Город. Хроника осады (СИ) - Резвухин Евгений Юрьевич (книги полностью бесплатно txt) 📗
– Так помогите же нам вспомнить! – часто дыша, порывается вперед Швецов. – Помогите защитить мою страну!
Но дриада прикладывает палец к устам – "шшш". Отходит, ступая босыми ногами по каменным плитам. Ладони девушки зачерпывают из источника.
Глава 26 Пепел феникса
Симерийское царство. Ольхово. Центральный городской район
Тот же день. Ок 17-00
Штаб-квартирой готы выбирают двухэтажное купеческое строение. Оконные проемы чудом уцелевшего дома открывают живописные красоты руин. Озираясь, Миша неуверенно ерзает в слишком удобном и мягком кресле. Устроились республиканцы с шиком. Комната обставлена дорогим декором, мебель наверняка снесена с имений помещиков.
Помимо собственно симерийца и стоящих на карауле солдат, в здании еще двое. Комендант Ольхово и не представившийся офицер. Последний носит необычную цилиндрической формы кепь. Мундир, снабженный нетипичными для Готии красными эполетами, выцвел до белизны.
— Вот, попробуй, уверен тебе понравится, – Майкл протягивает Михаилу сверток. Маленький, с пол пальца размером и обвернутый шуршащей, красочно разрисованной бумагой.
Внутри еще меньшего размера бесформенная масса. Оставляя на пальцах коричневый цвет, шахтер осторожно надкусывает. И сам не замечает, как едва пальцы не отгрыз, отправляя в рот остальное. Сладко, даже зубы несколько секунд сводит. Никакие ватрушки и близко не стоят. Вот он, вкус Готии и свободы.
– Я же говорил – понравится, – усмехается республиканский комендант. — Это шоколад, его привозят из наших колоний, далеко за морем. Но скоро ты и сам сможешь покупать. Возьми еще.
Дождавшись, пока мальчишка справится с новой порцией, продолжает так же мягко.
– Так, где они находятся?
– Ну, я и говорю, – Миша, вытирая перепачканные конфетой губы, жадно поглядывает на прозрачную вазу. Хрусталь с горой наполнен шоколадом. Какое богатство, вот бы домой отнести и с Толькой... во рту почему-то горечь и язык едва ворочается. Парень не с первого раза внятно произносит, — в шахте они.
Капитан Майкл, приятной наружности блондин меняется в лице. Перед симерийским юношей оскаливший клыки хищник. Будто рябь проходит по лицу гота, глаза угрожающе сужаются.
— Ты издеваешься? – вроде бы негромко, но вызывая дрожь в коленях, говорит он. Комендант перегибается через стол, Мишу накрывает тень республиканца. Можно рассмотреть каждый рубец на шраме, очерченный швецовской шашкой, – Я лично осматривал эту крысиную нору, излазил вдоль и поперек. И пару часов не прошло, как спускался вновь. Шахта пуста!
– Они там, клянусь, – парня трусит, глаза испуганными мышами бегают по комнате. — Вадим Юрьевич заклятие наложил — в штреках ниши. Сквозь барьер любой пройдет, их просто не видно.
Так и не назвавшийся офицер подвигает лист бумаги. Без труда узнается точная схема шахты. Уголь в Ольхово добывал еще Мишин отец, он и сам проработал достаточно. Каждый поворот и ярус, будто родная улочка.
-- Можешь показать?
В одеревенелые пальцы шахтера вкладывают карандаш. Смотрит на руку, кажется, не принадлежащую ему.
"А почему нет? – неуверенность отступает перед застарелой обидой. – Чем я обязан им всем? Швецов лишил меня всего. Дом разрушен, брата и мать убили..."
Людмилу похоронил там же, у храма. Кое-как завернул полунагое тело в пропаленный ковер, дотащил до кладбища. Хотел упокоить останки у могилы брата, но не нашлось места. Церковные служащие хоронили погибших до последнего, превращая Ольхово в один погост.
"Это Швецов, – мантрой повторял шахтер, захлебываясь слезами. Глаза ничего не видели от влаги, но он снова и снова погружал лопату в твердую землю. – Это он убил ее и Толю"
А директор? Чем Вадим Юрьевич лучше Ольховского дьявола? Как мог он предать город и помочь тирану? После стольких усилий, жертв и потерь Симерия в шаге от свободы, а он...
Поборов порыв сомнений, Михаил ставит отметки на карте. Одну за другой.
"Что это? Что за чувство?"
