Погребенный кинжал - Сваллоу Джеймс (читать книги TXT) 📗
Когти разжались, и Тифон отшатнулся, выплевывая куски зубов и сгустки черной слизи. Мортарион двинулся вперед.
«Еще одно предательство?». Его мысли ревели в осознании этой перспективы. «Невозможно!».
Пожиратель Жизни поклонился примарху. Открыто хихикая, он начал разговор:
— С сожалением вынужден сообщить Вам, Лорд Мортарион… я уже поклялся Богу Чумы, королю распада и самому мерзкому регенту. Эта клятва аннулирует любые последующие клятвы, которые я даю смертным. Всё в гниющей власти Нургла. Это понятно?
Мортарион попытался произнести имя, которые произнёс демон, но оно застряло желчью во рту. Примарху пришлось проглотить требование, которое он хотел озвучить.
Нургл. Это слово появлялось то тут, то там в найденных им запретных текстах. И каждый раз оно было символом величайшего вырождения и самого гнусного разложения.
Пожиратель Жизни развернул к Тифону свою огромную тушу:
— А что насчёт тебя? Ты готов сделать последний шаг и покориться его воле?
— Да. — проскрежетал первый капитан, одарив Мортариона свирепой усмешкой, — Принеси жертву.
— Калас Тифон умрёт сегодня, — произнесло существо, широко раскину руки и откинув шею назад, чтобы обнажить широкую зловонную массу своего раздутого зобом горла. Бледная плоть пульсировала и двигалась, словно что–то скрытое под ней хотело выбраться наружу.
Мортарион бросился к нему с высоко поднятой косой, пытаясь остановить происходящее, но Тифон отшвырнул его в стену невидимой силой. Воздух сгустился до консистенции влажного цемента, и теперь каждый шаг требовал усилий сотни человек.
Тифон протянул руки к горлу демона и разорвал его, словно сорвав кожу с убитого животного. Сквозь проделанную им дыру вырвался поток чёрной, кричащей пелены — огромный рой сверкающих мух. Туча насекомых вылетела наружу и поглотила Первого капитана, сбив его с ног силой удара.
Повинуясь своему инстинкту, Мортарион воткнул Безмолвие в палубу и держался за неё, когда над ним пронёсся воющий вихрь. Он чувствовал, как их тысячи крошечных острых, как бритвы, жвал впиваются в каждый дюйм его обнаженной кожи, обжигая кислотным ядом его кровь. Оглянувшись, примарх мельком увидел, как серый клубок роя делится на группы. Они пикировали, атакуя как Саван Смерти, так и Могильных Стражей Тифона. Мухи пировали на воинах, поедая всю мягкую ткань в их телах вместе с глазами. Даже те, кто был внутри своих доспехов, не могли избежать участи, так как насекомые из варпа, казалось, могли проникнуть через мельчайшие отверстия, пожирая плоть.
Подобно отливу, вопящий Рой покинул иссохшие тела павших воинов и устремился обратно к центру зала. В самом эпицентре этого шторма стоял Мортарион и его бывший брат.
Какой бы живучей сущностью ни был Игнатий Грульгор, демон умирал. Мухи не обращали внимания на растворяющуюся гнилую массу Пожирателя Жизни, довольствуясь разложением демона. Они кружились вокруг Тифона в потоке из тёмных пятен, прежде чем внезапно нырнуть прямо в него. Рой влетал в огромную рану, оставленную косой Мортариона, и в открытый рот капитана. Он приветствовал их, принимая дары.
Ошеломленный этим зрелищем Мортарион ничего не мог поделать, пока тело старого друга продолжало дёргаться, корчиться и растягиваться, приспосабливаясь к трансформации изнутри. Его спина вздулась под треск ломающихся костей и керамитовых пластин. Из выемок вырвались тучи мух, а за ними — огромные рога. Он вздрогнул, стряхивая с себя комки мёртвой серой плоти, показывая цвет гниющих мышц под ней. Места стыка его боевой брони и гниющей плоти были совсем незаметными.
Наконец–то, с отвратительным хрустом ломающихся хрящей и распухшего лица, у Первого капитана вырос искривлённый рог. Он поднял голову, хрипя и вздрагивая, и с каждым его вдохом и выдохом Мортарион слышал жужжание мух. Он стал пристанищем для тварей, живым гнездом разрушительной чумы.
— Калас, — прошептал Жнец в наступившей гробовой тишине. — Что же ты наделал?
