Жаркий декабрь - Калмыков Александр (читать книги онлайн бесплатно без сокращение бесплатно TXT) 📗
Молотов задумчиво поправил очки, и начал терпеливо объяснять принципы политэкономии:
– Надо помнить, товарищи, что ведущую роль в политике играет капитал, и следует исходить из того, что именно экономика диктует свои требования политикам. Да, в Южной Америке заметен рост антиамериканских настроений, связанный с грубыми методами, применяемыми США. Но дипломатия «доллара и большой дубинки», как цинично её называют сами американцы, сводит на нет любые попытки ослабить монопольные позиции США в регионе. Экономические и военные силы сторон просто несравнимы, поэтому прямые попытки добиться независимости закончатся, за редким исключением, военным переворотом или «дружественной интервенцией» северного соседа.
– Но с диктатом США надо что-то делать, – не выдержал Шелепин. – В конце концов, если они приберут к рукам Латинскую Америку, то лишь раздразнят свой аппетит и вскоре попробуют замахнуться на весь мир.
– Делать что-то надо, никто не отрицает, – согласился Молотов. – Но бороться с врагом можно и его собственными методами. Проблема региона в том, что в нем столкнулись две тенденции: С одной стороны латиноамериканские государства тесно связаны с США экономическими узами. Но с другой, постепенно укрепляются позиции местной буржуазии, тяготеющей к националистически-государственническому мировоззрению. Что это значит?
– Это означает, – опять вскочила с места Жмыхова, – поворот стран к политике протекционизма и, как это не странно, усилению госсектора. А еще Южная Америка не оставляет попыток сформировать свою собственную, без США, систему регионального стратегического сотрудничества и безопасности. То есть, хотя там правят точно такие же капиталисты, как и в Америке, но они пытаются править независимо и хотят всю прибыль оставлять себе, а не отдавать иностранным корпорациям.
– Верно, – подтвердил нарком. – И мы не должны сковывать себя предубежденностью к южноамериканским капиталистам, а наоборот, обязаны развивать с ними экономические отношения. Америка ратует за «равные возможности» в торговле? Замечательно, мы тоже «за». А если наш товарооборот с Латинской Америкой возрастет, то возрастут и симпатии к нам этих стран и, заодно, ослабнет зависимость от США. Вот такому внешнеполитическому курсу мое ведомство и собирается следовать.
– Правильно, – одобрил Сталин. – Такого курса нам и следует придерживаться. Тогда число наших сторонников в Южной Америке неизбежно вырастет. А скажи нам, Вячеслав, что за изменения начались в Британском правительстве?
Молотов неторопливо дожевал бутерброд с сыром, протер губы салфеткой, и по памяти начала перечислять:
– Во-первых, лордом хранителем печати и лидером палаты общин стал наш старый знакомый Ричард Криппс. После полутора лет пребывания в СССР на должности посла он начал оценивать нашу страну достаточно объективно, и выступает за сотрудничество. Замечу, что назначение его на столь важный пост произведено вопреки желанию премьера, считающего Криппса сторонником открытия второго фронта. Конечно, Черчилль не хочет прислушиваться к просоветски настроенному Криппсу, и мечтает при первой же возможности заменить его Иденом. Но сейчас позиции консерваторов слишком слабы, чтобы диктовать свою волю. Из состава кабинета также удалены посол в США Галифакс, министр финансов Кингсли Вуд, государственный казначей Ханки и еще некоторые остатки чемберленовских элементов. Для нас это обстоятельство благоприятно, потому что эти деятели стояли за политику пассивного выжидания. Кроме того, министром военного производства назначен Оливер Литтлтон
– Кто такой? – наморщил лоб Куликов, силясь вспомнить, где он слышал эту фамилию.
– Исполнительный директор компании «The British Metal Corporation», – подсказала Аня. – Эта корпорация получает огромные прибыли за счет правительственных заказов, а еще благодаря разрешению не согласовывать свои экспортные цены с правительством. То есть за свои поставки в Японию Бритиш Метал получает любую цену, какую запросит.
– А новый казначей кто? – продолжал расспрашивать дотошный майор госбезопасности.
– Один из лидеров лейбористов – Уильям Джоуитт.
– Вот как, – удивился Куликов, недоуменно потерев лоб. – А я думал, он консерватор.
