Запад-81 (СИ) - Лозицкий Николай Алексеевич (библиотека электронных книг txt) 📗
- Приказ ясен товарищ командир, разрешите выполнять?
- Выполняйте!
- Только вот, как с ребятами? Он кивнул в сторону убитых.
- Похороним, кстати лопата есть?
- Даже две, в броневике лежат.
- Фамилии, имена, отчества и когда родились запишите!
- Сейчас, сейчас!
Повернувшись он засеменил к своему товарищу, вместе они слюнявя карандаш записывали на куске газеты данные погибших. Потом подойдя ко мне, он передал записанные данные и объяснил, кто есть кто. Пожав руку, пожелал:
- Счастливого пути! Помните у Вас есть не более двух часов!
И повернувшись к ефрейтору позвал:
- Петренко, ко мне!
- Я товарищ лейтенант!
- Передай товарищу один мотоцикл, им раненного срочно в санчасть доставить необходимо!
- Есть, товарищ лейтенант!
После отъезда раненных, отдав приказ о захоронении погибших, я подозвав сержанта, задал вопрос:
- Сержант, где вы так ловко научились применять медикаменты?
- Долгая это история товарищ лейтенант, если Вы не против, то я расскажу её позже.
- Хорошо, проследите за похоронами сержант.
- Есть!
Расположившись на правом сиденье командира, рядом с водителем, спросил:
- Все готовы? И повернувшись к водителю, которого звали Влад добавил: - Давай!
Мягко стронув с места тяжелую машину, он сосредоточенно крутил баранку, стараясь выдерживать дистанцию с идущим впереди мотоциклом. Башенный стрелок занял свое подвесное место у пулемета, а еще два бойца сидели спиной друг к другу, выставив свои автоматы в овальные люки. Впрочем, стрелять пока было не в кого.
Раскаленное солнце медленно опускалось к горизонту. Еще максимум час и надо искать место под ночлег. Развернув трофейную карту, я внимательно просматривал указанный для разведки район. Судя по всему, дорога перевалив через холм выведет нас к небольшой станции. И действительно, с гребня холма открылся красивый вид на большую ложбину, из которой змеей выползал небольшой состав, который деловито тянул фыркающий паром паровозик. Он важно полз по железнодорожному пути в сторону небольшого кирпичного строения, вокруг которого был ухоженный сад.
Все изменилось в один миг - из-за леса, как чертики из табакерки выскочили два немецких истребителя и с ходу бросив с десяток мелких бомб , свечой ушли вверх. Земля содрогнулось от взрывов, голову поезда окутало паром, все из поезда бегут в лес, а "мессеры" просто обнаглели и не дают жизни, пикируя и обстреливая все и вся из пулеметов. Один самолет пролетел так низко, что я увидел пилота, показавшегося мне женщиной из-за торчавших из-под шлема волос. Перед глазами картина: по грунтовке, вдоль полтна на большом ходу удирает легковушка. Немец открывает охоту, пикирует и всаживает мелкую бомбу прямо в машину. Столб пыли, вспышка разрыва и разлетающиеся в разные стороны обломки... Тут меня кто-то резко дергает за ноги и падая мешком на сидение слышу над головой грохот обоих пулеметов БТР и дикий вопль башенного стрелка:
- Г-о-т-о-в ссу....!
Взрыва, как показывают в фильмах, я не увидел. Просто искры, облако дыма, едва различимое в наступающих сумерках, облезлый фюзеляж мелькнул передо мной своими желтыми пятнами, и "мессер" стал падать, разматывая черный шлейф дыма... Второй самолет, увидев што его напарника сбили, тут же набрал высоту и стал кружить над эшелоном. Пилоту сбитого самолета удалось сесть за садом, на склон холма. Видно этот склон и не дал взорваться самолету, плавно погасив немалую скорость. Мы в азарте рванули к месту приземления, но как только выскочили ближе к эшелону, водитель резко затормозил и начал бешено выкручивать руль влево, снеся с необыкновенной легкостью стоявший на пути сарайчик. Во время этого дела так ударился лицом о броню что потерял сознание.
Придя в себя, я осмотрелся и увидел что в транспортере никого нет, а снаружи слышались многочисленные крики, стоны и плач. Кое как вылезя из БТР, который стоял на месте снесенного строения с грудой всякого хлама на броне, увидел жуткое зрелище: вся полоса земли вдоль остановившегося поезда была усеяна телами мертвых и раненых женщин, детей, стариков. У многих из них не было рук, ног, которые были оторваны крупнокалиберными пулями авиационных пушек. Водитель сидел с остановившимся взглядом у переднего колеса и что-то постоянного говорил.
