Инфернальный реквием - Фехервари Петер (читать полную версию книги .txt) 📗
— Бхатори, — вместе произнесли двойняшки.
Обе с легкостью узнали это худое желчное лицо. По сути, облик изуродованного аватара больше соответствовал духу старой карги, чем ее прежняя внешность.
Издав электронный визг, бывшая палатина устремилась к ним, понукая скакуна с блестящими фасеточными глазами. В последний момент Милосердие выдернула ногти из стены и полетела вниз, уходя от полосующих клинков. Она снова впилась в камень за секунду до того, как падение стало бы неудержимым.
— Дай мне свободу! — взмолилась Милосердие. — Сейчас нужен идеальный контроль!
Гиад медлила с ответом, но чумная всадница уже разворачивалась для новой атаки.
— Не обмани меня, сестра, — сказала Асената, уступая.
Как только чудовище приблизилось, Милосердие вновь начала падать, но тут же отскочила от стены и бросилась на врага, застав тварь и ее наездницу врасполох. Прокрутившись в воздухе, сестра всадила когти–ножи в глаза монстра и принялась вонзать в его раздутое брюхо ступни–иглы. Через несколько секунд насекомое с распоротым брюхом вошло в штопор. Оттолкнувшись от демона, Милосердие прыгнула обратно на башню. Она проехала вниз, высекая ногтями искры из камня, пока наконец не зацепилась достаточно надежно.
Повиснув на одной руке, Милосердие расхохоталась при виде того, как ее враги несутся к вихрям пожарищ внизу. Ветер трепал одеяния Бхатори, которая беспомощно размахивала всеми конечностями.
«Сестра, — позвала Гиад, налегая на прутья своей клетки. — Не…»
— …обмани меня!
Звук собственного голоса поразил Асенату: сестра выпустила ее на волю.
— Мы ведь договорились откланяться вместе, верно? — игриво напомнила Милосердие, вновь взбираясь по стене. — И еще, сестра: я никогда не держала тебя под замком. Ты сама запирала себя!
— Не надо, брат, — снова предостерегла Мина, однако уже без надежды в голосе.
Иона пытался внять ей — опустить пистолет, усмирить свою ярость. Он старался, поскольку любил сестру, даже если от нее остался лишь призрак, но главная причина заключалась в том, что Мина была права. Убийство короля–вырожденца в болотном мире оказалось генеральной репетицией того, что происходило сейчас. Злейший враг Тайта хотел умереть.
«А мне нужно убить его!»
— Тебя действительно зовут Ольбер Ведас? — спросил Иона, подавляя гнев.
+Иногда, + ответил раб страстей, запертый в кристалле, +но чаще я пользуюсь этим именем как любимым орудием. На протяжении тысячелетий я воплощался во многих душах, коим судьба предопределила искать Истину. Иногда я даже становился тобой, Иона Тайт!+ Последовал невеселый смешок. +Мы с тобой сплели кое–какие странные и грозные парадоксы…+ Еще один смешок. +Но не на сей раз! В этом случае мне указали мое призвание всего лишь девяносто лет назад, и я вел поиски больше десяти веков.+
— В твоих словах нет смысла, — сказал Тайт, жаждая покончить с ублюдком.
+Не для нас… пока еще, но, возможно, однажды появится…+ Несмотря ни на что, мания существа не покинула его, как и высокомерие — и голод. + Решение в том, чтобы найти подходящую точку обзора. Тогда, применяя необходимые инструменты и методы, мы станем творцами своего предназначения.+
— Ты до сих пор веришь в это, — утвердительно произнес Иона.
+Все прочее может измениться, но не моя убежденность, друг мой.+
— Я же сказал: мы не друзья! — ярость Тайта вновь расправляла кольца, пробужденная его отвращением.
+И все же ты вновь стоишь передо мной, Зеркальный Странник, — мой неизменный судья и свирепый палач! С помощью книги и злобы ты всякий раз выслеживаешь меня, пока я пытаюсь выпутаться из собственных неудач, слишком упрямый, чтобы покончить с собой…+
Послышался сухой псионический вздох.
