Оружейный барон (СИ) - Старицкий Дмитрий (книги онлайн полностью бесплатно .TXT) 📗
— Тогда возьми с него подписку о неразглашении, — попросил квартирмейстера Аршфорт.
Что и было сделано. Я охотно подписал документ сулящий страшными карами за… Одним больше, одним меньше.
Когда Молас убрал подписанную мной бумагу в стол, Аршфорт расселил на столе карту.
— Император требует от меня как можно быстрее покончить с осадой Щетинпорта, — пояснил командарм свои действия.
— Тем более что царцы готовят зимнее наступление по льду Ныси, который в эту зиму намерз так что по нему даже тяжелую артиллерию перетащить можно, — добавил Молас.
— А от меня что требуется? — не понял я. — От контуженного субалтерна, находящегося на излечении от нервической горячки и постконтузиозного синдрома.
— Ты понял, ваше превосходительство, какой изощренный ум у этого офицера? Он тебе сейчас насоветует, а ответственности нести не будет, так как советовал почти в нервическом бреду, — засмеялся второй квартирмейстер фронта. — Я сам разберусь, что бред, а что нет, — возразил ему Аршфорт. — Армией командую я а не советники, так что и ответственность вся полностью только моя. Введи нас, разведка, в курс дела по расположению врага от моря до Узловой станции. Дальше уже зона ответственности южной армии.
Молас вызвал в кабинет кирасирского ротмистра, который быстро и четко поднял на пустой карте места дислокаций царских войск на правом берегу Ныси и войск островитян в Щеттинпорте. Отдельно нарисовал, где какая артиллерия у них стоит и даже сектора обстрелов кругами начертил тонким карандашом. Отдельно выдал промеры толщины льда на реке в разных местах. И все это наизусть. Силён. Я просто в восхищении.
— А лед‑то как мерили? — удивился я.
— Ночами проверяли лунки, которые ранее долбили царские пластуны, — удовлетворил мое любопытство ротмистр.
— Где они их долбили, показать на карте можете? — одолело меня любопытство.
— Легко, — ответил ротмистр и нарисовал несколько точек на русле реки. — А вот здесь, здесь и здесь мы сами лунки долбили.
— А где лед выдержит тяжелую артиллерию? — продолжал я задавать вопросы.
— Вот тут и тут, — показал ротмистр. — Инженеры клянутся, что если армировать лед хотя бы ветками, то переправа выдержит рутьер с двухсотпудовым орудием на прицепе. Если не останавливаться на льду.
— Значит ли это, что предварительно требуется захватить достаточно обширный плацдарм, чтобы обеспечить безопасность такой переправе?
— Так точно. Если только вы в этих места лед с воздуха не разбомбите, — бросил он беглый взгляд на мою форму, — то при захвате плацдарма такую переправу навести дело двух дней. Настелить фашины и залить их водой и подождать пока промерзнут. Но полевую артиллерию можно переправить по льду везде на всем протяжении русла реки. Толщина льда позволяет. К тому же в этих двух местах железная дорога отстоит на наибольшем расстоянии от реки. Мы поднимали на ближайшей станции аэростат — реки не видно. Корректировка орудий особого могущества невозможна. Мы в отделе считаем…
— Стоп, — приказал Аршфорт. — Мы потом обязательно выслушаем коллективное мнение вашего отдела. Но сейчас достаточно. Примите мое удовольствие прекрасно сделанной работой.
— Служу императору и отечеству, — ротмистр щелкнул каблуками.
— Один вопрос позволите, ваше превосходительство, — обратился я к командарму.
— Только если это конкретика какая, а не тактика, — разрешил Аршфорт.
— Господин ротмистр, каков максимальный калибр полевой артиллерии можно переправить без инженерного оборудования ледяной переправы?
— Четыре дюйма, — тут же ответил ротмистр. — Но если гаубицы, то пять дюймов. Они у царцев легче пушек.
— Где пластуны долбили лунки светлым днем? Если такое было в действительности.
— Такого не было, господин лейтенант, но вот в сумерках они за этим занятием были замечены именно в тех местах, где возможна переправа тяжелых орудий.
— Благодарю вас, ротмистр, — рассыпался я в любезностях. — Как воздушный разведчик я в восхищении от проделанной работы вашим отделом.
