Вельтаншаунг. Уровень первый (СИ) - "Нико-Ра" (читать книги полные txt) 📗
Кот вопросительно посмотрел на меня. Ну и где же фрицы хранят корм для животных?
Я заглянул в шкаф, поискал в ящиках стола.
Ну конечно, педантичные немцы любят животных куда больше, чем людей! В нижнем ящике стоял приличный запас еды, законсервированный порционно в жестяные банки. Изящный нож для вскрытия лежал здесь же.
Я накормил кота, потрепал его по загривку: «Желаю тебе пережить фашизм!»
Зверь как-то насмешливо посмотрел на меня и чихнул. А потом он заурчал и упал на ковровой дорожке кверху пузом, умильно сложив лапы и прикрывая глаза в сытой истоме. Много ли нужно для счастья?
Локация: казарма
Я стоял в конце первого коридора, прислушиваясь. Движения не было. Четыре двери за моей спиной были распахнуты. Все фашисты выбежали из кабинетов, чтобы найти свою смерть в комнате черного кота. В этом была мрачная усмешка германских богов. А, может быть, и египетских. Ведь кошки почитались священными именно там.
Вниз вел лестничный проем. У меня за спиной был немецкий ранец, куда я спихнул насадки для винтовки, рожки с пулями, позаимствованные у убитых, чудодейственный бальзам. Так было гораздо удобнее.
Снайперская винтовка, одетая через плечо, конечно, сковывала движения, но бросить оружие, к которому еще был боекомплект – рука не поднималась.
Я выглянул из-за угла. В конце лестничного проема оборудован пост дневального. Но сейчас там никого. Наверное, я его уже застрелил. Ведь немцы не бросали посты, чтобы отлучиться даже в туалет. Они, обычно, терпели. И всегда дожидались разводящего.
Однако, я не исключал и того, что чертовы нацисты могут оказаться вполне человечными. И это было бы для меня хуже всего.
Я сбежал вниз.
Площадка пуста.
Вперед вели еще три ступени, и коридор разветвлялся на два рукава. Что ж, задача усложняется. Теперь они могут ударить со спины.
Я вдруг подумал, что не просто прорываюсь к выходу, надеясь найти в пути что-то интересное, но еще и зачищаю маленький мир замка от эсесовских гадов.
Впрочем, может логово врага не такое уж и маленькое. Кто знает, сколько здесь этажей под землей? А наверху – три, и один полуподвальный, окна которого выходят в давно осушенный ров.
Немцы обожают числа. Значит, этажей не может быть шесть. Либо пять, либо семь, либо девять. Хотя последнее – сомнительно. Но соорудить даже один дополнительный этаж под древним строением – не так уж-то просто.
Наверное, здесь, все-таки, семь кругов ада. И перед самым выходом, в донжоне – в магической северной башне, в глыбе льда, мучается их любимый Люцифер, демон утренней зари. Да, с этой рогатой тварью не все так просто. У католиков даже есть святой Люцифер и это не парадокс, а факт.
Вот пройду все коридоры снизу вверх, столкнусь с тварью, которую фашисты нашли в Арктике и теперь вытапливают из вековых толщ льда. Вот тогда и узнаю все их нацистские тайны!
Я даже улыбнулся несвоевременным мыслям.
Хотя, если смотреть правде в глаза, зерно истины в моих рассуждениях было. Рогатые офицеры, кокетливо подпиливающие рожки, бальзамы, мгновенно затягивающие серьезные раны, да, в таком мире вполне могли обитать и демоны. Ведь кот здесь не случайно. Кошки видят то, что недоступно зрению людей.
Вот, выходит, зачем они притащили сюда бедное животное! Возможно, они сами сделали зверя глухим, чтобы тот не пугался криков из застенков, а реагировал бы только на появление призраков.
Мне стало не по себе. Я сейчас навыдумываю всякой ерунды, а потом все это со мной как сбудется, вот тогда мало не покажется!
Фашисты считают, что мысль – материальна. Вдруг они правы? Нет, не думать. Только слушать, двигаться, стрелять. Иначе – не выжить!
Прямой коридор длинный, без дверей, а сверху виден мост на том уровне, с которого я сюда спустился. Немцев нет. А слева, под лестницей – дверь. Возможно, кладовка, где хранятся метлы и швабры техничек. Но ведь это не обычный замок. Не стоит оставлять за спиной не проверенные комнаты.
