Инфернальный реквием - Фехервари Петер (читать полную версию книги .txt) 📗
Штатские доходили гвардейцу только до груди, поэтому Аврам ясно видел впереди стену из боевой техники. Ее выстроили так, что беженцам приходилось идти по узкому коридору между машинами. На угловатых бронетранспортерах с плоской крышей сверкали прожекторы, которые пронизывали сумрак и слепили гражданских, однако стандартные имплантаты сетчатки абордажника ослабляли блеск. Благодаря этому Сантино разглядел на корпусах «Носорогов» штормболтеры и трубы пусковых установок. Одного залпа из них хватило бы, чтобы смести толпу, но солдата обрадовало наличие таких пушек. С ними Вигиланс имел шанс выстоять против тварей, которые явятся сюда за людьми.
Как только группа Аврама подошла к бронемашинам, он засунул лазпистолет в вещмешок и поднял руки. Охранники наверняка распознают в нем бойца, и абордажнику хотелось бы избежать недоразумений.
— Тут мы будем в безопасности, капитан Сантино? — спросила идущая рядом сестра Клавдия.
— Возможно, — ответил он, не желая лгать.
Несмотря на волнение, гвардеец ухмыльнулся тому, что юная послушница присвоила ему внеочередное звание. «Капитан Сантино!» А неплохо звучит…
— Шпиль Вигиланс под защитой Адептус Астартес. Конечно, мы будем в безопасности! — упрекнула их сестра Мадлен своим грубым, каркающим голосом.
— Я слышала, они когда–то давно уже посещали Свечной Мир, — сказала Клавдия, и ее голубые глаза блеснули любопытством. — Как вы думаете, зачем они вернулись?
— Не так уж давно, дитя. И вообще тебе неуместно рассуждать о таких делах, — выговорила ей Мадлен. — Хватит трещать!
Когда все шестеро вошли в проход между техникой, Аврам безотчетно выступил вперед, словно прикрывая собой сестер. Правда, он все равно ничем бы им не помог, если бы дела повернулись скверно. Сузив глаза, Сантино оглядел исполинов в доспехах, которые выстроились в дальнем конце коридора. Он насчитал шестерых воинов: пятеро стояли полумесяцем, держа выход на прицеле, а их товарищ в центре что–то проделывал с каждым беженцем.
Пышно украшенная силовая броня часовых переливалась на грозовом свету, постоянно меняя оттенки, как будто внутри нее обитала радуга. Латы, только что тускло блестевшие оранжевым, миг спустя приобретали насыщенный пурпурный тон, а еще через секунду — темно–синий. Каждый из пяти доспехов преображался одновременно с другими, поэтому отделение сохраняло единство цветовых обозначений. С поясов космодесантников свисали табарды, вытканные из золотых нитей. Тот же оттенок имели позолоченные гребни на шлемах с коническими забралами.
Воин посередине выглядел иначе. Его броня меняла колер только в пределах серебристо–белых тонов, а на плоской лицевой пластине светились рубиновые смотровые линзы. На правом наплечнике космодесантника виднелась эмблема в виде красной длани с расставленными пальцами, резко выделявшаяся на бледном фоне. Еще одно отличие заключалось в снаряжении: великан держал цепной меч, но зубья оружия молчали, поскольку его хозяин уделял все внимание анализирующему прибору в другой руке. Останавливая штатских, воин проводил перед ними устройством, в течение нескольких секунд осматривал их и жестом разрешал идти дальше.
«Апотекарий, — предположил Аврам. — Они не хотят рисковать».
Но Сантино тут же понял, что не совсем прав. Если бы защитники Вигиланса действительно решили свести угрозу к нулю, то вообще закрыли бы переправу. Адское пламя, да любой полк абордажников не задумываясь развернул бы всех этих людей! В кризисных ситуациях от гражданских никакого толку, один вред.
«Кто вы такие?» — задумался боец, рассматривая наплечники великанов.
Хотя пустотные абордажники изучали базовые сведения о Космодесанте, в том числе геральдические цвета и символы наиболее известных братств, этих воинов он не узнавал. Если на левом оплечье у каждого из них находился герб ордена — крылатое существо с раскинутыми руками, увенчанное звездами, — то изображения справа ни разу не повторялись. Аврам не разбирался во всяких там вычурных картинках, однако его поразила детальность работы. Ради чего Адептус Астартес тратят время на рисование?