Когда ротмистр покину кабинет, Молас ехидно спросил.
— Так ты еще и разведчик?
— Так точно, экселенц. Последняя моя должность по штатному расписанию в воздухоплавательном отряде старший летчик — наблюдатель. А квалификацию я сдал еще летом, когда прорабатывали хронометраж и варианты прорыва бронепоездов с дирижабля.
— Так каково твое мнение, Кобчик, о направлении главного удара царцев?
— Там где можно протащить тяжелую артиллерию, они наступать не будут.
— Отчего ты так думаешь? — удивился Аршфорт. — Мой начальник штаба просто уверен, что главный удар будет именно там.
— Какова максимальная дальность выстрела двухсотпудовой длинноствольной шестидюймовой царской пушки?
— Двенадцать километров, — подсказал Молас.
— Благодарю, экселенц. Тяжелой артиллерии у них не так много — только корпусные полки. Я бы на их месте сосредоточил бы всю ее на участке прорыва и не сдвигал со своего берега. Расстояния достаточно чтобы поддержать пехоту и полевую артиллерию в наступлении и захвате достаточно глубокого плацдарма. Все равно в любом месте нашего берега завеса ваших войск, — кивнул я командарму, — будет слабее. А основная ваша артиллерия привязана к осаде порта.
— То есть ты считаешь, что они в любом месте легко перережут железную дорогу? — спросил командарм.
— Есть такое опасение, если у них командовать будет кто‑то умный, типа полковника Куявски, — убежденно ответил я.
— Куявски уже бригадный генерал и направлен командовать дивизией на отогузкий фронт. Юго — восточный, если по нашей терминологии, — выдал справку Молас. — Далеко от нас.
— Хранят нас ушедшие боги, — высказался по этому поводу Аршфорт.
— Есть характеристики возможных командующих такой операцией у царцев? — обратился я к Моласу.
— Скажу одно, — ответил он. — Таких, как Куявски, у царя единицы. Ему еще просто повезло оказаться в командующих стараниями комендоров твоего бронепоезда. Остальные действуют по уставу. А царский устав предписывает равномерно распределять артиллерию по войскам.
— Хорошо бы если так все было, — засомневался я. — Война часто выдвигает на руководящие посты умных и инициативных генералов, в отличие от мирного времени.
— В царской армии свято блюдут принцип старшинства производства, — сказал Молас. — У них сословные предрассудки намного сильнее наших.
Я кинул быстрый взгляд на Аршфорта. Ничего… не возмущается. Лицо спокойное. Хотя сам, судя по фамилии из старой еще средневековой аристократии.
— В настоящее время наиболее возможный претендент на командование ударной группой уровня пехотного корпуса будет у царцев генерал от инфантерии Пшеклентски. Граф. Шестидесяти двух лет. Образование полковое — в службу вступил юнкером, и Школа колонновожатых тридцать лет назад. Обожает фрунт и парады. Суровый уставник. Если не пришлют кого‑нибудь другого из царской ставки, то с вероятностью в девяносто процентов командовать наступлением будет он.
— Ожидается ли совместное наступление островитян от Щеттинпорта вместе с царцами?
— Маловато у них для этого сил, — отозвался Аршфорт. — Пока они только глубже закапываются в землю. Да и прокормить ударную группировку только морским подвозом будет трудно.
— Но царцам они обещают поддержку наступления, — добавил Молас. — Выполнят ли они свои обещания это уже другой вопрос. Пока от Соленых островов только техническая поддержка идет. За золото. В основном пулеметы. Еще снаряды для тяжелой артиллерии. Винтовки островной конструкции под царский патрон. Амуниция разная. Паровозы. Обратно везут лен, пеньку, воск и пшеницу. Скорее всего, чтобы пустой фрахт не гонять. Острова и с колоний получают практически все, что им нужно.
— Бронепоезд 'Княгиня Милолюда' сейчас у вас в армии?
— Да. Несмотря на морозы, болота сильно не замерзли на южном фасе фронта, — ответил командарм. — Так что там царцы если попрут, то опять упрутся в 'бутылочное горлышко' полевого укрепрайона, который достало ума не бросать на произвол судьбы, а законсервировать на всякий случай.
