Наёмный самоубийца, или Суд над победителем (СИ) - Логинов Геннадий (полная версия книги .TXT) 📗
Пробираясь через дебри разноцветных клеток и линий, он уже не имел в себе и сотой доли былого запала, пережив слишком многое. Он устал — не столько физически, сколько морально. А мысли Белого Коня то и дело возвращались к его родным полям и землякам. Кого-то взяли на проходе, кто-то участвовал в рокировке, кто-то упрямо шёл до самого края. Эх, раскидала их всех нелёгкая по шахматной доске.
Он пытался развлекать себя мыслями о том, как вернётся и расскажет всем о том, что довелось ему повидать на протяжении своего нелёгкого, долгого и опасного пути: о дивном пении зелёного соловья, наглой и грубой Перечнице, интересном и достойном противнике в лице Чёрного Коня и неприятной метаморфозе, приключившейся с некогда честной и смелой Белой Шашкой. Он представлял, как познакомит всех с Псом и отойдёт на покой, начав писать мемуары на основе своих путевых заметок, где расскажет всем будущим поколениям об устройстве вселенной, передав им бесценный опыт своего квадратосветного путешествия…
Знакомое жужжание заставило Белого Коня снова прервать свой путь. Описав круг, соловей приземлился перед ним на доску и, потерев передние лапки, застыл, словно бы чего-то ожидая.
— Какой же ты всё-таки мерзкий, отвратительный и вонючий. Я не знаю, кто ты или что ты, но теперь мне всё-таки кажется, что соловьи так не пахнут, не поют и не летают, — угрюмо промолвил странник, заметно возмужавший, окрепший и помудревший за свои утомительные блуждания сквозь шахматные реки и озёра, моря, горы и джунгли, пустыни, города и деревни. Это уже был не тот молодой и наивный романтик, каким он был в самом начале пути много ходов тому назад. Возможно, в нём поубавилось не только сентиментальности, но и задора. Но вместе с тем поубавилось число лишних мыслей и беспричинных волнений. Другой на его месте, быть может, давно бы уже свёл счёты с жизнью, бросившись с края доски в неизвестность, но Белый Конь был совсем не такой. Он привык доводить всё начатое до конца, если, конечно, был уверен в том, что в этом есть какой-либо смысл, и ничто объективно не лишило его подобной возможности.
На самом деле больше всего на свете ему хотелось домой: не нужно ни почестей, ни наград, ни званий, только бы скакать навстречу ветру, вдыхать воздух свободы, пастись и щипать травку на родном тёмном поле «g1». Но всё было ещё впереди: большая часть пути осталась уже позади, но сам путь ещё не был закончен.
Резкий хлопок вывел Белого Коня из прострации. Неуловимо быстро что-то очень большое опустилось с небес, обрушившись на «зелёного соловья», кем бы это создание не являлось на самом деле, оставив на его месте какую-то расплющенную мерзопакость.
Всматриваясь в то, что осталось от его мнимого соловья, в ложное сладкоголосие которого Белый Конь когда-то наивно уверовал, он вздохнул и плотнее запахнул своё пальто — королевский подарок, который, хоть уже порядком поистрепался, оставался для него последней милой сердцу вещицей. Казалось, вместе с бледнокрылой тварью погибла и часть его самого — пусть и не самая лучшая, но, так или иначе, оставившая после своего ухода пустоту.
Подняв взгляд наверх, откуда на его былого кумира был обрушен карающий удар, Белый Конь долго размышлял о своём месте в мире. Не конкретно в этом текущем ходу, в конкретно взятой клетке шахматной доски, а вообще. Пережитые им матчи, взятые им фигуры, объявленные шахи — всё в этот миг казалось ему настолько незначительным и суетным, лишённым всякого положительного смысла… И вместе с тем он только начинал по-настоящему понимать, что смысл всё-таки был: корни этого смысла лежали далеко за пределами игральной доски, но именно в нём целокупно находились ответы на все извечные вопросы: как, откуда взялась доска, откуда на доске взялись фигуры, а вместе с ними — прочерченные линии, клетки и правила игры. И, вместе с тем, Белого Коня даже не столько интересовал вопрос «как», сколько вопросы «почему» и «зачем».