– Верно, – хихикнула Аня. – Он успел побывать во всех трех партиях. У него слава жулика и пройдохи, а состояние себе Джоуитт нажил участием в разных темных делишках.
– Да уж, – недовольно поджал губы Мехлис, – в Уайт-холле собрались явно не сливки общества.
– Конечно, кабинет министров в Британии формировался не из коммунистов, – вполне серьезно ответил Вышинский. – Но в целом, новые назначенцы являются сторонниками немедленной помощи, причем не только поставками, но и действиями, пусть даже и с крупным риском для Англии.
– И в чем же причина столь внезапных отставок консервативных министров? – недоверчиво спросил подозрительный Мехлис.
– В целом, изменения в британском кабинете являются своеобразным маневром, с целью успокоить общественность. Народные массы Англии ожидают активных военных действий и видимость «полевения» правительства должна смягчить недовольство. Впрочем, даже консервативные круги в Англии уже не стремятся к ослаблению СССР, как полгода назад. Тяжелая ситуация на фронте, сложившаяся в первые месяцы войны, начала угрожать и самой британской империи. Ну а после того, как в войне наметился перелом, английское правительство все больше задумывается о послевоенном периоде. Ему становится понятно, что поражение Германии состоится, скорее всего, благодаря действиям советских войск, и наша позиция на континенте станет неприступной. К тому же британцы отдают себе отчет в том, что их поведение сейчас может повлиять на решение Советского Союза объявить или не объявить войну Японии. Отсюда и вышеуказанные перемены в военном кабинете. Англичане не хотят портить отношений с нашим правительством, недовольным отсутствием действенной помощи, и стараются угодить, заменяя министров, увеличивая поставки, а также сдерживают поляков. Возьмем, к примеру, нынешнего министра снабжения Бивербрука. Это крупный капиталист, консерватор и совершенно аморальный политик. Раньше он был нашим принципиальным противником, используя свой издательский концерн для антисоветских инсинуаций. Но в данный момент он делает все возможное для увеличения военного производства и искренне стремится увеличить помощь Советскому Союзу, понимая, что без нас Британской империи не добиться решительной победы.
– Британцы стали думать о будущем, – удовлетворенно кивнул Сталин, – это хорошо. Америка тоже начинает понимать, что с нами лучше дружить. Кстати, что Рузвельт говорит о послевоенных границах Польши?
– Также, как и Черчилль, успокаивает Сикорского, – иронично усмехнулся Молотов, – уверяя, что Советы ограничатся Эстонией и Латвией, а Литву, которую поляки считают своей, не тронут. Еще президент туманно обещает, что Вильно и Львов вернутся в состав Польши.
– Интересно, кто же устранил Сикорского, англичане или американцы, – тихонько, как бы разговаривая сам с собой, прошептал вождь. – Впрочем, это совершенно неважно. А какие меры предпримет Германия для продолжения войны?
Данный вопрос относился уже к епархии Меркулова, и глава госбезопасности к ответу хорошо подготовился. Отодвинув в сторону тарелки, замнаркома положил на стол таблицы, графики и разноцветные диаграммы, напоминающие компьютерные распечатки из двадцать первого века:
– Экономическая система Германии довольно своеобразна. Смотрите, к примеру, годовая выплавка стали у нее сейчас на уровне 20–22 миллиона тонн, а с оккупированными территориями даже 32. У нас же только восемь миллионов. И станочный парк у противника в три раза больше, чем у Советского Союза. Однако, танков в течение войны мы произвели в два раза больше. Получается парадокс: С одной стороны, в результате оккупации или присоединения многих стран Европы, возможности военной экономики Германии по производству электроэнергии, автомобилей, добыче руды и прочего, возросли более чем вдвое. С другой стороны, несмотря на увеличение военно-экономического потенциала, рост военного производства осуществлялся далеко не в полную силу. Причины сравнительно небольшого увеличения военного производства Германии в следующем: Гитлер слишком оптимистично оценивал перспективу войны с СССР, и в ожидании скорого наступления мирного периода не планировал расширения военной экономики. В результате, к примеру, производство гаубиц в Германии к концу этого года упало в пять раз и теперь производство артсистем значительно отстает от потребностей фронта. К тому же запасы боеприпасов с начала войны уменьшились на треть.