— Знай моё имя, — последовал шипящий ответ. — Я пример того, кем нам суждено стать, Мортарион, — он выпрямился, разминая руки и пробуя возможности своей мутировавшей формы, — Я Тифус.
Эти слова, казалось, резонировали в воздухе, поразив что–то глубоко в душе Мортариона. В душе Жнеца образовалась тёмная и бездонная яма скорби с того самого дня, когда он впервые открыл глаза среди кровавой бойни у подножья скал на Барбарусе. Он игнорировал эту бездну, отрицал её существование — и на некоторое время, когда он нашел свою цель в создании Гвардии Смерти, а позже в Великом Крестовом походе, она была запечатана. Но всё–таки чувство пустоты никогда не покидало примарха, и вид трансформации Тифона разрушил попытки заполнить её. Величайшее отчаяние захлестнуло его, когда он посмотрел в глаза правде. Его легион падёт в эту бездну, будет так же разлагаться, и он ничего не сможет сделать, чтобы это предотвратить.
— Так всё и должно было закончиться, — начал Тифус, его слова звучали подобно ветру из могилы, — Судьба, которую ты отказался принять, ходила за тобой по пятам. Вопросы в твоей голове. Те самые, что ты задавал себе с тех пор, когда мы были просто глупыми юнцами и бесстрашными мятежниками. Они были лишь семенами, а теперь выросли и превратились в сомнения, — он согнул свои костлявые руки, протянув одну Мортариону, в жуткой пародии на дружбу, — Твои увлечения демонологией. Твоя цепь для Пожирателя Жизни… — он кивнул на пенистую лужу гнойной слизи, что осталась от существа. — Всё было предопределено Дедушкой. Он вёл нас к этому моменту, к моему перерождению. А затем поможет переродиться нам всем.
— Ты привёл меня сюда… — горе и страдания от осознания этого жгли примарха изнутри сильнее любого яда, они истязали его хуже любого клинка.
— Да, — ответил Тифус, — но последний шаг ты должен сделать сам. Покорись, Мортарион. Сдайся. Или ты обречешь Гвардию Смерти на вечную слабость и страдания.
[Планета Барбарус; прошлое]
Каждый шаг отнимал сил больше предыдущего, но Мортарион упорно продолжал идти вперед. Он карабкался по скользким от испарений выступам на высоких утёсах. Каждый вдох давался ему с трудом, он набирал полную грудь ядовитого воздуха, перерабатывая его в пригодные для дыхания элементы. Примитивный кислородный баллон на его спине несколько часов назад иссяк, и он сбросил его, оставив на выжженном склоне холма, где огненные шары не смогли его уничтожить.
Боевая коса висела на боку, и Мортарион упорно продолжал двигаться. Метр за метром он подтягивался всё ближе к тёмным, угрожающим башням последней Цитадели.
Внешние пластины его доспехов уже давно проржавели под действием кислотного тумана. Кожаные ремни были разъедены химикатами, он почувствовал, как часть его наруча отделилась и упала в ядовитую грязь. Мортарион не обратил на это внимания и устремился вперед. Его мысли были сосредоточены только на одной цели — шагать, несмотря ни на что.
Мортарион не позволял своему разуму думать о чем–либо другом. Все остальное лишило бы его воли. Он держался за старый, знакомый с детства гнев; копал так глубоко, как только мог, отыскивая каждую частичку ненависти к тому, кто мучал его с первых дней жизни здесь. Он был настроен проявить себя в финальной битве. Её неизбежность была очевидной.
Сегодня всему придёт конец. После многих лет сражений война за Барбарус закончится на этой покинутой горной вершине и останется только один — либо он, либо его враг.
Пальцы Жнеца сжались вокруг рукояти оружия, когда он попытался перевести дыхание. В тайных уголках души, о которых Мортарион никому не рассказывал, этот поступок был самым его сильным желанием. На самом деле были и другие скрытые потребности. Но здесь, в глубине густого тумана, они то и дело грозили проявиться.
Незнакомец в зале ложи. Пришелец. В бронзовокожем человеке было что–то знакомое, от чего нельзя было отмахнуться. Мортарион инстинктивно узнавал его, но не понимал как. Происхождение Мортариона было загадкой, и если тот незнакомец был хоть каким–то образом связан с ним, то возможность узнать все факты и тайны, стоящие за его величественной спиной, казалась ближе, чем когда–либо до этого.
