Фрайди [= Пятница, которая убивает; Меня зовут Фрайди] - Хайнлайн Роберт Энсон
Однако вряд ли мне когда-нибудь придется пилотировать гиперзвездолет, а у капитана ван Коутена такой спокойный и надежный вид… И все же в этот вечер за ужином я спросила у него, как у них обстоит дело с точностью попадания в «цель».
— Та-та, мы найтем ее, — важно кивнул он. — Только отин рас пришлось послать пару репят внис на причальной лотке, штопы они купили пирожных и поискали укасатель или фыфеска.
Не зная, ожидает ли он от меня смеха или доверчивого кивка, я спросила, какие пирожные купили «репята». Но он повернулся к даме, сидящей по левую руку от него, и притворился, что не услышал вопроса. (Корабельная кондитерская делает лучшие пирожные, какие мне доводилось пробовать в жизни, поэтому… ее нужно запереть до конца полета).
Капитан ван Коутен — мужчина с очень мягкими, отеческими манерами. Тем не менее мне ничего не стоит представить себе его с пистолетом в одной руке и кинжалом в другой — сдерживающим целую толпу взбунтовавшихся головорезов.
За звездолет с капитаном ван Коутеном не страшно ничуточки.
Шизуко — не единственная, кто приставлен следить за мной. Я засекла еще четверых, и я не уверена, что это все. Почти наверняка нет, потому что иногда я оглядываюсь по сторонам и не замечаю поблизости никого из этой четверки, а кажется, по условиям «сценария» меня не положено упускать из виду ни на минутку. Кому-то может показаться, что у меня мания преследования. Но это не так.
Я — профессионалка, и я много раз оставалась в живых лишь благодаря своему умению вовремя засекать, что меня «пасут». На этом корабле шестьсот тридцать два пассажира первого класса, около шестидесяти офицеров в униформе и еще обслуга, вроде наемных танцоров и танцорш, хостесс и т. п. Последние одеваются точь-в-точь как пассажиры, но их можно безошибочно отличить по их молодости, дежурным улыбкам и заботе о том, чтобы пассажирам было весело. Пассажиры первого класса моложе семидесяти — здесь редкость (например я!). Кроме меня, есть две девчушки лет восемнадцати, один парнишка, которому еще нет двадцати, две молодые женщины и богатая пара, проводящая здесь медовый месяц. Все остальные — кандидаты в дом престарелых: пожилые, богатые, интересующиеся только своими собственными болячками. Тех, что дожили до почтенного возраста и не превратились в зануд, можно пересчитать по пальцам.
Конечно, никто из этого старья за мной не следит, как, впрочем, и никто из молодых. Обслугу я тоже отбросила в первые же сорок восемь часов — всех, включая музыкантов, танцоров и прочих. Можно было бы заподозрить кое-кого из молодых офицеров, если бы каждому из них не надо было дежурить на вахте по крайней мере восемь часов из двадцати четырех: у них просто не доставало времени на такое совместительство. Да, многие из них постоянно висели у меня на хвосте, но здесь была совсем другая причина (мое чутье меня никогда не обманывало): на тридцать молоденьких офицеров приходилось всего четверо, не считая меня, молодых женщин, а при таком раскладе у женщины должно уж очень неприятно пахнуть изо рта, чтобы за ней, как хвост за кометой, не тянулся шлейф мужиков. Все это так, но кое-кого я все же засекла. Несколько мужчин… Из первого класса? Да, они ели в нашей гостиной. Бизнесмены в деловой поездке? Однако, судя по рассказам старшего помощника, все бизнесмены путешествуют вторым классом: почти так же комфортабельно, но вдвое дешевле.
Итак, когда Джерри Мэдсен со своими друзьями повел меня в «Черную нору», в самом углу за столиком, потягивая вино, сидел одинокий парень. На следующее утро Джимми Лопес пригласил меня в бассейн, и когда мы пришли, этот парень уже был там. После ленча мы с Томом решили сыграть в карты на пару — парень оказался за нашим столиком.
Один-два раза могли быть случайными совпадениями, но… Через три дня я уже точно знала, что стоит мне оказаться вне каюты «ББ», кто-то из четверых мужчин немедленно появлялся где-то поблизости. Обычно он старается держаться от меня подальше, насколько это позволяют размеры помещения, но ни на секунду не выпускает меня из поля зрения.