Шахтер на какое-то мгновение видит Анатолия. Живой и целехонький, держащий тяжелый для подростка карабин на плече. Слишком большая каска норовит свалиться на глаза, подаренная форма висит мешком. На рукаве бережно обмотанная повязка ополчения.
"Толя, – хочет воскликнуть брату, но губы шевелятся, не издавая звука. Мертвый ополченец прикрывает шеврон ладонью, будто вид шахтера испачкает символ ольховцев. – Толя, подожди!"
Но храбрый юноша поворачивается и уходит. Низкая и худая фигура исчезает, сливаясь с общим строем. Горожане, добровольцы, казаки и драгуны уходят вверх по лестнице, исчезая в облаках.
Михаил моргает, смахивая невесть как накатившую слезу и видение испаряется. Готы совершенно забывают о госте, тараторя на своем.
– Я это, – лепечет юноша и добавляет громче, привлекая внимание, – плату хочу получить.
Комендант сперва оборачивается, рассматривая симерийца недоуменно. Что за муха мешает жужжанием? Но вот лицо его озаряется улыбкой.
– Не спорю, ты оказался полезен, – гот садится на край стола. – Чего же ты хочешь?
– Я понял, как все устроено и хочу быть с сильными. Хочу получить гражданство Готии! Вот. И еще это ... дом в Стентон-Сити.
Миша сперва пугается дерзости, но Майкл не злится. Комендант наоборот улыбается шире, обмениваясь взглядом с офицером.
– Это возможно, – щелкает пальцами, требуя бумаги. – Ты ведь умеешь писать?
– Я могу написать свое имя, – Михаил надувается от гордости, но быстро усыхает, опустив глаза, – меня брат научил.
В указанном месте шахтер рисует имя и фамилию. Выходит криво и с ошибками, одни буквы сливаются и вообще разного размера. Быстро выхвативший бумагу, гот смотрит и довольно хмыкает.
– Увести его.
Миша не успевает опомниться, крепкие руки конвоиров хватают за плечи, выкручивают запястье.
– Эй! Эй! – брыкаться не получается, бывшего революционера выдергивают с упавшего кресла. – Вы же обещали!
– Я? Обещал? – хохочет Майкл. – Не помню такого. Но я готов пойти на встречу и дать шанс заслужить гражданство. Ты удостоишься чести после десяти лет службы в иностранном легионе.
– Надеюсь, ты любишь жару и песок, – офицер в цилиндрической кепи приподнимается. – Ближайшие годы придется познакомиться с Сахаром.
Хлопнувшая дверь приглушает все удаляющиеся возмущенные крики. Бывший веселый тон сметает. Оправив форму и пояс, Майкл уставным движение оборачивается кругом.
– Сэр, я не знаю, как такое произошло, – комендант вытягивается струной, говоря в темный угол. – Уверяю, я лично убил Швецова, он не мог выжить. Наверняка это очередная дьявольская уловка...
Скрывавшийся до того человек приходит в движение. Из неосвещенной части комнаты выплывает затянутая в кожу фигура безопасника. Майор АНБ поднимает перст, призывая к тишине.
– Не стоит, комендант, не стоит, – майор покачивает пальцем, раздумывая. – Это нам на руку. Нет, все просто замечательно и идет как можно лучше. Соберите всех кого можно. Ольховская милиция, иностранный легион, штурмовики. Оцепите район, пусть никто не зайдет и не выйдет.
Агент, проходя мимо так и стоящего капитана, кладет руку на плечо.
– Швецова брать живым.
Часом позже
Шахта наполнена военным шумом. Где недавно стучали кирки и лопаты, лязг стали, грохот армейских ботинок и амуниции. Готы хищными муравьями проникают под землю, заполоняя немногочисленные коридоры.
Майор АНБ в нетерпении перекачивается с носков на каблуки, сведя руки за спину. Мимо проводят пленных. И настоящие рабочие, и скрывавшиеся драгуны облачены в шахтерские робы. Некоторые кавалеристы и усы сбривают, но конспирация потешная. В подтянутых мужчинах выправка и военная кость за милю видна.
Из стены выплывают двое солдат, волоча ящик. Сколько раз видел, от зрелища тело инстинктивно сжимается. Ловко придумано. Подполье могло месяцами, если не дольше, досаждать республиканцам. Прятать оружие, совершать вылазки и оставаться незамеченными. Сейчас колдовское марево развеивается, стена выглядит полупрозрачной. Будто смотришь в кривое зеркало.
