Вечная осень нового мира (СИ) - Тишинский Яромир (список книг TXT) 📗
Старик немного замялся с ответом:
- На самом деле да, я много раз думал об этом. Может и жизнь у меня не сложилась, потому что судьбой мне было предназначено погибнуть еще тогда, тридцать лет назад. Но по какому-то упущению природы, я случайно остался жив... Но сейчас я не хочу умирать. Где угодно, но только не здесь, не в этой дыре.
Рассел ничего ему не ответил. Он неподвижно лежал, отвернувшись к потрескавшейся бетонной стене и быстро погружался в сон, забыв обо всем на свете. Старик Вильсон долго не мог успокоиться. И даже когда он сам наконец-то уснул, то продолжал ворочаться на своем лежаке, постоянно поскрипывая то кроватью, то изношенным протезом.
Дождь, вяло моросивший всю ночь, под утро стал наконец-то стихать. Над горизонтом руин и жестяных развалин, в которых когда-то жили относительно мирные мьюты и гибриды, медленно поднималось оранжевое солнце, с трудом протискивающееся сквозь узкие прорехи в облаках.
Рассел сидел на третьем этаже здания у окна, перекрытого широким листом стали, и смотрел на восходящее солнце сквозь большую прорезь бойницы. Крохотное пыльное помещение, в котором ему предстояло держать оборону против наступающего и многочисленного врага, была расположена в левом торце дома, обращенного на запад.
Внутри комнаты света практически не было, лишь тонкие лучи, проступавшие сквозь прорехи в защитных листах стали на окнах, давали слабую возможность осмотреться. Кроме низкого облупившегося потолка и потрескавшихся грязных стен тут было не на что больше смотреть. Казалось, всего одного снаряда хватит, чтобы не выдержали старые перекрытия и с грохотом обвалился ветхий потолок. В любой момент и Рассел и Грегори могли оказаться погребенными живьем под этими пыльными развалинами.
Никакой мебели в помещении не было. Только обугленные останки деревянного стола посередине зала, а также отдельные осколки стекла и керамики, валявшиеся на полу. В соседней с ними комнате не было никого, а вместо окон там зияли огромные обугленные дыры.
Небольшой схрон дополнительных боеприпасов и кое-какой еды Рассел и Грегори устроили в относительно сохранившейся ванной комнате, по соседству со своей позицией. А единственная уцелевшая входная дверь была снята с петель и приспособлена как дополнительный щит на окнах. Проржавевшая дверная ручка отлично подошла под роль крючка, на который Рассел повесил свою стальную каску. Она как раз находилась справа от прямоугольной амбразуры, через которую изучал окрестности и в последний раз любовался алым восходом.
На фоне мрачного и покрытого пеленой серых туч неба как-то естественно смотрелись кривые обломки бетонных стен и ржавые каркасы подбитых машин, а еще совсем буднично дымились посреди улицы обугленные останки второго грузовика из их колонны. Последнюю, относительно целую машину сектанты подожгли накануне вечером, чтобы она не могла вновь послужить последним бойцам ополчения.
Рассел долго присматривался к остальным почерневшим от взрывов силуэтам броневиков. Но как ни старался, все равно не смог различить даже намеков на останки тел погибших солдат, что не смогли покинуть горящие машины. Ничего, никаких напоминаний о людях, которые были убиты здесь совсем недавно, навсегда застряв внутри этих искореженных кусков металла. Даже следы крови смыло с асфальта ночным дождем.
Когда солнце поднялось еще выше и на улице стало светлее, Рассел сумел разглядеть странную и вместе с тем пугающую картину. На противоположной стороне улицы несколько мьютов в красных робах, словно кучка муравьев копошились вокруг останков одного из броневиков их уничтоженного конвоя. Через несколько минут этим сектантам удалось укрепить на обугленном корпусе машины три обезображенных трупа, лишенных верхних слоев плоти. Обезглавленные и изуродованные тела солдат еще вчера бывших бойцами ополчения Совета Старейшин теперь весели рядком на заляпанном грязью листе стали вдоль кузова.