Мистер Скимаа очень доходчиво объяснил мне, что груз, который я везу на себе, — «самый ценный в Галактике и ни один курьер подобного еще никогда не возил». Но я не ожидала, что он сочтет нужным «пасти» меня в звездолете. Неужели он опасается, что кто-то может попытаться выкрасть его из моего пупка? А может, меня «пасет» вовсе не мистер Скимаа, а? Может, до моего отлета с Земли произошла утечка информации? Мистер Скимаа, конечно, профессионал, но… Как насчет мистера Мосби и его ревнивой секретарши? Трудно сказать. Я слишком мало знаю о политической ситуации на Релме, чтобы строить какие-то предположения.
Позже я заметила кое-что еще: обе молодые женщины из первого класса тоже наблюдают за мной, но лишь в тех случаях, когда у мужчин просто нет такой возможности — в салоне красоты, кабинках для переодевания, женском отделении сауны. Они стараются делать это ненавязчиво, но все равно меня это раздражает и я с нетерпением жду того момента, когда, наконец, избавлюсь от своего «груза» и смогу со спокойной душой вкушать все прелести чудесного путешествия. Так что лучшая его часть предстоит после Релма. Аванпост настолько сер и уныл, что никаких экскурсионных высадок на нем не планируется. Говорят, на Ботани-Бей очень интересно, поэтому я обязательно должна побывать там — вполне возможно, позже я отправлюсь именно туда. О Релме ходят легенды, как о самом красивом и богатом месте в Галактике, и я бы хотела побывать там в качестве туриста. Жить на Релме постоянно я не собиралась — по своему государственному устройству это диктатура в чистом виде, точь-в-точь как в Чикагской империи, я этим сыта по горло. Есть и более веская причина, по которой я не стану обращаться за иммиграционной визой — я слишком много знаю. Официально я, разумеется, не знаю ровным счетом ничего, поскольку мистер Скимаа не распространялся на этот счет, а я его не расспрашивала. Но рисковать все же не стоит.
Мидуэй — место, где я очень хочу побывать, но, как и в случае с Релмом, жить там не намерена. Интересно ведь посмотреть на два солнца в небе, но самое интересное там (не для жителей, а для туристов) — папа в ссылке. Там действительно служат мессу на публике! Сам капитан ван Коутен рассказывал мне об этом, а Джерри подтвердил, что видел это собственными глазами. Я тоже смогу посмотреть — это не входит в обязательную программу, но вполне адекватно моей «легенде». Да, обязательно постараюсь попасть на это шоу, тем более, что опасности в этом никакой, а другого случая у меня может и не быть.
Конечно, я тщательно осмотрю Альцион и Фидлерс-Грин. Каждая из них представляет собой нечто особенное, иначе иммиграционные визы не были бы так чудовищно дороги, но я постараюсь отыскать «скелет в шкафу» — наверняка есть там свои «поправки», как на Эдеме. Мне было бы крайне досадно, если бы я сделала свой выбор. Глория Томосава организовала бы субсидию, а потом я неожиданно выяснила бы, что терпеть не могу это место.
На Форесте, кажется, нет ничего интересного для туристов (никаких развлечений), но я хочу хорошенько осмотреть и его. Это новейшая из внеземных колоний, и она все еще целиком зависит от поставок с Земли и с Релма, однако было бы ошибкой в нынешнее время выбирать себе место жительства лишь по принципу — где веселее. Джерри очень холодно отзывается о Форесте и на все мои вопросы лишь пожимает плечами и предлагает мне самой убедиться, что жизнь там — не сахар. Не знаю… Может, мне удастся договориться, чтобы наш звездолет (или какой-нибудь другой) забрал меня оттуда через несколько месяцев следующим рейсом? Нужно выяснить у капитана.
Вчера в голографическом театре «Звездная пыль» шла чудная музыкальная комедия: «Янки из Коннектикута и королева Гвиневра» — забавная, старинная, романтическая музыка, красивые лошади, шикарная жизнь. Я избавилась от своих ухажеров и отправилась туда одна. Точнее, почти одна — от моих ненавязчивых соглядатаев я избавиться не сумела. Этот парень — я про себя называла его «номер три», хотя в списке пассажиров он значился как «Говард Дж. Булфинч, Сан-Диего», — увязался за мной и уселся прямо позади меня, что было не совсем обычно: как правило, они стараются держаться от меня подальше, насколько это позволяло помещение. Может, он боялся потерять меня из виду, когда погасят свет? Не знаю. Его присутствие у меня за спиной отвлекало меня, а когда королева запустила свои коготки в янки и потащила его к себе в спальню, я, вместо того, чтобы наслаждаться происходящим на голосцене, стала тщательно принюхиваться ко всем доносящимся до меня запахам. Не так-то просто — в переполненном зале.