+Признаюсь, данная итерация вышла особенно неприятной. Внедрение в прошлое Последней Свечи изнурило меня, но я возлагал такие надежды на эту планету и ее мистическую машину!+
Создание перешло на лекторский тон:
+Под шпилями сокрыта колоссальная мощь, однако я установил, что она весьма неустойчива и непредсказуема, а потому не подходит для точного процесса творения. Мне следовало бы догадаться раньше… Альдари ведь построили Кольцо как станцию для переработки стоков негативной духовной энергии из Паутины.+
— Но при чем тут я? — требовательно спросил Иона, борясь с яростью. — И чертова книга?
+Потому что такова эта история! Так мы учимся создавать нашу реальность.+
— Мы?
+Вечно и неизменно «мы», друг мой и враг мой. Ты, я и немногие бесценные души, способные, в свою очередь, слушать и понимать.+
— Понимать что?
+Истину, какой она видит нас. Совпадений не…+
— Гори, — вынес приговор Зеркальный Странник.
И выстрелил, как случалось всегда.
Под звон разбитого стекла двойняшки влетели в фонарную палату собора. Приказав их общему телу пригнуться, Милосердие осмотрела большой семистенный зал в поисках неприятелей. Она упрямо отказывалась поворачиваться к цели пути, пока не убедилась, что, кроме них с сестрой, в помещении никого нет.
— Это и есть твоя реликвия?! — прорычала Милосердие, наконец взглянув на огонь. — Мы пришли сюда ради нее?
Изумление в голосе существа боролось с презрением и, возможно, даже разочарованием.
Свет Перигелия пылал на пьедестале в центре помещения — ярко, но не сильнее, чем другие огни подобного рода.
То был язычок пламени обычной белой свечи.
Время неимоверно растянулось, пока пуля Ионы двигалась к цели, лениво поворачиваясь на лету. От касания ее острия кристаллический шип начал неторопливо раскалываться — и вдруг раздробился, мгновенно содрогнувшись по всей длине. Миг спустя пуля врезалась между глазниц создания, запертого внутри. Иссохшее тело даже не дернулось, когда голова исчезла во вспышке сине–фиолетового света, вспоровшей весь мир.
+Лишь Истина режет достаточно глубоко,+ шепнул призрак убитого на ухо своему палачу. + Однажды мы разобьем сковывающие нас цепи и вознесемся над круговертью бури, друг мой, но… не… сегодня…+
И вечный раб страстей растворился в грезах, чтобы грезить вновь.
— Куда ты привела нас, сестра? Что за фарс? — возмущалась Милосердие, злобно глядя на свечу.
Фонарная палата тряслась вокруг них, с трескающихся стен летели хлопья штукатурки. Смерч, похоже, избавился от страха перед светом, поскольку воронка обвилась вокруг башни вскоре после того, как сестры забрались внутрь.
— Мы стоим на острие божественной иглы, — умиротворенно произнесла Асената, — ибо нас благословили пронзить око адской бури.
— Ты какой–то бред несешь!
— Что ты видишь, сестра? — спросила Гиад.
В зале выбило все стекла.
— Ложь! — рявкнула Милосердие. — Шутку над целым миром глупцов!
Огонь снаружи хлынул в окна и пополз вдоль стен.
— Я вижу священный свет. — Асената понуждала их обеих смотреть на свечу. Лишь целестинкам разрешалось взирать на пламя маяка вблизи, но Гиад всегда представляла его именно таким — непорочным в своей скромности. Честным.
— Ты рассудком помутилась, сестра, — насмешливо заявила Милосердие.
— Мне не нужен рассудок, чтобы узреть истину. — Асената повела их общее тело к реликвии. Темное обличье ее двойняшки распадалось с каждым шагом Гиад. — Скажи, сестра, как возможно, что сияние этой свечки озаряет все Кольцо? Как возможно, что его замечают с моря?
— Я… — Милосердие растерянно замолчала.
— Это невозможно, — ответила за нее Асената. — Сестра, издалека мы видим не сияние маленькой свечи, но наш собственный свет. Нашу веру.
— Вера — наихудшая ложь!
Их общая кожа пузырилась волдырями.
— И все же ты тоже видишь свет, — мягко сказала Гиад. — Предлагаю тебе выбор, сестра: или ты опустишься со мной на колени и помолишься, или я буду стоять вместе с тобой, пока мы не сгорим.
