Личный друг Бога - Кликин Михаил Геннадьевич (читать книги полностью TXT) 📗
– Ты только посмотри, – сказал Черный Хан, тяжелой ладонью впечатав в столешницу серый бумажный лист.
– И что это? – Джон стягивал сапоги, собираясь вздремнуть. Дома – в том, настоящем мире его ждала девушка, с которой он четыре дня назад познакомился в мире этом.
– Приказ. Орден ищет трех человек. За поимку живыми или мертвыми – премия и повышение.
– Орден постоянно кого-то ищет, – буркнул Джон Большеног и швырнул сапоги под кровать.
В темном бараке было душно, на койках спали вповалку Двуживущие – некоторые вот уже несколько дней подряд. Джону вообще-то полагалась отдельная квартирка, но, честно сказать, в казарме ему жилось привычней, а спалось спокойней.
– Нет, ты погляди! – настаивал Черный Хан. – Здесь есть портрет.
– Ну и что… – Джон зевнул, развернул лист бумаги к себе, читать ничего не стал, сразу глянул на картинку. – Кто это такой? Лицо, вроде бы, знакомое…
– Ты что, Выбейдверь, уже спишь что ли? – хмыкнул Черный Хан. – Помнишь маркитанку? И тех троих с ней? Ну, которые уделали тварь из Слоя?
– Вот дьявол! – Джон Большеног сгреб бумагу, поднес к глазам. – Точно, тот самый!.. Богоборец! – Он прочитал имя разыскиваемого, потом пробежал глазами весь текст. И полез под кровать за сапогами: – Пошли, Хан! Надо срочно доложить!..
8
Оказалось, что Фиву зовут Фивелинией. Ей на днях исполнилось двадцать два года. Идет она на поиски старшей сестры, которая вот уже год как пропала, но, вроде бы, недавно объявилась в Городе. Сестру звать Фаталия, хоть настоящее имя у нее Фемалия. Пропала Фаталия-Фемалия не просто так, она ушла из родного села, когда победила в рукопашном поединке кузнеца Турсула, крепкого мужика, неженатого и охочего до женского полу.
Все это Фива выложила, смущаясь и краснея так, словно рассказывала о подробностях своей интимной жизни.
– Как же она его победила? – спросил Глеб. – Случайно?
– Говорю же – в единоборстве, – с напором сказала Фива. – Бросила его на землю и скрутила.
– Хилый у вас кузнец, – заметил Ирт. – Должно быть, золотые да серебряные побрякушки кует молоточком-тюколкой.
– Сам ты тюколка! – фыркнула Фива. – Наш кузнец без молотобойца работает.
– А с девкой чего тогда не справился?
– Ты мою сестру не знаешь! Она вас троих раскидает, вместе с лошадьми.
Горр улыбнулся, посмотрел на девушку, ничего не сказал. Зато Ирт не смолчал, возмутился:
– Ты хвастать хвастайся, да не завирайся!
– Вот найдем ее и проверим, – пожала плечами Фива.
– Еще чего, искать незнамо кого… У нас и своих дел хватает.
– И что у вас за дела?
– Да поважней твоих…
Они двигались верхом. Фива сидела у Глеба за спиной, крепко его обняв. Руки у нее были сильные, и Глеб сказал:
– Ты, наверное, сама не хуже сестры дерешься.
– Куда мне! Она с самого детства с мальчишками борется; с теми, что ее старше. Это она из-за брата.
– Заступается за него? – понимающе спросил Глеб.
– Нет… Он умер. Маленький… – Она долго молчала. – Он хотел стать великим воином… Чтобы нас защищать…
– Как его звали? – спросил Глеб.
– Фатал…
– А родители у тебя есть? – поинтересовался Горр.
– Нет… Папа давно умер, а маму унесли тролли. Ее потом видели в горах, но она уже одичала, и на человека не была похожа.
– А магии тебя кто обучил? – спросил Глеб.
– Какой магии? – удивилась Фива. – Я магии не знаю, только гадать немного умею, на бараньих костях и на иголках. Это меня соседка научила, она сама много гаданий знает…
– Да нет! – мотнул головой Глеб. – Я про ту магию, который ты башку зверюге разнесла.
– А… – Фива заулыбалась. – Так это не магия.
– А что?
– Ну… Секрет наш… – определенно, девушка не хотела об этом распространяться.
– Чей – «наш»?
– Ну, деревни нашей…
– Да ты не темни, – сказал Ирт. – Расскажи, что за секрет. Нам подробности не нужны, просто интересно.
