Отчетный период (СИ) - Уленгов Юрий (читаем книги TXT) 📗
Вспомнив клубы черного дыма, опутавшего русского, когда тот взял череп, Жан сглотнул.
— Картина, которую мы видели над алтарем, описывает последний бой Яотла, — продолжал между тем Торнтон. — А сам алтарь… Ритуал должен был проводиться на вершине той самой пирамиды, где жрецы призывали Миклантекутли, там, где открылась щель между мирами. Яотл, или Бернар Партье, смог, невзирая на полчища мертвых, взобраться на вершину, и провести ритуал. Пирамида рухнула, и ушла под землю.
Так вот. Алтарь, с которого мы взяли череп — это вершина пирамиды, погребенной под тоннами земли. А череп принадлежит самому Яотлу. Юный ученик жреца завершил ритуал, заговорив череп Бернара, и водрузил его на алтарь, окончательно запечатав этим проход. Так Бернар Партье, французский наемник, стал сначала Яотлом, а потом — Стражем, стерегущим проход между мирами, — Док откашлялся, сплюнул густую слюну, и невесело улыбнулся. — Вот такие дела, ребята.
— Вы это что, серьезно сейчас, что ли? — Жан ошеломленно смотрел на товарищей. — «Проход между мирами», «Царство мертвых», «Ожившие мертвецы»? Вы чего?
— В предании сказано, что тот, кто осквернит череп Яотла, вновь призовет демона. И мертвые вновь пойдут по земле, пожирая живых, или преумножая свое воинство за счет их.
— Мармелад? — Жан повернулся к растаману. — И ты в это веришь?
— А как ты еще можешь объяснить все это, брат? — афроамериканец ткнул стволом дробовика в сторону останков мисс Мэри. — Слишком много совпадений брат, слишком много совпадений.
— Черт… — француз не мог поверить в услышанное. — А что означает «преумножая свое воинство за счет их»?
— Каждый, кого осквернили мертвые, примыкает к ним, — устало проговорил Док.
— Осквернили? Что значит «осквернили»?
— Я видел, как порванный этими тварями швейцар, с разорванным горлом и огромной дырой в животе, через несколько секунд поднялся, и кинулся на своего коллегу, — тихим голосом проговорил Мармелад. — А еще я видел, как поцарапанная девушка, которую я с трудом отбил у орды этой нечисти, бросилась на меня в лифте, пытаясь загрызть. Это все реально, брат, — Мармелад шмыгнул носом.
Жан перевел глаза на Торнтона, судорожно зажимающего разорванное плечо. Док понял его взгляд и печально произнес.
— Да. Я тоже. Уже… скоро… — последние слова американец прохрипел, сползая на пол.
— Господи! Мармелад! Надо что-то делать! — Жан обернулся к растаману.
— Я уже знаю, что с ними делать, брат, — глаза растамана были полны боли. — Стрелять в голову. Только в голову, иначе без толку.
В этот момент раздался шорох. Мужчины резко повернулись в сторону Торнтона.
Док сидел на корточках, опираясь на чуть согнутые в локтях руки, и смотрел на них. По телу Жана пробежала дрожь. Глаза профессора были абсолютно черными. Не сводя с них жутких глаз, вытянув шею, он покрутил головой из стороны в сторону, как делают это профессиональные боксеры, разминаясь. Только вот у Дока это вышло как-то… пугающе. По-звериному. Торнтон открыл рот, нет, скорее, пасть, и струйка слюны сбежала на ковер. Из горла его вырвалось хриплое рычание… и тут же Жан оглох в третий раз за вечер. Выстрелом из дробовика растамана, бывшему профессору просто снесло голову. Обезглавленное тело медленно опустилось на пол, и, несколько раз конвульсивно дернувшись, замерло.
— Вот так, брат. Только в голову.
Жан повернул голову к Мармеладу. Растаман плакал.
***
— Что будем делать дальше? — Жан достал из-под кровати пистолет, подошел к двери и прислушался. В коридоре все было тихо, но через окно с улицы продолжали доноситься жуткие вопли.
— Прорываться отсюда, — тихий голос растамана был полон решимости.
— Но куда? — привыкший к относительно спокойной и аккуратной работе, медвежатник сейчас выглядел растерянным.
— Для начала — к Доку в номер.
— Для чего? — удивленный француз воззрился на афроамериканца.