Существа, проделывавшие эту работу, не кричали и не веселились, они даже не издевались над телами убитых. Просто монотонно выполняли обыденную для себя работу, которую, по всей видимости, проделывали уже не первый раз. Еще несколько минут спустя четвертый труп, также обтянутый проволокой, словно в коконе, болтался на почерневшей броне.
Рассел молча наблюдал за этим процессом и старался его проанализировать. Что-то будничное и монотонное прослеживалось в этом подвешивании трупов. Сектанты притаскивали одно изуродованное и заранее обезглавленное тело за другим. Они обматывали их проволокой и прислоняли к листу брони. Затем еще двое мутантов стоявших сверху над кузовом также равнодушно и хладнокровно закрепляли трупы.
Старик Вильсон, сидевший всего в паре метров у соседней бойницы, глубоко и тяжело дышал. Он с ужасом, не произнося ни слова, смотрел вниз и вырисовывал в своем воображении собственную страшную участь, которая могла очень скоро стать реальностью. Краем глаза было видно, как у него дрожали руки, сжимавшие дальнобойную винтовку, при этом ее ствол постоянно дергало из стороны в сторону. Было видно, как морщинистое лицо старика становилось бледным от дикого ужаса, нахлынувшего на него в тот момент.
Однако Рассел, напротив, был слишком спокоен. Навалившись грудью на широкий лафет двуствольного пулемета, которым его снабдили мутанты, он расслабленно поглаживал стальную рукоять оружия, сращенную с прикладом.
Наверное, он каким-то образом перенял то жестокое равнодушие к смерти, которым были наделены сектанты из Братства. Без сожаления или отвращения, и даже без ненависти, он просто хладнокровно смотрел, как пятеро мьютов методично развешивали обезглавленные трупы на обугленных останках броневика, как будто это были праздничные гирлянды.
Еще через несколько минут Рассел обратил внимание на то, что сектантов на улице стало гораздо больше. Почти все они были вооружены и приходили с разных окраин квартала. Выходя из-за жестяных развалин и бетонных руин, они шли поодиночке, по двое, по трое или целыми группами. Спокойно расходясь по округе, они несли с собой разнообразное вооружение, занимали удобные для себя места, выбирали подходящие укрытия. Никто из них даже не бросил опасливого взгляда в сторону оборонявшихся врагов.
Рассел очень внимательно следил за копошившимися внизу мутантами. Он старался как можно точнее запомнить, где находились те или иные враги, за какие укрытия они прятались и куда ставили свои пулеметы. Уже не десятки, а настоящие сотни мутантов в красных робах бродили по заваленным подбитой техникой тротуарам и дорогам. Некоторые из них вообще не пытались где-нибудь укрыться. Напротив, они абсолютно свободно, в полный рост, бродили среди искореженных машин. Постоянно обсуждали что-то и выбирали наилучшие цели для стрельбы. Они были уверенны в своем численном превосходстве и не страшились его демонстрировать.
Через пару минут в пустом дверном проеме позади притаившихся людей показался мутант, облаченный в серый изодранный камуфляж, поверх которого проступал черный каркас экзоскелета. Расселу всего пару рас в жизни доводилось видеть подобное обмундирование, и только у солдат гвардии Свободного города. Увидеть подобную технику в распоряжении грязных и примитивных мутантов на краю известного мира, могло показаться ему совершенно невероятным. Однако, после бороздящего утреннее небо над резервацией боевого дрона, он уже мало чему удивлялся. В своих руках новоприбывший мьют тащил тяжелый ручной пулемет, напоминавший скорее стальной короб с удлиненным стволом и толстым диском патронажа.
Мощное оружие, на лафете которого лежал Рассел и дальнобойная винтовка, которая тряслась в руках Грегори, а также все, с чем бегали по этажам мутанты из племени, когда-то давно принадлежало солдатам несуществующей уже много лет армии Дома Маркуса. Почти на каждом прикладе автомата или винтовки красовался щит с пятипалой ладонью. Все это смертоносное богатство было добыто маленьким племенем мутантов, на давно забытых где-то в северных пустошах армейских складах, оставшихся со времен войны Великих домов. Теперь оно служило своим новым хозяевам, ставшим небольшим гарнизоном защитников бетонной крепости, в окружении нескольких сотен беспощадных врагов, на самом краю известного мира.
