Москит. Конфронтация - Корнев Павел Николаевич (книга регистрации .txt, .fb2) 📗
И не от нас даже — от Герасима!
Я аж выматерился в сердцах. Вся незаметность псу под хвост, вся маскировка насмарку! Неужто его подготовить нормально не могли? Он же фонит так, что аналитики нихонцев уже на ушах стоят! Вся надежда на то, что им просто сейчас не до того. Вся надежда на сыплющиеся с неба авиабомбы!
Каким-то совсем уж запредельным усилием воли я заставил себя успокоиться и продолжил снижение, ориентируясь на показания альтиметра, рельсы и насыпь. Голова буквально пухла от вдолблённых в неё лётных премудростей, а руки действовали едва ли не самостоятельно. Скорость была в пределах нормы, но земля неслась навстречу с пугающей стремительностью, мелькнуло и осталось позади железнодорожное кольцо, резануло душу ясное понимание, что залетел слишком далеко. А в следующий миг планер коснулся земли, подпрыгнул и вновь взлетел, но сразу опустился и заскакал по неровной степи.
«Только бы не перевернуться, только бы ни на что не налететь», — заполошно билось в голове и — не налетели и не перевернулись. Остановились.
— Слава тебе, Господи! — выдохнул я и принялся расстёгивать ремни.
Ноги затекли, но как-то выбрался из планера, откинул колпак первой кабины. Герасим бился там, притянутый ремнями к сиденью, на его губах пузырилась пена, голова колотилась затылком о подголовник, когда же я придержал его и посветил в лицо, то обнаружил, что глаза закатились, а из носа и ушей сочится кровь.
Да чтоб тебя!
Я решил вытянуть Герасима наружу, начал возиться с ремнями и вдруг заметил цилиндрический футляр, такой же как вручили мне. А ещё обнаружил раздавленный шприц и, судя по утопленному поршню, раздавлен он оказался уже после использования.
У меня внутри так и закипело.
Ах ты сволочь! Ты ж нас под монастырь подвёл!
Обычная подстройка существенным образом уступала по эффективности экспериментальной технике, которую испробовали на мне, вот Герасим и решил рискнуть. Получил доступ к расчётам, подогнал их под себя, откорректировал скорость и траекторию движения мотопланера, сделал инъекцию спецпрепарата и… И что-то у него пошло не так.
Да и чёрт бы с ним, пусть хоть сдохнет, но он своим экспериментом до такой степени энергетический фон взбаламутил, что дальше просто некуда!
Как долго мы спускались? Четыре минуты? Пять? Или все шесть?
А сколько времени понадобится поисковым группам нихонцев, чтобы выдвинуться на местность и прихватить нас на горячем?
Я обежал планер, распахнул грузовой отсек и за ручки вытянул из него чёрный ящик, потом схватился за лопату, но сразу откинул её в сторону.
Не успеть! Никак не успеть!
И я свинтил крышечку со своей трубки-пенала, выудил из неё шприц, закатал рукав комбинезона и вколол себе спецпрепарат. После глянул на бившегося в судорогах Герасима и выругался.
Проще всего было ничего не предпринимать и привезти обратно хладное тело или полутруп с запредельным количеством неподдающихся излечению девиаций. Герасим точно заслужил подобный исход, но даже ещё прежде, чем я вспомнил о долге перед Георгием Ивановичем, в голове проскочила простая и ясная мысль: «так нельзя».
Ну нельзя так, и всё! Пусть и зол на него, пусть готов морду набить, но своих нельзя бросать, а нас тут на несколько километров лишь двое против всего нихонского оккупационного корпуса!
И ещё у меня в запасе в любом случае оставалась пара минут, а вернуть племянника главы ОНКОР живым гораздо лучше, нежели привезти его мёртвым. И я дал слово Георгию Ивановичу. Дал слово! Пообещал!
Ну да, да! Хотелось верить, что мной руководили холодный расчёт и банальный здравый смысл, пусть даже это и было не совсем так. Или совсем не так.
