Быть драконом - Стерхов Андрей (электронные книги бесплатно txt) 📗
Остановившись метров через сорок, я первым делом закурил и только затем потянулся к мобильнику, который звонил, не переставая, уже минуты две.
– У тебя чего там? – спросил Ашгарр.
– У меня тут лес кругом, луна как юбилейный рубль и кабыздохи заходятся.
– Какие еще кабыздохи?
– Дачные, какие еще.
– Ты что, за городом?
– Ага.
– А что Инспектор? Как там наша штучка?
– Штучка на месте. Инспектор отработал, отдыхает. Просил передать тебе, что Ночь Знаний – не Ночь Знаний, а Книга – не Книга, а трамвай.
– Чего городишь? Какой трамвай?
– Помнишь, ты на днях мне Замятина читал. Про трамвай, который вез дракона вон из человеческого мира.
– Ну. Помню.
– Оказывается, Книга – это и есть тот самый трамвай, на котором мы однажды укатим домой.
– Не понял ни черта.
– Приеду – объясню. Еще вопрос есть?
– Есть. Подскажи рифму на слово «имен».
– Семен.
– Какой еще Семен?
– Какой хочешь. Например, Семен Мастак. Гопник глиняный.
– Я же серьезно спрашиваю.
– Ну если серьезно, то… Ну, например, «времен».
Ашгарр выругался:
– Блин, точно! Вертелось же на языке… – Помолчал секунду и забормотал: – В заповедье, богами забытом, где природа не знает имен, та-та-та-та та-та-та та-та-та та та-та-та та та-та времен.
А потом, не попрощавшись, отключился.
Я хмыкнул, недоуменно пожал плечами, выбросил в кусты бычок и стал разворачиваться.
Сенин «ниссан» лежал на дороге колесами вверх, отчего походил на пьяного жука-мутанта. Видимо, когда ткнулся под углом в край экскаваторного ножа, его развернуло и всем корпусом протянуло вверх по стальному изгибу, после чего случилась акробатика – отрыв от земли и переворот на сто восемьдесят градусов.
Лежал он таким образом, что мешал проезду, пришлось боднуть.
Мастак, зажатый между сиденьем и надувшейся подушкой безопасности, кряхтел и постанывал. А когда услышал, что я подхожу, прохрипел:
– Вылезу – убью. Тля буду, убью.
– Умоешься, – сказал я, присев рядом на корточки.
– Не жилец ты, дракон. Копец тебе. Ты меня, тля, понял?
– Ты меня, гопник оборзевший, на «понял» не бери. Понял?!
Голем, осознав, что гнилые базары не прокатят, заныл:
– Какого ты не по правилам? А, дракон? Какого, спрашивается?
– Мне приз за fair-play не нужен, – признался я.
– Но, тля, ни буя не честно же.
– Зато справедливо.
– Сука ты, дракон.
– Все, я обиделся. Хотел вытащить, теперь передумал. Прощай, чмо глиняное.
Я поднялся и направился к своей колымаге.
– Э-э-э, эй, куда ты?! – закричал голем. – Драко-о-о-он!
– В мире еще так много несправедливости, – кинул я через плечо. – Мне нужно спешить.
– А я?
– А тебя работяги с утра вытащат. Если, конечно, волшебное слово вспомнишь и ящик пива выкатишь.
Только я отъехал, вновь позвонил Ашгарр.
– Чего я звонил-то, – сказал он.
Я усмехнулся:
– Тебе лучше знать.
– А вот чего: тебя вампир прокурорский искал. Не смог на твою тыкалку дозвониться, на меня вышел.
– И чего хотел?
– Сказал, тема есть. Ждет тебя завтра полпервого.
– Где?
– Как и всегда – у Жонглера.
– Ну и отлично. Это все?
– Все. Нет, подожди. Я тут зачин с твоей рифмой сочинил, послушай, что вышло.
И он продекламировал:
– Как? Нормально? – закончив, поинтересовался Ашгарр.
– Потянет, – сказал я. – Только последние строчки – плагиат.
– И у кого, по-твоему, я эти строчки тиснул?
– У меня. Я тут на днях одной девице сказал то же самое и теми же словами.
– Это не в счет.
– Почему?
– Потому что ты – это я. А у себя украсть невозможно.
– Логично. А это ты для кого взялся сочинять?
– Ни для кого. Для себя.
– Если для себя, то в свете того, что я сегодня узнал, нужно последнюю строчку закончить так: «Разрушаем разнузданным бытом обветшалые связи времен». Не укрепляем – разрушаем. Потому что мы драконы, а не люди. Якши?
– Художника всякий обидеть может, – пробурчал оскорбленный Ашгарр и отключился.
А мне уже было не до него, я спешил на свидание с незнакомкой.
И вскоре уже стоял у номера 404 с букетом белых хризантем, который нашел на заднем сиденье болида. Цветы чуток подвяли, но других у меня не было.
Дверь оказалась незапертой, однако я не стал торопить события, вежливо постучал.
Никто не ответил.
Я еще раз постучал.
Вновь никто ответил.
Прежде чем войти без спросу, я попробовал повторить заготовленную по дороге фразу. Оказалось, что от волнения забыл ее. Помнил только конец, там было что-то насчет того, что свободный человек, каковым я, дескать, являюсь, «выше всех этих глупых условностей». Вранье. Напыщенное вранье. И насчет «человека» вранье. И насчет того, что выше условностей. И вообще – все вранье.
Решил глупостей не говорить, только поздороваться. А дальше – как пойдет.
Досчитав до трех, ввалился и открыл рот, чтобы сказать «добрый вечер». Да так и застыл на пороге с открытым ртом.
Она спала.
Как читала, лежа на диване, так и уснула. Только от холода подтянула ноги к животу и свернулась калачиком.
Подкравшись на цыпочках, я накинул на нее край покрывала, потом нашел пульт и вырубил кондиционер. Сел в кресло, замер. Смотрел на нее и не мог наглядеться. Венера Милосская. Ей-ей, Венера. Только не обнаженная, а в голубых джинсах и мужской рубахе в клетку.
Женщина в мужской рубахе – это всегда трогательно.
Меня тронуло.
Сидел и умилялся, весь такой тронутый.
Сидел-сидел, а потом зачем-то решил поднять лежащую на ковре книжку. Поднять-то поднял, да тут же выронил.
Бах!
Незнакомка вздрогнула и открыла глаза.
Она не испугалась, она удивилась:
– Кто вы?
Я показал ключ:
– Вот, принес. Вы потеряли. Там, на улице.
И положил на столик.
А рядом – букет.
Она очень по-детски потерла кулачками глаза и кивнула:
– Спасибо. А то ресепшн… Спасибо большое. Как вас зовут?
– Егор, конечно.
– Егор, Егор, – попробовала она имя на вкус. – Хорошее имя.
