Запад-81 (СИ) - Лозицкий Николай Алексеевич (библиотека электронных книг txt) 📗
Вдруг метрах в пятидесяти впереди разрыв. Мы все как один камнем падаем на землю. Уже лежа, хватая ртом дорожную пыль ору:
- Все в лес, очистить дорогу!
Все, как стадо муфлонов несутся к опушке. Пробежав так метров пятьдесят, наконец мы прячемся за деревьями. В этот момент на том месте, где мы были, поднимаются несколько разрывов. Слышно, как осколки и разлетается среди деревьев и стучат по ним. Слышен чей-то крик. Бля...! Всё-таки кого-то зацепило!
Через несколько минут после окончания обстрела мы все выходим к дороге. Идем рассредоточено, чтобы если что, так не всех одним махом, последним выводят раненого солдата с окровавленной ногой и лицом. Вот и первая потеря. Остановили кровотечение и перевязали, на счастье парня, оба ранения не тяжелые. Двое солдат ведут раненого в "тыл". Мотоциклы и БТР так и стояли на дороге, где мы их оставили. "Военный совет", я решил провести чуть позже, отъехав от этого места подальше. Опросив солдат, я так и не смог выяснить откуда и кто нас обстреливал. Через пятьсот-шестьсот метров лес кончился. Впереди раскинулось поле, и приблизительно через метров восемьсот дорожная развилка. Рассредоточившись вдоль опушки по обеим сторонам дороги, приказал быть наблюдать и быть готовыми открыть огонь. Хорошо, что догадался каждому экипажу "нарезать" свой сектор, а автоматы поставить на одиночный огонь. Радист с БТРа растянув длиннющую антенну пытался вызвать штаб дивизиона.
Вдруг где-то справа от развилки, куда уходила еще одна дорога, раздался рев авиационного двигателя, и почти сразу несильные разрывы, наверное мелких бомб, только тень самолета мелькнула в лучах послеполуденного солнца. Через минуту всё прекратилось. Повернувшись к солдату, который сидел в башне за КПВТ, спросил:
- Как думаешь, кого он там бомбил?
- Перекресток, товарищ лейтенант, обязательно что-то найдется!
- Вот и я так думаю. Петренко, ко мне!
Через полминуты, в боковой десантный люк просунулась рыжая и конопатая голова ефрейтора, в пыльной, с мокрой от пота дорожкой на пилотке.
- Я товарищ лейтенант!
- Бери трофейный мотоцикл, напарника и разведай перекресток, который только что бомбили. Надо выяснить что там происходит! Ясно?
- Так точно!
Уже через минуту два солдата на мотоцикле неторопливо ехали в сторону развилки. Минуты через три по рации Петренко доложил, что на развилке находится регулировочный пост в составе шести человек и бомбили его, есть
два легко раненых, помощи не требуется, телефонной или радиосвязи с начальством нет.
- Петренко, ждите нас на развилке, мы сейчас подъедем, как поняли, прием?
- Поняли, ждем, конец связи.
Когда мы подъехали к развилке, она была совершенно пустая. Я уже было хотел вызвать ефрейтора по рации, когда куст метрах в сорока чихнул, затарахтел и не спеша двинулся в нашу сторону. Из веток торчала рыжая голова в пилотке.
- Петренко, что это такое?
- Товарищ лейтенант, это местные заставили замаскироваться, чтобы не отсвечивать! Их только это от налетов и спасает! Говорят уже с пяток налетов было, но пока только два легкораненых. Нам бы остальную технику также замаскировать!
- Правильно Петренко, сейчас отъедем от развилки и займемся этим.
- Товарищ лейтенант, ребята говорят, во-о-он там хорошие кустики для маскировки и не вянут долго.
- А куда дорога эта ведет, не спрашивал?
- На станцию, товарищ лейтенант. - и предупреждая мой следующий вопрос, добавил - они не знают. - Ладно сами разберемся, поехали!