Просто представил глаза Лии, когда стану рассказывать ей о том, что ничего нельзя было поделать, а то и вовсе никогда о случившемся не заикнусь даже, и чуть не вырвало. Хотя это от спецпрепарата, не столь уж я впечатлительный, в самом-то деле…
Я сделал глубокий вдох и положил ладони на плечи продолжавшего конвульсивно подёргиваться Герасима. Потенциал моего спутника бился не в такт окружающей действительности, требовалось повлиять на него и привести внутреннюю энергетику в гармонию с внешней средой. И вроде бы ничего сложного в этом не было, но осуществить столь тонкое и хирургически точное воздействие оказалось несравненно сложнее, нежели придать требуемые свойства собственному потенциалу.
Тончайшая паутина чужой энергетики рвалась и сминалась, а я просто не мог позволить себе всю эту возню, вот страх и заставил надавить сильнее, позабыв об опасениях своим вмешательством лишь навредить.
Пан или пропал!
Заблаговременно вколотый спецпрепарат вывел восприимчивость на пик, и скользнуть в резонанс не составило никакого труда. Да меня в него попросту затянуло!
Вспыхнули эффектом стробоскопа девять призрачных светил, и я даже сам не понял, каким образом сумел поделиться с Герасимом накатившей на меня гармонией кристальной чистоты. Он дёрнулся и обмяк в кресле, но не умер, размеренно задышал, а в меня обжигающим потоком хлынула энергия. Всё быстрее, быстрее, и быстрее.
Бушевавший в крови адреналин вкупе с ясностью, дарованной трансом, сделал окружающую действительность простой и понятной, я контролировал процесс течения резонанса от и до, вцепился мёртвой хваткой в соединившую меня с источником сверхсилы гармонию и уже её не отпускал, выжигал в своей нервной системе, чтобы никогда не забыть.
Это было просто. Столь просто, что мои прежние потуги казались смешными. Да я и смеялся! Смеялся в голос!
Но вот взвинченность эмоций в итоге и стала порождать отклонения, грозящие извратить гармонию и разрушить моё единение с источником. Тут уж я не стал медлить, вышел из резонанса столь же чисто, сколь легко в него вошёл. Ну а дальше сказочному герою уподобился, коего по колено в землю вколотили. Не провалился, разумеется, но набранный потенциал обрушился тяжким грузом, едва удержал.
Вырыть яму в полметра глубиной, вынув песчаную почву четырьмя сходящимися в одной точке под прямым углом плоскостями давления оказалось проще простого — технологию эту продумал, ещё когда рыли окопы. Дальше я спихнул в яму чёрный ящик, приподнял крышку и повернул единственный переключатель, а после засыпал адскую машину землёй, только небольшой холмик и остался.
Всё! Дело сделано! Пора убираться отсюда!
Меня всего так и распирало от сверхсилы в противофазе, а удачная подстройка к источнику наделила единением с окружающей действительностью, именно поэтому приближение операторов удалось ощутить ещё раньше, чем резанули по глазам лучи автомобильных фар. Я загодя уловил искажение энергетического фона и долго не колебался, выплеснул из себя две трети набранного потенциала и не просто выплеснул, а закрутил волчком, превратил в сыпанувший электрическими разрядами вихрь, а ещё дополнительно напитал его раскалённой плазмой и направил в сторону автоколонны.
Горите в аду, твари!
Унёсшаяся прочь энергетическая структура не отличалась стабильностью, но сейчас это лишь сыграло мне на руку. В ночи рвануло, полыхнул грузовик, за ним взлетел на воздух другой, а после и сам вихрь окутался чем-то вроде протуберанцев и — взорвался, да так что меня ощутимо толкнуло ударной волной, а над землёй расплескалось огненное облако.
Часовой механизм чёрного ящика продолжал отсчитывать секунды, и я не стал любоваться заревом, шагнул к мотопланеру. Шагнул — и сразу ощутил некую неправильность за спиной. Крутанулся на месте, и обострившееся до предела восприятие выхватило из теней фигуру старика в заношенной хламиде.
Зловредный дед сорвался с места и взмыл в воздух, выставив перед собой ноги в невероятно длинном прыжке, только метил он не в меня, метил он в крыло мотопланера!
Этот непонятный тип точно был способен рассадить любой мой энергетический экран, и я даже не попытался его остановить, вместо этого кинетическим импульсом сдвинул, уведя из-под удара, наш летательный аппарат. Старик извернулся в невероятном кульбите, но повторить атаку не успел: с помощью техники «Медузы» я отправил в него полудюжину шаровых молний.