Я открыл дверь и заглянул внутрь. Там было темно.
Пожарил рукой по стене, щелкнул выключателем. Деловито загудела под полотком лампа.
Да это же казарма! Деревянные кровати в два яруса, походная аптечка в сумке с красным крестом. Автоматы на стойке, патроны. Четыре гранаты на столе. Все боеприпасы я, естественно, прихватил с собой.
На тумбочках аккуратно сложены комплекты запасного белья: майки, трусы, носки – все с синими орлами, держащими в лапах свастику.
На столе распечатанное письмо. Любопытно.
«Дорогой Вилли!
Нашего Ганса, по рекомендации господина фон Шнитке, вчера забрали в элитное подразделение школы Гитлерюнге. Он будет жить за казенный счет. И это большая удача, потому что тех денег, что ты присылаешь, не хватает, чтобы свести концы с концами.
Два часа в день я работаю секретаршей в окружном штабе. В это время за малышами приглядывает фрау Марта. Ты ее знаешь – хорошая женщина, вырастившая для фюрера пятерых сыновей. Ей повезло меньше, чем нам. Ее дети погибли.
Я каждый день молюсь, чтобы вас не перебросили на Восточный фронт. Школа Гитлерюнге – это еще и отсрочка от призыва. В связи с тяжелым положением на фронте, по Берлину ходят упорные слухи, что призывной возраст изменится. Под ружье могут поставить даже пятнадцатилетних. Надеюсь, Ганса минует сия чаша, ему ведь только четырнадцать.
Вилли, ты ведь получил крест из рук самого Рейхсфюрера. Замолви за Ганса словечко. Фрау Марта говорит, что это возможно. Вилли, ради всего святого, сделай уже что-нибудь и для семьи, а не только во благо Германии!
Жду домой живым. Гретхен».
Я повертел письмо в руках. На листе остались отпечатки пальцев отправительницы. Видимо, домохозяйка одновременно возилась у плиты и писала послание. Бумага словно сохранила для немецкого офицера часть домашней атмосферы.
Вот как я, вообще, мог подумать, что здесь бегают безмозглые зомби с одной извилиной на всех? Здесь служат живые люди. Только одни из них боготворят своего лидера, а другим просто не оставили выбора. Они ведь немцы, они лучше других умеют честно и верно служить. Это у них в крови.
Но, чтобы прорваться через подземелья и уйти живым, я буду убивать. Разве эсесовцы кого-то жалеют? Скольких замучили именно эти люди, носящие мертвую голову на пальце и свастику на теле!
И все же мне было как-то неловко перед неведомой Гретхен. И перед фрау Мартой, у которой убили пятерых детей. В конце концов, это даже не Гитлер стравил народы друг на друга, а стоящая за ним буржуазия, монополисты и фабриканты. Это не немцы воюют за расширение своего жизненного пространства, а капиталисты, не знающие во что бы еще вложить свои миллиарды.
Да, меня преследует странное воспоминание о том, чего никогда не было. Мне кажется, что меня убили, что я видел сапоги врага на уровне глаз.
А потом жизнь словно бы началась заново с того места, где я еще был жив, точно небеса давали мне еще один шанс пройти по лабиринтам замка и найти секретные разработки.
И демоны или ангелы, вернувшие меня назад, вели себя как подростки. И их тайный язык похож был на шифровку.
Я понимаю, что это все от переутомления, от газов, от колдовского бальзама. И если бы не враги на каждом углу, наверное, я бы уже чокнулся.
Но я не могу сойти с ума – это не спортивно! Сначала нужно выполнить задание и вернуться живым, а там уже можно шизеть в свое удовольствие – сколько душе угодно.
Секунду я колебался и все же сунул письмо в рюкзак. Если я отсюда выберусь, чтобы сразу не угодить в дом скорби, мне очень даже пригодятся материальные вещи, подтверждающие, что я был в глубоком немецком тылу и видел черные чудеса!
Да, наверняка, хозяина письма я уже пристрелил. Нацисты ведь тоже люди, хоть и самые мерзкие из всех возможных. У них есть семьи и привязанности. Возможно, этот Вилли лежит в первом коридоре и ждет, когда же за ним явится Сатана, чтобы прогреть его ледяную душу в адском котле.
