставленную тарелками под серебряными крышками. Сообразил, что в отелях принято давать чаевые, вызвал интерактивный модуль и сбросил с синей карточки какую-то сумму. Судя по широкой улыбке парня - довольно значительную.

От картошки-фри пахло детством. Временем, когда был жив отец. Он водил их с Платоном в ближайший МакДональдс по воскресеньям. Брал им с братом по хеппи-мил, себе - розовый и тягучий, как шпатлёвка, клубничный коктейль, в который добавлял изрядную порцию коньяку - его он всегда носил с собой, в старой армейской фляжке...

Сидя в одном полотенце на кровати и запихивая в себя трёхэтажный сэндвич, Мирон активировал гостиничный модуль и приказал открыть окно миланского магазина кожаных курток - там он закупался, будучи подростком, сшибающим дикие деньжищи на киберспорте.

Проваливаясь в сон, чувствуя приятную тяжесть в желудке и вкус картошки на языке, он вновь увидел своё лицо, обрамленное золотым шлемом с чёрной щеткой конских волос...

Глава 4

Чувствуя, как подбородок трётся о воротник новой кожаной куртки - восхитительно мягкой, будто из заварного крема, Мирон вышел из лифта на крышу отеля. Куртку, а так же джинсы, ботинки и бельё доставили, пока он спал. Проснулся - а покупки лежат возле кровати, каждая завёрнута в такую, будто специально помятую коричневую бумагу с логотипом Эйша-Дейтафлоу, сделанным настоящими чернилами.