– Ну, не знаю, можно ли… Эта глина такая. Она только в горах есть, в одном месте. Мы ее копаем, сколько надо, а потом выделываем особым образом. Я молодая, я не знаю, как именно. Этим у нас старики занимаются. Потом они из глины лепешки делают, а внутрь кладут что-то, замешивают, вылепляют и ставят на солнце сушиться. Получаются такие кругляши – они разные бывают, большие и маленькие, с дымом и с огнем, с камушками мелкими. И называются все по-разному: пули, лапили, бомбары. Если их кинуть, они от удара взрываются. Но кидать надо осторожно, с умением, иначе руку может оторвать, или совсем убить.
– Ничего себе новость, – вслух удивился Глеб.
– Есть люди, которые о нашем секрете знают. Даже Двуживущие некоторые есть. Но они никому об этом не говорят, потому что глины мало, она только весной выдавливается из-под горы, а если покупателей будет много, то она быстро кончится.
– Вы продаете эти бомбы, что ли?
– Да, – сказала девушка. – Иногда. Немного.
– А у тебя с собой есть еще?
– Есть.
– Много?
– Ну… Маленьких, чтоб собак пугать, целый карман – они с горошину. Для пращи – дюжина. Бомбар с камушками – пять. А таких, как та, что зверя убила – три осталось.
Глебу представилось, что к нему прижимается пороховая бочка.
– А ты не боишься на воздух взлететь?
– Как это? Говорю же, я магии не знаю.
– Да я не про магию. Не взорвутся ли твои бомбы сами собой?
– Не должны, – Фива улыбнулась. – Ты боишься что ли, Богоборец?
Глеб пожал плечами, не собираясь отвечать. И Фива рассмеялась звонко, так, что многие путники обернулись на нее, просветлели лицами.
– Ты же, вроде бы, бессмертный, Богоборец, – сказала девушка. – Разве может что-то напугать бессмертного?..
9
Релейные станции отличались друг от друга лишь номерами. Небольшая контора из дощатых сбитых щитов, выкрашенных зеленой краской; двухэтажная бревенчатая гостиница, огороженная высоким забором – место приюта Двуживущих; ночлежка, похожая на конюшню, и конюшня, из которой вышла бы куда лучшая ночлежка, чем та, что есть; трактир с каменной пристройкой кухни, коновязь, оранжевая в черную полоску будка часового, рядом – собачья конура. И большие, издалека, с любой стороны заметные цифры – светящиеся ночью, темнеющие днем.
– Придется платить подорожный сбор, – сказал Ирт, придержав лошадь. – Дальше без бумаги двигаться слишком рискованно, нас видели перед прошлой станцией, потому отовраться, что, мол, только-только на тракт вышли, может и не получиться. И попробуем взять лошадь для Фивы – на покупку у нас не хватит денег.
– Ты же не хотел показываться на станциях, – заметил Глеб.
– А мы и не будем показываться, – сказал Ирт. – Сейчас высмотрим какого-нибудь Двуживущего подобрей, помоложе и попроще, заплатим ему, попросим помочь.
Они спешились в ста метрах от станции, отошли на обочину. Через несколько минут Ирт кивнул на какого-то бородатого великана в короткой кольчуге из простого железа, с дешевым мечом без ножен.
– Ничего себе «помоложе», – хмыкнул Глеб.
– С Двуживущими так сплошь и рядом, – сказал Ирт. – Чем он старше и здоровей, там моложе умом. Вы стойте здесь, а я пойду с ним заговорю… Фива, ты со мной! Улыбайся, опусти глаза, но иногда косо на него посматривай. И ничего не говори!..
Все прошло наилучшими образом. Выслушав почтительного Ирта, увидев два золотых и налюбовавшись на Фиву, здоровяк благодушно закивал. Он взял деньги, покосился на мнущихся в стороне Глеба и Горра, помахал им рукой. И широким уверенным шагом направился к конторе. Заходить внутрь не стал – почти все вопросы можно было решить у круглого окошка, рядом с которым висел стенд с правилами движения по Красной Дороге. Сунув деньги в окно, сказав что-то, здоровяк получил на руки четыре фигурные картонки с алым штемпелем, круглый жетон с номером и выписку для конюшего. Десять минут потребовалось ему, чтоб получить снаряженную лошадь, невысокую серую кобылу со стриженной гривой и подрезанным хвостом. Он подвел ее к Ирту, но повод отдал Фиве. Снова помахал Глебу и Горру, убрал заработанную монету в тряпичный пояс и тут же направился к трактиру.