Естественно, он не был ни первым, ни последним, кому приходили в голову подобные мысли. Кто-то определял состав материала, из которого состояли фигуры, соотнося его с составом материала, из которого была сделана доска, выстраивая предположение, что фигуры произошли естественным образом из неё, а клетки есть не более чем результат деятельности самих фигур, как и постепенно сформировавшиеся правила игры. Другие утверждали, что фигуры были созданы ещё прежде доски. Третьи — что их занесли на доску извне с другой доски.
Философы спорили о том, что было прежде — игра или правила, исследователи прослеживали физиологический путь современных Ферзей от выцветших древних пешек, обнаруженных во время археологических раскопок под игральной доской. Но всё это были вещи сторонние, безусловно интересные, но отвлекающие от сути: фактически для Белого Коня не существовало никакой разницы, были ли занесены фигуры с какой-либо другой доски (что, впрочем, не снимало вопроса их возникновения, а лишь порождало вопрос, откуда именно они возникли там, откуда их взяли до этого), произошли ли они от древних пешек, порождённых в незапамятные времена недрами самой доски, или же были кем-то изготовлены и расставлены на доске. Всё это были частности, не дававшие Белому Коню ответа на вопрос, кто же стоял за его ходами и раздавил «зелёного соловья», но он страстно желал отыскать ответ на этот вопрос, дающий ему ключ к пониманию всего остального.
Тем временем путь не ждал, и, решив продолжить свои рассуждения уже в иное время и в более располагающей обстановке, Белый Конь снова продолжил прерванное странствие, а верный Пёс покатился за ним следом.
— Эй! Ты!
Белый Конь остановился.
— Конь в пальто! Я к тебе обращаюсь! Ты с какого района?
Дерзкий голос не сулил ничего хорошего. Тучи сгущались. Насмешливая, жалкая, уверовавшая в своё могущество и безнаказанность, Чёрная Пешка показалась из мрака в сопровождении своей шахматной братвы. Возможно, эти негодяи даже не знали, с кем связались, ведь Белый Конь, в недавнем прошлом совершавший разорительные набеги на стан врага, грабя стратегические запасы и подрывая боеспособность неприятельской армии, положил немало Чёрных Пешек, подобных этой. Одни погибали с достоинством, другие запятнали своё имя позором, но, как бы то ни было, в случае с Белым Конём их не спасали ни бегство, ни численный перевес.
— Это вы мне? — неторопливо разминаясь перед боем, осведомился уставший странник.
— Тебе, тебе, — ехидно бросила одна из Чёрных Пешек.
Их грубость, вульгарность и самоуверенность начинали бесить и раздражать.
— Ваше счастье, что между нами объявлено временное перемирие. Поэтому я даю вам последний шанс сбзднуть отсюда и больше не попадаться у меня на пути, — негромко, но грозно предложил Белый Конь. Ответом ему был хохот. Однако вскоре через отряд ехидно скалящихся противников перескочил Чёрный Конь, не изменившийся с момента прошлой встречи, хотя с тех пор миновало уже немало ходов.
— Ну, вот мы снова и встретились. Как время-то летит, — словно бы оттягивая нечто, чего он, с одной стороны, не желал, но был вынужден совершить в силу долга, произнёс он. — Я вижу, что ты по-прежнему путешествуешь один и налегке. В конце концов, тебе могли бы выделить эскорт. Естественно, для разведчика так будет слишком заметно, да и в пути замедляет, но, во всяком случае, путешествовать так намного безопаснее, чем уж совсем в одиночку. Или с твоей нелепой собакой.
— Это Пёс, — поспешно поправил Белый Конь.
— Без разницы, — отмахнулся от замечания его собеседник. — Возможно, в таком случае я смог бы ещё как-нибудь разыграть неудачу или убедить начальство, что не уверен в исходе акции. Но теперь — извини, ты сам всё для себя осложнил. Шёл бы себе как шёл, а охрана маячила бы где-нибудь на горизонте. Но я понимаю: у Белого Короля с тех пор осталось очень мало защитников. А вдобавок — ещё и развилась паранойя. Что поделать, таково оно — бремя власти…
— То есть, ты решил наплевать на все заключённые договорённости, избавиться от меня, не позволив мне донести почти полные сведения до штаба, а заодно — прикарманить их и передать Чёрному Королю, — констатировал Белый Конь.