Он постоянно повторял:
- Я не хотел, я не мог затормозить на траве...
Посмотрев вдоль следа, который оставила "семидесятка", увидел что он переехал ноги молодой девушки и протащил её по земле несколько метров. Заставив себя подойти ближе, понял что машина переехала её, когда она уже была мертва. Малокалиберный снаряд вырвал тело у неё от подмышки, практически до бедра. Водитель увидел погибших и раненых с поезда, и начал резко тормозить и уходить в сторону, но скорость и масса машины были большими и принять в сторону не задев никого не получилось.
Подойдя к нему, пару раз не стесняясь дал по щекам:
- Она уже была мертва! Слышишь?! Она уже была мертва, когда попала под колеса! Вставай!
И тут он начал плакать, навзрыд, захлебываясь и сотрясаясь всем телом. Дав ему немного времени спустить пар, поднял его и приказал:
- Давай, садись за руль, поехали к самолету! Ты понял?!
- Да, да! К самолету, товарищ лейтенант...
Через пару минут мы подъехали к упавшей машине. Не доезжая метров тридцать, остановились. Подойдя к самолету, было слышно шипение перегретого двигателя, запах горелой изоляции и стон пилота. Он находился в кабине с откинутым фонарем, и не имел сил выбраться из неё. В свисавшей наружу руке был зажат пистолет.
Водитель, стоявший сзади меня, подошел и со всей силы, наотмашь ударил пилота прикладом калашникова в лицо. Тот моментально затих. Потом он выхватил из его окровавленной руки пистолет и потащил летчика из кабины. Оттащив вместе тело к БТРу, я фонариком осветил его разбитое лицо. Так впервые, в упор увидел врага. Это была молодая женщина в светлом лётном комбинезоне. Ёе волосы выбились из-под шлема, и от неё пахло духами!
Не знаю как солдат, я был в полном ступоре. Водитель с животным завыванием начал бить её ногами в живот. Я наверное должен был остановить его, но мне было абсолютно все равно. Постепенно он успокоился, приступ этой звериной жестокости у него прошел и он уже начал отходить от этой проклятой с у к и, но всё же в последний раз зацепил её сапогом по лицу.
Отойдя за БТР, водитель попытался закурить, но не смог даже вынуть из пачки сигарету. Это была полупустая пачка болгарского "Opal". А ведь скоро запасы закончатся, и ребята перейдут на махорку, проскочила в голове посторонняя мысль. Вместо этого, вслух произнес:
- Надо эту с у к у отдать женщинам из эшелона...
- Что лейтенант, ссышь дострелить? На меня смотрели глаза глубокого старика. И настолько неожиданно и по простому это прозвучало, что у меня не хватило воли и я отвел взгляд в сторону. И пока мои глаза, что то искали на земле, он отошел, и за бронетранспортером зло простучала короткая автоматная очередь.
Следом за этим прозвучавший пронзительный, душераздирающий женский крик воспринимался мной как-то спокойно, без паники в душе. Звали на помощь. Подсознание, отдельно от меня, как какое-то механическое устройство отмечало отдаленные взрывы, голоса людей с другой стороны эшелона, щебетание птиц в саду.
Не было сомнения в том, что кричат в вагоне, стоявшем точно за нашей спиной, метрах в пятидесяти от нас. Через полминуты мы уже взбирались в раскрытую дверь товарного вагона.
Прямоугольник лунного света из открытой двери освещал пространство между нарами. Это был классический "телятник" переоборудованный под перевозку войск. Где-то слева стонала невидимая женщина. Привыкнув к темноте, разглядел в углу вагона двоих: молодую женщину, очень бледную с искаженным от страдания лицом и пацана лет десяти-двенадцати. Она лежала в углу на обрывке некогда большого и богатого одеяла, укрытая цветым покрывалом. Мальчик вытирал испарину с лица, смачивала ей губы влажной тряпочкой. С опаской я включил свой трофейный фонарик, в вагоне сразу посветлело. Из-за огромного живота тревожно и с надеждой смотрели на меня полные страдания и боли глаза молодой женщины. Стало понятно, что если мы не поторопимся, то может наступить конец. Надо было срочно ей помочь. Повернувшись к водителю, спросил:
