Наёмный самоубийца, или Суд над победителем (СИ) - Логинов Геннадий (полная версия книги .TXT) 📗
Заброшенная и гиблая, в этом часу местность, и правда, казалась пристанищем вурдалаков и призраков; но, тем не менее, вскоре раздались шаги; и на пороге отворившейся двери возник высокий, широкоплечий и с виду ничем не отталкивающий мужчина без синей бороды, горба Квазимодо, вампирских клыков или рогов на голове. Облачённый во фрак с раздвоенными фалдами, мужчина был крепко сложен для своих более чем преклонных лет и не имел унции лишнего веса. Тем временем из-за его спины раздавались слова арии Царицы Ночи из «Волшебной флейты» Моцарта.
— Кто здесь? — настороженно и грозно произнёс он в пространство, сжимая трость как оружие. Ответом ему было завывание ветра. Взволнованная девушка почтительно и кротко поклонилась, но вскоре сообразив, что её не видят, подала голос.
— Простите, я по объявлению… — тихо и неуверенно, но, тем не менее, мелодично прозвучали её слова.
Постепенно успокоившись, но ещё не вполне отойдя от своего недавнего волнения, владелец особняка неловко улыбнулся и поприветствовал гостью.
— Прощу прощения за мой тон, — опуская трость, мужчина расплылся в любезности и попытался скрасить конфуз. — Дело в том, что всё-таки я человек одинокий и пожилой, а гости здесь, к сожалению, бывают нечасто, хоть я то и дело и приглашаю кого-нибудь. Быть может, всё дело в убранстве: я давно уже собираюсь, но всё никак не могу навести в своём доме порядок. Увы, но мне одному это не под силу.
Из-за дверной прорези показалась огромная пёсья морда, с широкой разинутой пасти которой свисал мясистый розовый язык, источавший слюну и пар. Оценивающий взгляд животного напугал девушку до глубины души. Оступившись, Манон едва не упала с ветхого крыльца скрипучей лестницы, но, спохватившись, нашла в себе силы удержать равновесие. В тот же самый миг мужчина ухватил её за руку, как будто бы понимал, что она рискует упасть.
— Не бойтесь, Баргест хоть и крупный от природы, но — совершенно безобидный пёс. За всё время, что я его держу, он ни разу никого не укусил, — учтиво поклонившись, мсье Десмонд поцеловал и отпустил руку девушки. — В очередной раз прошу Вас простить мне мою бестактность, списав её на почтенный возраст. Разрешите представиться, Десмонд Д`Фови, владелец некогда цветущей усадьбы.
— Манон Шенье, — покраснев и смутившись, представилась в ответ девушка.
— Манон. Манон-Манон, танцовщица Манон, — пропел Десмонд. — Как интересно. Прямо как у аббата Прево. Или у Джакомо Пуччини. Или у Жюля Массне. Кстати, Вы, случайно, не состоите в родстве с Андре Шенье? Нет? Ну, ничего страшного. Прошу Вас, пожалуйста, проходите, не стесняйтесь. Баргест, фу! Не смущай леди.
Стремясь обнюхать хрупкую девушку, пёс обошёл её, а затем — встал на задние лапы, поставив передние ей на плечи. Белозубая пасть, в которой без проблем могла поместиться голова Манон, распахнулась, обдав неприятным горячим дыханием.
— Я сказал: «Фу!», — рявкнул хозяин и, отбросив пса в сторону, занёс над ним трость. Заскулив, тот шарахнулся в сторону и попятился, а вскоре обиженно и злобно зарычал, но всё-таки остался на почтительном расстоянии. Коротко вскрикнув, девица попятилась.
— Нет-нет, не бойтесь. Я никогда не позволил бы себе ударить его без веских причин. Трость — это моя дирижёрская палочка, и не более того. Но иногда нужно сразу пресекать какие-то поступки. Вы у нас впервые. Он ещё к Вам не привык, но ставя лапы на плечи, пёс не играет — он пытается указать на своё превосходящее место в иерархии. Если сразу не ставить выскочек на место — они начинают позволять себе всё больше, приняв чужое терпение за должное и возомнив, что имеют на это право, — пояснил мсье Десмонд. — Дайте руку, я проведу Вас. Здесь, как Вы видите, довольно мрачно. У меня уже давно не было причин зажигать лампы. Теперь, если Вы, конечно же, пожелаете здесь остаться и составите мне компанию, это изменится, но сейчас без моей помощи Вы рискуете заблудиться, оступиться и налететь на что-нибудь.
— Да, конечно, — всё так же неуверенно произнесла девушка, подавая руку и опасливо озираясь на пса. Из глубины мрака доносились звуки музыка и пение, но судить о размерах и состоянии дома было сложно. Казалось, что девушка пребывает в бесконечной тёмной бездне, бесследно поглощающей те жалкие крохи света, что пробивались из-под завешенных окон. Половицы жалобно скрипели, грозя обвалиться и увлечь за собой, а где-то во мраке ощущалось присутствие каких-то жутких неведомых тварей. Воображение рисовало омерзительные пасти, грязные когти и перепончатые крылья, но голос разума напоминал, что это — всего лишь пустые переживания, не имеющие под собой никакой почвы. Тяжёлое дыхание Баргеста преследовало девушку по пятам, заставляя её сильнее сжимать руку замолчавшего проводника. Возможно, пёс ревновал или гостья просто ему не понравилась. А быть может, он к ней ещё не привык.
Ощупывая воздух во мраке, она неуверенно совершала каждый шаг, пока рука не натолкнулась на что-то, напоминавшее звериную пасть. Вскрикнув, Манон одёрнула руку и, оступившись, едва не упала на пол, увлекая за собой Десмонда. Но пожилой мужчина оказался намного сильнее, чем следовало ожидать от человека его возраста, и, подхватив девушку, он невольно приобнял её, чтобы удержать. Прошептав банальные успокаивающие слова, он постучал тростью, пытаясь понять, что могло стать причиной её страха, и, коротко рассмеявшись, пояснил:
— Ничего страшного. Это всего лишь чучело. Осталось в наследство от предков — сам я не очень заядлый охотник.
Переведя дыхание, Манон не бросилась бежать лишь потому, что потеряла всякое ощущение пространства. Она не могла сказать наверняка, откуда она пришла и куда ещё недавно направлялась. Казалось, в этом царстве мрака нет ни конца, ни края, и даже звуки музыки, бесконечно далёкой и несколько искажённой, исходили неизвестно откуда, не служа ориентиром.
Девушка начала сомневаться в правильности своей затеи, но разум, вставший над чувствами и эмоциями, напомнил ей, что на самом деле бояться нечего: ведь, в самом-то деле, она всего лишь наткнулась на челюсти чучела, пробираясь во мраке ветхого особняка с дурной славой — в компании со странным человеком, имеющим репутацию колдуна и чернокнижника, и его огромного пса, способного разорвать её на куски. Всего-то и делов.
Казалось, что время словно бы остановилось и путь тянулся бесконечно долго, как часто бывает в тягостные минуты, которые длятся целую вечность, в то время как счастливые часы пролетают незаметно.
Наконец хозяин оставил её одну, велев никуда не уходить, и, отойдя на пару шагов, развёл тот единственный огонь, который имел для него смысл, — огонь в камине. Казалось странным, что Десмонд использует его, ведь, несмотря на все меры предосторожности наподобие специальной металлической ограды в виде клыков, какая-нибудь искра могла просто вылететь и устроить в доме пожар, в то время как владелец мог этого даже и не заметить. Впрочем, на фоне прочих странностей эта казалась несущественной.
Нельзя было сказать, что камин сделал помещение ощутимо светлее, но, во всяком случае, занявшееся пламя выхватило из мрака очертания ближайших предметов. Стилизованный под разинутую пасть безобразного чудовища, камин пугал одним своим видом, подчёркивая причудливый вкус создателей особняка. Но вместе с тем настенные бра в виде мелких чудовищ с факелами в руках гармонично дополняли эстетику помещения.
— Добро пожаловать, — повернувшись к Манон, произнёс мсье Десмонд. — Осматривайтесь, чувствуйте себя, как дома. Где-то здесь должны находиться свечи и подсвечники. Я, естественно, их не использую, поэтому не могу сказать наверняка, где именно их искать, но уверен, что они лежат где-то на виду.
Тем временем пёс проследовал к камину и растянулся, не сводя с Манон взгляда, который нельзя было назвать исполненным доброты и симпатии. Потратив некоторое время, девушка решила проблему с освещением, что, с одной стороны, ненадолго прибавило ей спокойствия; но, вместе с тем, обнажив сокрытое во мраке, свет преподнёс ей и новый повод для беспокойства. Казалось, что сами пропорции помещения были умышленно нарушены, как если бы проектировщик искал пятый угол. Даже свет — и тот неестественно преломлялся, как будто что-то невидимое съедало и искажало его.