Уже успев отъехать на приличное расстояние, опять со стороны развилки раздались взрывы. Земля дрожит, высохший на летнем солнце грунт осыпается на дно ямы, куда я от греха подольше спрыгнул. Кто-то из солдат залёг за деревом и не поднимает головы. Взрывы примерно в ста метрах сзади, но тупой звон осколков о стволы деревьев очень сильный. Наверное бомбы сейчас намного крупнее. На этот раз мне страшнее, чем тогда у дороги. Наконец всё стихло. Это длилось примерно минуты две. Командую возвращение к машинам. С опаской встаю, осматриваюсь и иду к БТРу. Присел около колеса. Чтобы не думать о только что пережитом, надо чем-то себя занять. Осмотрел автомат, отложил. Полез в кобуру за пистолетом, вытащил обойму - полная. Взяв себя в руки, осмотрелся, над развилкой практически не оседая стояло большое облако пыли. Крик раненого был слышен даже за сто метров, это был даже не крик а вой на одной ноте, от него у меня в голове как щелкнуло, вдруг все вокруг стало восприниматься как со стороны. Практически не слыша своего голоса, скомандовал:
- Все ко мне!
Когда меня окружили солдаты, я продолжил:
- Сейчас мы пойдем к развилке и поможем нашим! Увижу кто бекает, мекает или не дай бог блюет - заставлю назад все сожрать! Не суетится, приготовить всем индивидуальные пакеты и аптечки, ремни для перетяжки, быть готовыми накладывать шину при переломах, все ясно!
- Все, так точно, понятно! Вразнобой прозвучало несколько голосов.
- По одному человеку на мотоциклах выдвигаются в охранение, удаление метров пятьдесят в пределах видимости. Три дороги - три мотоцикла! Остальные в БТР! По машинам!
Подъезжая к развилке, я не узнал её. Огромные воронки, от которых еще вовсю отдавало кислым запахом взрывчатки, преобразили местность. Трава обгорела и была черной, всюду валялись вырванные с корнем кусты и тела красноармейцев. Их было трое, вокруг одного было натуральное красное месиво, врытое в землю, куски обмундирования, расколовшийся приклад винтовки. А впереди лежат ещё двое. Их не разорвало, но тела все изрешечены осколками. У одного видно как перебита шея, и голова неестественно откинута назад - всё лицо - сплошной свекольного цвета волдырь. Из-за покосившегося броневика раздавался непрерывный крик раненого. Подойдя ближе, увидел, что у него ниже локтя оторвана рука и он поддерживая ее другой, сидя на земле, кричит.
Один из моих солдат не дожидаясь команды, вытащил из аптечки шприц и прямо через гимнастерку вколол в предплечье покалеченной руки. Приговаривая при этом:
- Потерпи браток! Сейчас легче будет! О! Да ты молодец, что смог руку перетянуть!
И принялся перевязывать культю.
Постепенно к нам подошли двое уцелевших бойцов, оба они были легкими ранениями. Как я понял, это были те бойцы о которых говорил Петренко.
- Что здесь произошло? Обратился к одному из них.
- Товарищ командир, как только вы уехали, решили мы перекусить, разожгли костер, уже сели принимать пищу, как налетели немцы, вот одной бомбой всех и побило.
- А вы?
- А мы поели еще до вашего приезда, и прилегли недалеко в тенечке. Когда прибежали, то все уже побитые были, только Кольке... Виноват, красноармейцу Ермакову культю перетянули, что бы кровью не изошел.
- Понятно. Что же с вами делать? Где ваш командир? Какая часть?
- Не имею право говорить этого, товарищ командир! И без разрешения начальства не могу бросить пост!
- Так как быть? Вам всем к врачу надо! Садитесь на свой броневик и езжайте в санчасть, все одно вы уже не бойцы.
- Не едет он, после второй бомбежки перевернулся и после этого не заводится.
В этот момент, сержант, который делал перевязку тяжелораненому сделал мне знак и подойдя шепотом доложил:
- Товарищ лейтенант, надо срочно доставить тяжелораненого к хирургу, если в ближайшие два часа не сделать операцию, то парень умрет от заражения крови. Я ему вколол двухпроцентный раствор промедола из аптечки, но это не надолго.
Кивнув ему, что мне все понятно, развернувшись к легкораненому с которым говорил, спросил:
- Мотоциклом кто-то умеет управлять?
- Я умею, товарищ командир, да все мы умеем, мы же из роты регулирования!
- Тогда я передаю в ваше распоряжение мотоцикл, и приказываю: в течении, не более двух часов доставить тяжело раненного к хирургу, иначе...
