Как приручить Обскура (СИ) - Фальк Макс (бесплатные версии книг .TXT) 📗
— Я же говорил — не спорь, — довольно ухмыляется Грейвз, подтягиваясь повыше. Лоренс сглатывает сухой комок в горле — он слишком ошеломлён, чтобы отвечать.
— Но я тебя всё равно поцелую, — говорит Грейвз. — При всех.
— Ты же выиграл, — сипло шепчет Лоренс, широко распахнутыми глазами глядя в потолок.
— Ты был громким, — Грейвз всё ещё ухмыляется, — так что да. Зато ты заставил меня кончить первым. А это редко кому удаётся.
Он укладывается рядом, на сбитую простыню, и вполголоса шепчет очищающее заклятие.
— Ты знаешь беспалочковую?.. — бормочет Лоренс.
— Практика, — коротко отвечает Грейвз, пристраивая голову на локоть. И гладит его ладонью по груди.
Лоренс впервые не чувствует себя без одежды неловко. Неловко — когда ты голый. А он обнажён. Это почти неощутимая разница, но голым быть стыдно, а обнажённым — естественно. Люди рождаются обнажёнными. И быть таким рядом с Грейвзом, который смотрит на него сквозь ресницы — естественно. И приятно.
Лоренс свешивает ногу с кровати и качает ею, задевая пальцами истёртый паркет. Грейвз гладит его по груди, животу и бёдрам, просто так — и Лоренс верит, что это приятно.
— Я костлявый, — говорит он в потолок.
— Плевать, — спокойно отвечает Грейвз.
— Мне нравятся девушки.
— Вопрос времени.
— Ты думаешь, у тебя это надолго?..
Грейвз молчит, не отвечая сразу, потом говорит:
— Да. Это надолго.
— Куда, — ясным и строгим голосом говорит Персиваль, хотя секунду назад казался безмятежно спящим.
Его умение быстро ориентироваться в ситуации поразительно. То ли он умеет просыпаться за долю секунды, за вторую долю оценивая обстановку, и всё это не открывая глаз. То ли он умеет так убедительно притворяться спящим, что способен ввести в заблуждение кого угодно.
Лоренс готов поклясться, что секунду назад Грейвз спал. Он лежал щекой на подушке, густые ресницы, сомкнувшись, прятали тёмный взгляд. Он дышал так размеренно, что попадал в такт громких настенных часов. Вдох — тик, тик, тик — выдох. Вдох — так, так, так — выдох. Но стоит Лоренсу пошевелиться, чтобы выползти из кровати, как Грейвз требовательно спрашивает:
— Куда.
И открывает глаза.
Всё случилось вчера. Лоренс помнит это так ясно — тысячу горячих, почти болезненных поцелуев. Губы саднит — вчера Грейвз его укусил. Кажется, случайно. Может быть. Лоренс проводит языком по губам и улыбается… хмммм… с гордостью?.. Никого из своих подруг Грейвз никогда не кусал. Они не заставляли его терять голову. А Лоренс — заставил.
Честно сказать, Лоренс по части кружения чужих голов — полная бестолочь. Но всё-таки это именно он сделал вчера что-то такое, что Грейвз глянул на него с дикой тьмой в глазах… и укусил. Было больно — немного — но намного приятнее было от осознания, что Грейвз… Персиваль. Лучше всё-таки называть его Персиваль, чтобы не путать рабочие отношения с личными. Так вот, было страшно приятно от осознания, что он может вскружить ему голову. Сделать то, чего не смогли Фредерика, Изольда, Вирджиния и десяток других девиц.
Всё случилось вчера, но как именно — Лоренс помнит довольно смутно. Только вспышками, движущимися картинками — какое-то новое, серьёзное лицо Перси над собой. Прядь волос падает ему на нос, а он даже не замечает, и не знает, в какого мальчишку превращает его эта прядь. Он довольно тяжёлый и очень горячий, будто под кожей у него разлит солнечный свет. Он краснеет ярко, на всё лицо — и кажется потом почему-то ужасно смущённым.
Вчера Лоренсу море было по колено, но сейчас ему страшно вспомнить, что они вдвоём вытворяли. И становится за себя ужасно неловко. Вчера он потерял всякий стыд, всякий страх, и вообще всё потерял, но главное, что его беспокоит — и он злится, что его это беспокоит — не окажется ли, что Грейвз, получив своё, охладеет и пойдёт искать новую жертву?.. Лоренс успевает унестись мыслями далеко в безрадостное будущее, оскорбиться, смириться, простить, прежде чем спохватывается и останавливает полёт фантазии.