Анализирующий прибор апотекария пискнул, когда тот поднес устройство к тучной даме в изорванном дорогом платье. Космодесантник ткнул цепным мечом вправо, где стояла кучка людей.
«Им не повезло», — сообразил Сантино.
— Отойди туда, гражданка. — Голос воина из решетки–динамика звучал гулко, но музыкально. — Потребуется дополнительный осмотр.
Что–то залепетав, женщина рухнула на колени и обхватила ноги великана. Апотекарий немедленно ударил ее по голове рукоятью цепного меча.
Клавдия охнула, увидев, как беженка падает без сознания.
— Так надо, сестричка, — сказал Аврам.
Боец хотел взять девчонку за плечо, чтобы успокоить, но передумал, решив, что нарушит границу дозволенного. Подросток или нет, она принадлежала к Сороритас.
— Он прав, — согласилась матерь Соланис. Один из стражей меж тем оттащил неподвижную даму к изолированной группе. — Им необходимо устранить риск эпидемии.
— А что, если… если мы… — Клавдия умолкла.
— Если ты заражена, то вознеси благодарность за то, что твоя смерть будет чистой, — сурово произнесла Соланис.
«Тут я на твоей стороне», — подумал гвардеец, вспомнив, как впал в ступор, первый раз наткнувшись на хищные трупы. Такой судьбы никому не пожелаешь. Пока Сантино чувствовал себя хорошо, однако имелась немалая вероятность того, что зараза проникла в него и, вероятно, в старшую матерь. Во время боя в госпитале они оба соприкасались с жертвами болезни.
— Истина — наш первый и последний неугасимый свет, — провозгласила Соланис, когда их группа подошла к ждущему апотекарию. — Верьте в справедливость Бога–Императора.
«Или в старую простушку Госпожу Удачу, — поправил Аврам, встретив безразличный взор исполина. — До сих пор она меня не подводила. Может, еще немного протащит на себе».
Как ни крути, что бы человек ни делал или мечтал сделать, все упирается в случайности и совпадения.
Ощутив, что земля трясется, Ванзинт Райсс поднял голову. Лейтенант по–прежнему одиноко стоял на коленях в палате абордажников — там, где его оставил вестник чумы, покидая госпиталь.
Почему он еще жив? Почему чудовище пощадило его? Оно забрало всех прочих, даже постороннего — Лемарша, — но отвергло последнего офицера роты. Почему?
«Выживи, — повелел тогда бледный великан, положив руку на голову Райсса. — Будь свидетелем».
— Чего? — пробормотал Ванзинт.
Что это — насмешка напоследок? Или проблеск воспоминаний смертного носителя вестника? Райсс всегда уважал Толанда Фейзта, чуть ли не поклонялся ему, однако сержант видел лейтенанта насквозь. Истина состояла в том, что Ванзинт не был способен командовать. Он и в абордажники–то не годился…
Всхлипнув от безысходности, офицер выпрямился. Сквозь разбитые ветром окна сочился мутный алый свет, раскрасивший палату в кровавые тона. Голова Райсса гудела, словно он упился паршивым вином. Покачиваясь, он пытался решить, куда ему идти…
— Что?..
Мимо лица Ванзинта пролетела муха, и он неосознанно вскинул руку. Почувствовав, как насекомое возится под сомкнутыми пальцами, лейтенант ухмыльнулся, приятно удивленный собственным проворством. Хихикая, он поднес кулак к уху и встряхнул, наслаждаясь недовольным жужжанием пленницы. Следом Райсса посетила настолько приятная — и праведная! — мысль, что он даже облизнулся.
Внезапно офицер совершенно четко понял, чем хочет заняться.
Кварин стояла на вершине пика Вигиланс, обратив фарфоровое лицо к Перигелию. Разросшийся огненный шторм полностью окутал вершину горы, обуглил ее склоны и вскипятил воду у берегов. Создание ощущало, что гораздо ниже — бесконечно глубже, чем материальная кора планеты, — от схожей боли ревет душа мира, разрубленная и подожженная. Нечто ужасное осквернило своей яростью сверхъестественное горнило в центре Витарна, причинив намного худший ущерб, чем обманщик, который вплел себя в историю Последней Свечи.
