СЛОМ (СИ) - Ерошин Алексей (книга регистрации TXT) 📗
- Береженого бог бережет,- пробормотал Фаер.
***
Сна больше не было ни в одном глазу, и двигаться на ощупь стало бессмысленно. Поэтому Игорь сразу разглядел полоску света под кухонной дверью. Подойдя ближе, он услышал и приглушенные голоса.
- С твоей стороны это было необдуманно,- резко говорил Олег.- Ты переходишь всякие границы.
- Я просто не могу смотреть, как ты изводишь бедную девушку,- не менее резко отвечал Репьев.
- Она прекрасно жила без меня все эти годы.
- Дурак. Трижды дурак и эгоист. Слепой, к тому же.
- Я не слепой, я все прекрасно вижу. И во всем в состоянии сам разобраться. Тем более, в наших отношениях с Полиной.
- Каких таких отношениях? Она четыре года ждала, пока ты соизволишь позвонить. Четыре года, Левушкин. Для тебя это совсем ничего не значит?
- Я не мог. Ты же знаешь.
- Не мог, или не хотел? Это помешало бы тебе продолжать заниматься философским самокопанием.
- Что ты понимаешь…
- В самом деле, что я в этом понимаю? Грубый солдафон. Это ты у нас один совестью страдаешь. Пытаешься заткнуть собой все амбразуры. Нам, гагарам, недоступно.
Олег сердито фыркнул:
- Слушай, что ты от меня хочешь?
Дважды звякнула о рюмки бутылка. Потом Репьев сказал:
- Хочу получить с тебя слово. Как только вытащим Андрея – немедленно объяснишься с Полиной.
- Вытащим? Что ты опять задумал?
- Что задумал – это мое дело.
- В последнее время мне все больше не нравятся твои дела.
- Я делаю то, чему ты меня учил.
- Я ошибался.
- Ты и сейчас ошибаешься.
- Может быть. Я уже ни в чем не уверен. Я слишком устал. И хочу, чтобы все, наконец, кончилось. У тебя никогда не было предчувствия, что все вот-вот кончится?
- У меня сейчас не предчувствие. У меня твердая уверенность. А еще я хочу быть уверенным, что ты перебесишься, наконец, и остепенишься. Не возьму я тебя никуда. На кой мне такой неврастеник? Работай себе в СЛОМе. Днем деактивируй сломанные полотеры, вечером смотри телевизор и пей чай с вареньем. Она замечательное варенье варит. Не стоят эти все твои метания одной покалеченной судьбы. Они даже ногтя ее не стоят. Короче. Дай слово поговорить с Полиной. Как только все закончится. Даешь?
- Хорошо,- сказал Олег.
Игорь, не утерпев, толкнул дверь:
- А Некипелов? Что, уже списали Некипелова?
- Пора на двери детектор поставить,- проворчал Иван.
***
Если в подвальной лаборатории тоска заедала, то в кабинете Перовского становилось просто невыносимо. Фаер был уверен, что депрессия эта неспроста, и где-то здесь установлен скрытый альфа-излучатель, отпугивающий по ночам излишне любопытных. Но от этой уверенности отнюдь не становилось легче. Найти источник излучения без спецприборов было невозможно, а пользоваться встроенными в тело киборга Фаер тоже не мог. Темнота и пустота наваливались волнами отчаяния, пока он проверял работу отмычки, взламывающей код сейфа. Отмычка работала уже несколько часов, а электронный замок все еще не был взломан.
За окнами царило совершенное безлюдье. Около двух пополуночи пошел снег, и валил, не переставая, занося пустые улицы. Казалось, что весь мир вымер, и на всей планете остались только три совершенно одиноких существа – он, Феликс и сторож, изредка шаркающий по коридорам, чтобы поговорить с плакатами на стенах.
Фаер вернулся к лифту и спустился в подвал, где излучение было намного слабее. Он выдвинул ящик лабораторного стола, достал дистанционный инъектор и взвесил его на ладони. Хороший транквилизатор. Один выстрел – и получишь четыре часа забытья без тоски и сновидений. Четыре дозы – и получишь вечное спокойствие. Никто до тебя не доберется. Ни эта сволочь в белом халате, ни расчетливый капитан Репьев. Все останутся с носом.
Фаер вынул обойму. В запасе оставалось как раз четыре дротика. Пятым он усыпил Ганимеда в поезде. Как просто…
Грохот вывел его из оцепенения: оставленный в одиночестве Феликс требовал внимания. «Ведь он куда сильнее чувствует»,- подумал Фаер. Достав из ящика шприц, он проткнул оболочку дротика и вытянул из него желтоватую жидкость. То же он проделал и с оставшимися тремя, после чего вставил обойму на место и бросил инъектор обратно в ящик. Феликс продолжал стучать. «Я иду»,- сказал Фаер.
Увидев шприц, пони замер и внимательно посмотрел на вошедшего. Киборг присел на тюк сена.
- Разум – тяжелая ноша, правда, Феликс?- спросил он.
Пони промолчал.
- Разум – это всегда одиночество. Одиночества не боишься, пока не начинаешь его осознавать. Это ведь совсем не благо. Это наказание. Теперь я это наверное знаю. Один приходишь в этот мир, один уходишь. Со всеми один на один. Со всем миром. До самого конца. Тебе страшно?
Феликс после небольшой паузы утвердительно стукнул копытом.
- Я не хочу, чтобы ты уходил. Тогда и я останусь совсем один. Понимаешь?
Пони снова стукнул утвердительно, не отводя глаз от шприца.
- Ты не передумал?- спросил Фаер.
Феликс подошел и молча положил голову на его плечо.
- Больно не будет,- пообещал киборг.- Феликс будет спать. Совсем. Я буду рядом, пока ты не уйдешь.
Пони вздохнул и закрыл глаза.
***
Метель скреблась в окно, как замерзший щенок. По залепленному снегом окну метались лохматые тени сосновых лап. Мерцающий свет видеофона дрожал бликами в пустых рюмках на столе, отсвечивал синеватым пятном на корпусе лежащего рядом флэш-блока.
- Я знала, что ты не спишь,- сказала Полина.
Олег смотрел в экран, положив подбородок на кулаки.
- Я знал, что ты позвонишь. Я ждал. Сегодня странная ночь.
- Что-то происходит.
- Знаешь, это самое страшное. Чувствуешь, как оно приближается. Неотвратимо. И ничего не можешь сделать. Остается только ждать.
- Я слышу его. Мне страшно, Олег. Мне вдруг стало так страшно, что мы не успеем поговорить, когда оно придет. Завтра все будет не так. Я чувствую, как мир вокруг меняется. И меняет нас.
- Это закономерно. Вектор истории ломается. Мы ломаем этот мир, а он в отместку ломает нас. Так встряхивает поезд на стрелке, когда он меняет направление. Очень большой поезд, потому и трясет сильно. Мы в точке поворота, в точке слома. Стаканы бьются, пассажиры слетают с полок. История сворачивает на другой путь. Надо просто держаться.
- Не за что мне держаться в этой жизни, Левушкин,- сказала Полина.- Я устала держаться. Не хочу.
- Сколько раз я говорил это себе. А потом возвращался. Потому что ты ждала. Значит, мне было, за что держаться. Осталось немного. Не наделай глупостей в последний момент.
Полина невесело улыбнулась:
