Обезбашенный спецназ (СИ) - Соколов Вячеслав Иванович (читать хорошую книгу полностью TXT) 📗
— Ну, еще бы, — вполне уже довольный жизнью Степаныч, аккуратно сцеживает какой-то отвар в кружку. — Коньяк, вино, пиво — адская смесь.
— Руслан, скажи, я хоть не зря страдаю? — голосом умирающего лебедя поинтересовался майор.
"Прав я оказался — похоже, что отцы-командиры все же какую-то аферу проворачивали?" — мысленно чешу затылок, пристраивая зад на пустующий табурет.
— Коньяк пей, — жестким голосом скомандовал Рогожин.
— Тошнит…
— Надо, Федя, надо!
— Я не Федя.
— Да? Ты уверен? Тогда тем более пей!
Васильев с тоской посмотрел на стакан, зажмурился и, выдохнув воздух, заглотил. С задумчиво-болезненным видом посидел и удивленно произнес:
— Прижилось…
— Во-о-от, — подняв в небеса палец, поучительным голосом произнес Степаныч. — А теперь вот это… — ставит на стол только что сцеженный напиток. — Мелкими глотками.
Взяв в руки кружку, майор принюхивается и с сомнением пробует:
— Горькое, — морщится и укоризненно говорит: — Мог бы и эликсир дать.
— Ага, счас!!! — возмущается прапор. — Ты представляешь его цену? Если я тебе скажу, ты пить бросишь. Совсем. Там настолько редкие ингредиенты, что только на самый крайний случай храню. Тебе и так скоро полегчает, чай не первый раз замужем!
— А ладно. Ну, так что? Как результат? — Васильев с надеждой обращается к Рогожину.
— Ну как тебе сказать, — капитан с задумчивым видом наливает себе чай, — блок у генерала оказался на загляденье. Пришлось вызывать на помощь супер-мега взламыватель мозгов — АМ. Модель: девчушки сексуальные, на всю голову отмороженные.
— Ты о чем? — не въезжает майор.
А я затаив дыхание тихонько шкерюсь в своем уголке, еще и легкую отводку глаз врубил, чтоб не отсвечивать, а то любопытство аж прыгать начало от счастья.
— АМ — Анютка и Маришка. Что тут не понятного?
— Охо-хо. А я в таком виде, перед начальством, — расстроился Васильев.
— И что? — удивился Степаныч. — Чай не съедят, ты же за дело радел.
— Ох, мужики. После того нашего разговора, ну вы помните… — делает выразительное лицо. Походу начинает отпускать майора, вот и мимика заработала.
Степаныч с Рогожиным кивают. Только я как дурак не в курсе… Кругом тайны, тайны. Забодали уже…
— Ну, так вот, — продолжает майор, — явились ко мне. Вопросов кучу назадавали, про Зайцева. И ведь не спорю: красивые жуть, а меня аж до печенок пробрало… — майора передернуло всего от воспоминаний.
— Это они могут, — заулыбался Степаныч.
Рогожин же только ехидно усмехнулся. А Васильев, все более оживая, продолжал:
— Так что, ну его на фиг, у меня от них мурашки по коже. Это они только к вам какой-то нездоровой любовью пылают. А мне лучше подальше от начальства, поближе к кухне.
— Почему нездоровой? — удивился Рогожин. — Очень даже здоровой.
— Да? Рисковые вы мужики… — потрясенно произнес майор.
— Ты это о чем? Извращенец! — засмеялся капитан. И глядя на все еще помятое лицо Васильева, спросил Степаныча. — Как думаешь можно его посвятить в нашу тайну?
— Ну, намеки он уже делал, так что про нас с тобой, наверное, знает, — и обратился к майору: — Знаешь?
— Угу… — не стал отпираться тот. — Что он твой дед знаю. Меня как раз ваши АМ и просветили…
— Вот и славно. А теперь главное! И учти, что об этом знает от силы десяток человек, теперь еще двое добавится. Егору знать совсем не повредит, а то его скоро любопытство съест, — и, подмигнув мне, добавил: — Можешь не изображать из себя ветошь.
Смущенно улыбаюсь, типа я хороший. И вообще глухой…
— Ну, а ты, чтоб глупости больше не говорил.
Васильев разводит руками:
— Мужики, а что я еще подумать должен был?
На лицо Руслана вновь наползает веселая улыбка, но он молчит, позволяя говорить Степанычу.
— Так вот, Витя, — делает театральную паузу, — Анютка моя старшая сестра. Теперь понял, откуда любовь?
— Ох…ть, — только и смог выдавить из себя Васильев.