— За ноутбуком с расшифровками манускриптов. Потом — к ней в номер, — Мармелад кивнул головой на останки их нанимательницы.
— Ты хочешь продать череп самостоятельно? — «сообразил» Жан.
— Нет. Я хочу попытаться остановить все это безобразие, — Жану показалось, что в голосе обычно добродушного и веселого Мармелада лязгнула сталь. — Я думаю, что в ноутбуке Дока сто пудов есть описание ритуала, с помощью которого можно положить этому конец.
— Но… но как ты собираешься проводить этот… Ритуал?
— Слушай, кончай уже ныть! — Мармелад вскипел. — Если какому-то наемнику, хрен знает, сколько лет назад это удалось, чем мы хуже?
— Мармелад, но он погиб! — попытался урезонить товарища Жан.
— Упс. Об этом я как-то не подумал, — Мармелад поежился. — Да ладно, не ссы! Прорвемся! Знаешь, как говорил один твой соотечественник, прочно вошедший в историю? «Главное — ввязаться в драку, а там — посмотрим».
До номера Дока они добрались беспрепятственно, встретив на своем пути только несколько растерзанных трупов. Жана пару раз выворачивало, и он дал себе слово больше не приглядываться к жутким подробностям. Пока француз собирал в найденный здесь же рюкзак, ноутбук и бумаги Торнтона, Мармелад, с дробовиком наизготовку, стоял на страже. Наконец, Жан закончил, и вопросительно посмотрел на растамана.
— И что дальше?
— Идем к мисс Мэри.
— Слушай, чувак, а ты уверен, что мы сможем разобраться в этой белиберде? — Жана обуревали сомнения.
— Сумеем. Не думаешь же ты, что Док читал оригиналы? Чел, он пользовался переводными текстами. И, в конце концов, даже если не получится, мы хотя бы попробуем. И при любом раскладе, унесем отсюда свои задницы.
Череп из комнаты мисс Мэри они также забрали без проблем. Не считать же проблемой гостиничный сейф, с которым Жан справился за пять минут? Посовещавшись, они решили прорываться к гидросамолету, пришвартованному у причала. Конечно, налет Жана на легких самолетах, типа «Сессны» не давал уверенности в стопроцентном благополучном исходе их полета, но это было гораздо больше, в несоизмеримое количество раз больше, чем ничего. Мармелад с суровым видом набил магазин дробовика патронами, рассовав остатки по карманам, Жан еще раз проверил пистолет и запасную обойму. Несколько коридоров они миновали без проблем, выйдя к лестнице в холл. А потом начался ад.
Жан плохо запомнил путь к причалу. В памяти остались лишь перекошенные, оскаленные рты некогда респектабельных постояльцев отеля, их безумные, черные глаза, гулкие раскаты выстрелов дробовика Мармелада, и тело совсем молодой официантки, замершей у ног француза с пулей в голове, выпущенной из его пистолета. Длинная лестница на пляж, со сражением за каждую ведущую вниз ступень, глухое рычание одержимых, и дикие вопли их жертв. Дорога к самолету оказалась буквально выстлана трупами, и француз не мог поручиться, что все они принадлежали взбесившимся мертвецам. Как бы то ни было, у них получилось. Они прорвались. Стоя на досках причала, они обменялись торжествующими взглядами, но их радость была преждевременной. В тени самолета их ждал Джоунси.
— Что ж. Я рад, что ты не обманул моих ожиданий, лягушатник, — огромный наемник говорил насмешливо, попыхивая зажатой в углу рта сигаретой. Казалось, что все происходящее не производит на него абсолютно никакого впечатления. — Я ожидал от тебя чего-то подобного. Не удивлюсь, если ты сам каким-то образом замутил все это, чтобы свалить с нашими деньгами. С моими деньгами, — последние слова американца больше походили на рычание. — А обезьяну ты куда потом деть собрался? Выкинуть из самолета? Или задурить ему башку и просто кинуть?
Жан сглотнул. Какой-то непонятный, иррациональный страх завладел его существом. Даже прорываясь сквозь толпу рычащих безумцев с черными глазами, он так не боялся. Возможно, причиной тому были воспоминания о том, как хилому школьнику из бедного квартала приходилось обороняться от старшеклассников, в его представлении бывших такими же громилами. Драться, защищая жалкие гроши на скудный обед, с таким трудом заработанные матерью в прачечной.