Страшно хочется пить. Во рту сухо, а на губе всё-таки что-то саднит. След бурной страсти. Лоренсу и смешно, и неловко. Он тихонько отползает от Грейвза, надеясь, что неловкость исчезнет, как только он наденет что-нибудь на себя… хотя бы трусы.
Но Грейвз говорит ясным голосом:
— Куда, — и открывает глаза.
Трезвые, чёрные, абсолютно всё про вчера помнящие глаза.
Этот взгляд почему-то пугает гораздо сильнее, чем все мысли о том, что Грейвз может остыть к нему, получив, что хотел. Под этим взглядом стыдно выглядеть пугалом, и Лоренс машинально приглаживает всклокоченные волосы, хотя вряд ли ему это сильно поможет. Он не знает, насколько непривлекательно сейчас выглядит, но вряд ли он выглядит лучше, чем себя чувствует, а чувствует он себя довольно помятым. Интересно, так будет каждый раз после…?
— Оставь, — говорит Грейвз, и Лоренс опускает руку.
Грейвз смотрит на Лоренса, Лоренс смотрит в ответ.
Он молчит, не зная, что надо сказать, что вообще говорят в таких ситуациях. Молчание затягивается, становится каким-то неловким. Лоренс не знает, как именно должны просыпаться счастливые любовники, но явно как-то не так. Он напряжённо ищет, что бы сказать, не находит, а вчера ещё хваставший своим опытом Грейвз тоже молчит. Только смотрит, почти растерянно, будто весь его опыт был только выдумкой, а на самом деле он точно так же не знает, что делать теперь.
А ещё друг, называется!..
Лоренс сердито откидывает на него одеяло и садится, спустив ноги на пол. Холодный паркет обжигает пятки, воздух кажется ледяным. Грейвз тоже подскакивает, обнимает обеими руками со спины.
— Стой, — шепчет он. — Подожди, подожди…
У него сердце бьётся так быстро, что, кажется, его слышно. Чувствовать на себе его руки так странно. На голой груди, поперёк голого живота. Чувствовать на плече его губы и короткую колючую щетину — ещё страннее. Грейвз — мужчина. Лоренсу кажется, он никогда к этому не привыкнет.
— Не убегай, — тихо говорит Грейвз.
— Ты сказал, — зачем-то вспоминает Лоренс, хотя знает, что наверняка Грейвз не забыл и наверняка не откажется от своих слов. Ни в честности, ни в смелости у Грейвза недостатка нет. Просто ему нестерпимо хочется услышать это ещё раз. — Сказал, поцелуешь меня при всех. Сегодня.
Грейвз тихо фыркает ему в ухо и негромко смеётся.
— Ага, — с предвкушением говорит он и фамильярно вешает Лоренсу на плечо руку.
Этот жест и этот самодовольный тон перещёлкивают что-то внутри, в голове, и Лоренс чувствует странный азарт от желания его поддразнить.
— Почему ты у меня ничего не спрашиваешь?.. — интересуется он.
— Например?..
— Например… понравилось ли мне, — с долей затаённой обиды к такому равнодушию говорит Лоренс.
— Тебе понравилось, — убеждённо говорит Перси.
— А вдруг нет?
— Без шансов.
— Почему?..
— Я слишком хорош, — прямолинейно говорит Персиваль, и это такая правда, такая бесхитростная самовлюблённость, что нельзя тоже не влюбиться в него, хоть чуть-чуть.
Грейвз целует его в голую шею и смотрит на часы на стене.
— Чёрт!.. — говорит он. — Не поторопимся — опоздаем.
По мнению Лоренса, времени у них предостаточно, но он решает не спорить. Ему самому хочется поскорее попасть на работу, чтобы всё поскорее случилось. Ещё сидя он натягивает бельё и носки, и встряхивает на вытянутых руках рубашку, чтобы понять, насколько она свежая и можно ли надеть её ещё раз.
— Чёрт, — тоскливо говорит Грейвз, облачённый только в трусы и майку, и поднимает с пола перед кроватью измятые брюки.
— У меня есть утюг, — говорит Лоренс, кидая взгляд на часы.
Перси смотрит в ответ с полным непониманием.
— Что?..
— Утюг, — повторяет Лоренс и кивает на подоконник, где на стопке книг стоит чугунный антиквариат.
— Хочешь, чтобы я явился в Конгресс с дыркой на колене в форме твоего утюга?.. — язвительно спрашивает Грейвз. — Как-нибудь обойдусь.
