Последний борт на Одессу - Круз Андрей "El Rojo" (книга жизни .TXT) 📗
В кабинет постучали, и передо мною возник Давид Казарян собственной персоной. Где то вдалеке за его спиной одиноко маячила фигура опера Луценко.
– Извините, Андрей, можно вас на минуточку? – вежливо спросил Казарян.
Я взял исписанные листки бумаги, протянул Ковальски четвертый лист, но он увидел вошедшего в кабинет Луценко и перестал писать. Выходя, я показал Васе свой кулак.
– Мистер Ковальски, вы пишите, не отвлекайтесь. Товарищ не понимает по-английски и не побеспокоит вас. Правда, Василий, – добавил я уже по-русски.
Вася заморгал часто-часто ресницами, отвернулся к окну и встал около двери.
– Колется? – с надеждой спросил Казарян, как только мы остались в коридоре.
Кепка у него сползла на затылок, и он поправил ее рукой. А потом и вовсе снял.
– Куда ж он денется с подводной лодки? – важно потряс я исписанными мелким почерком листами бумаги.
– Так он по-английски! – разочарованно протянул Давид. – Про наши мокрухи что пишет?
– Никаких мокрух при нем! – строго сказал я. – Он никого не убивал, он проводил научные эксперименты. Мы имеем дело со светилой медицины мирового уровня!
– О как! – подхватил тему Казарян, – на обыске у него дома инструменты нашли, препараты различные медицинские.
– Вот видишь, сдвинулось дело. А ты этого костолома сюда зачем послал? – показал я на дверь кабинета, за которым сидел Луценко с задержанным.
– Ладно, проехали, – махнул Казарян рукой, – давай вместе работать, мы же одно дело делаем!
Дело успешно реализовывалось и обрастало новыми подробностями. Ковальски заказали обед в кабинет за счет заведения, в смысле, за счет Казаряна. Яна перевели из кабинета Луценко в кабинет Казаряна, и теперь тот развалившись сидел на месте Давида. Под окнами начальника угро дежурил постовой с автоматом. Вдруг Ковальски сломает решетку и захочет прыгнуть со второго этажа на мостовую?
Как оказалось, наш герой, кроме Порто-Франко и Новой Одессы, два своих научных эксперимента провел в Нью-Рино, вследствии чего и был вынужден бежать и скрываться. Все это было подробнейшим образом запротоколировано в присутствии адвоката и переводчика, в том числе и на английском языке. Копию допроса немедленно по закрытым каналам связи отослали в Порто-Франко. Казарян еще приписал небольшую благодарность детективу Новикову и поблагодарил руководство полиции Порто-Франко в лице Фрэнка Дребена за оперативную помощь полиции Новой Одессы.
К вечеру прокатились на следственный эксперимент, на котором Ковальски – Пеппер – Кенкерли подробно показал, как он выслеживал жертву, как подходил, какие действия проводил. Под дождем, конечно, не очень удобно проводить следственные эксперименты, но мы так долго этого ждали, что мокнуть нам было за счастье. Правда, со второго следственного эксперимента пришлось быстро уезжать, не доведя его до конца. Местные жители новой Одессы решили самостоятельно покарать маньяка, и только выстрелы в воздух патрульного помогли нам оперативно погрузиться по машинам и покинуть место происшествия. К вечеру Ковальски отправился в камеру, а Казарян, потирая руки, обратился ко мне.
– Воскресный вечер удался, товарищ Новиков? А не прогуляться ли нам с вами до ресторану? – видя мои сомнения, он добавил, – Не боись, полиция Одессы таки угощает!
В принципе, дело хорошее, пообщаться с коллегами в неформальной обстановке. Отказ будет воспринят враждебно, так что я кивнул.
– Позвоню только своим, а то целое воскресенье пропадаю неизвестно где.
Оказалось, что не особо-то меня и ищут. Женя с Таней катаются по Одессе на такси, осматривают местные достопримечательности. А Дима с Лешей продолжили свой вояж по одесским кабакам.