— А то! — самодовольно улыбаясь, произнес Степаныч. — А Маришка ее подруга детства, так что, считай, тоже сестра. Все детство у нас провела.
— Да и меня, в свое время, по той же причине выбрали, — добавил Рогожин. — Подарок Всеслава, моей внучке.
— Куда я попал, — картинно схватился за голову, более-менее пришедший в себя майор, изображая ужас, — кругом кумовство и мажоры…
Развеселил, что тут еще сказать. А то я бедный так охренел в своем уголке, что если бы не стенка улетел бы со стула на фиг. А так хоть поржали. А Степаныч тем временем решил еще немного дать информации:
— Если честно, изменились они сильно, но во многом остались прежними. Даже вот взять пример: Анютка всегда красивая была и привыкла к этому. А Маришка, даже сказал бы страшненькая, вот и теперь, заметили, как на замечания о внешности реагирует? Казалось бы, сколько лет прошло, должна привыкнуть, что красотка хоть куда? Ан нет. Да и человечными остались, несмотря на трудную судьбу. Нам всем надо молиться на них. Кто знает, что бы было, не подбери в свое время Всеслав двух обиженных на жизнь девчонок. Обиженных, но не озлобленных. Что для него человеческие жизни? Пыль. А они все же остались частично людьми. Вон даже геройского деда не забыли…
Степаныч сел на табурет, обхватил голову руками и продолжил:
— Бабушка так тосковала, считай, каждый день рассказывала, в пример ставила. Вот и помнили о нем… Так что Всеслав очень дорогой подарок сделал…
Руслан, сидел с потерянным лицом, а по щеке стекала слеза…
Глава восьмая
Охо-хох, грехи мои тяжкие — все так запутанно. Хотя есть у меня подозрения на данную тему. А куда без них? Но вот озвучивать их… А уж про ту же Маришку, что только в голову не лезло. Но теперь хоть становится более понятным ее поведение. А вот и разговор вернулся к Разину…
— То есть сняли ментальную блокировку? — решил уточнить майор.
— Вроде так, — пожимает плечами Рогожин. — Но надо пару дней выждать, что б все утряслось. А то знаешь, как бывает? Лучше не рисковать, — и потерев подбородок пробурчал: — Грех такое говорить, но хорошо, что парни не шлепнули этого гада. Как ты только раскрутил его на информацию о бункере?
— Не поверишь, случайно, — пожимает плечами. — Жить хочет мразота, вот и пустил последний аргумент в дело.
— Надеюсь, ты не обещал ему жизнь?
— Нет, — Васильев мотает головой, — за то обещал Разину, что позволю убить своими руками, сам понимаешь, чем больше он нам должен, тем лучше.
— Товарищ майор… — приходится вмешаться в разговор, такую информацию нельзя скрывать.
— Что?
— Это… Тут выяснилось, что Зухра ваш разговор с ее отцом подслушала. Точнее, знает, что Аслан жив.
— Оп-па…
Офицеры уставились друг на друга, а Степаныч нахмурился глядя на майора:
— Витя, если ты это специально… — с угрозой в голосе произнес он.
— Обалдел, что ли? Как это ни прискорбно, но я облажался, — тоскливо простонал Васильев. — Жалко девчонку, и так из больницы не вытащить. Степан Георгиевич извелся весь, а тут еще я масла в огонь подлил. И жалко, и для дела плохо.
— Есть у меня одна мысль, — задумчиво протянул Руслан, но взглянув в мою сторону, осадил: — Потом скажу. И генерала не обманем, и девочку вылечим. Ну, надеюсь, что вылечим.
— Опять, что-то радикальное? — заинтересовался Степаныч.
— Знаешь способы получше?
— Всегда, можно что-то подобрать. Но как говорится, не зря Ильич страну электрифицировал. Электрошок тоже лекарство, главное не переборщить. Жалко девочку. А ведь ты посмотри, какой характер! Да съехала чуток, но ведь на чем? На заботе о других, так что задатки у нее хорошие…
— Ты к чему это ведешь? — подозрительно прищурился Рогожин.
— Ну, если отца завербовали, может и ее? А? К нам. Ну, в смысле, не сюда к нам, — показывает пальцем в пол, — а к НАМ. Понимаешь? — разводит руками, показывая что-то большое.
— Угу… — Руслан задумчиво трет подбородок. — Посмотрим. С внучками посоветуемся. Лишний повод привязать Степана Георгиевича. Да и у нее, действительно, задатки лидера и характер сильный. Так что пристроить в любом случае можно, только надо подлечить…