Вместе с нами поехали еще и Вася Луценко, Степан Незлобин, здоровенный опер, с которым я познакомился несколькими днями ранее, и Андрюха Савин, молодой паренек, тоже в воскресенье работавший на показах[следственный эксперимент (сленг.)] . Все вчетвером завалились в служебную «буханку», и Казарян сам повел машину в самое знаменитое, как меня уже предупредили, питейное заведение Новой Одессы. Бар «Гамбринус». Название мне не о чем не говорило, я в Новой Одессе недавно, поэтому, побывал пока мало где. В «Гамбринусе» точно не был. «Буханка» весело катила по улицам города, обрызгивая запоздавших прохожих потоками грязной воды. Казарян хоть и притормаживал, но все равно иногда выходило так, что машина на довольно высокой скорости пролетала по большим лужам. Наконец, «буханка» остановилась около трехэтажного кирпичного здания. Как я успел заметить, мы ехали в противоположную от набережной сторону и уже находились в домах новой постройки. Несмотря на то, что здание перед нами было построено из кирпича, первый этаж был обит деревянными досками в корабельном стиле. На досках, имитирующих борт корабля, красовалась надпись «Гамбринус», и большой спасательный круг висел около входа в бар.
Казарян хлопнул дверцей, поправил кобуру с пистолетом на поясе и скомандовал.
– Ну что, банда, пошли!
Я в суматохе забыл, что тоже с оружием иду в кабак, за что полагается штраф. Но никто из моих новых знакомых этим не тяготились. А я, кстати, догадываюсь, почему. Скажут что по службе. Да и кому скажут? Кто их тут спросит?
Сразу за входом располагался гардероб, куда мы сдали свои кожанки. Казарян, поздоровавшись с выбежавшим навстречу ему метрдотелем в морском кителе, что-то зашептал тому на ухо. Метрдотель, немолодой мужчина под пятьдесят, уже седой, закивал головой и повел нас мимо деревянных столиков в дальний угол. Весь бар напоминал трюм старинного деревянного корабля, а в комнате, куда мы попали после основного зала, вместо столиков стояли большие деревянные бочки. На стенах были картины, изображающие парусники, а из-под потолка свисали канаты.
– Пожалуйста, господа, присаживайтесь, – услужливо улыбнулся нам мужчина в кителе и положил на стол несколько толстых бордовых книжек – меню.
Казарян уверенно сделал заказ, и почти сразу перед нами возник графинчик с водкой, несколько стопок и кувшин морса.
– Ну, парни, за раскрытие! – провозгласил тост начальник угро, и мы дружно выпили, ударив стопками друг о друга.
После этого на столе появились различные соления, мясные тарелки, которые Казарян назвал непонятным мне словом «цимес». Также появились «бычки по-одесски», маленькие рыбешки с соусом, «одесское мезе» и многое другое. Вся бочка, за которой мы сидели, была буквально уставлена разнообразными блюдами.
– Тут хозяин – бывший одессит, – пояснил мне Луценко, уплетая очередную порцию «бефстроганова по-одесски».
– Ты меня извини за сегодняшнее, – обратился опер ко мне, видя, что я холодно к нему отношусь, – ну сорвался, бывает. Вот где у меня этот потрошитель сидит, – и Вася показал, где, по его мнению, сидит потрошитель.
А сидел он у него прямо поперек горла.
– На самом деле, он у вас в изоляторе сидит, – пошутил я и добавил, – ладно, бывает, забыли.
Мы выпили еще по одной, и Казарян обратился ко мне.
– Андрюх, вы бы уезжали от Сени Круглого. Он очень скользкий тип. И нашим, и вашим, как говориться. Дружить с ним можно, но дистанцию нужно соблюдать, – и подумав, добавил, – Я не удивлюсь, если окажется, что это он вас Колымскому спецом сдал.
– А смысл нас сдавать? – не понял я, о чем это Казарян.
– Смысл простой. Как я уже сказал, Сеня – типок скользкий. Покажет, где вы базируетесь, напоет Колымскому еще с три короба, тот свою братву пошлет, а дальше либо вы братву покосите, либо они вас. А наиболее вероятно, что обоюдно, – подмигнул мне Казарян.
– Понятно, – кивнул я. – А в чем весь сыр-бор у них между собой?
– Да Одессу делят. Два больших авторитетных бизнесмена в одном городе – это много, – пояснил мне Казарян, – Колымский тут недавно, но слухи о нем нехорошие идут. Завтра суд у него начинается. Надеюсь, что упакуют его надолго и всерьез. Только, – тут Давид запнулся и о чем-то задумался.
– Что только? – переспросил я, наливая себе еще морса в стакан. Уж больно вкусный! Клюквенный, наверное. Или из местных ягод.
