Поцелуй Морты - Старкова Елена (библиотека книг TXT) 📗
Дима поставил Норе условие, чтобы Кате было возвращено зрение. Но она только покачала головой. Катю ослепил Нугзар, и никто, даже она, Нора, не в силах снять заклятье. Единственное, чем она могла помочь, так это сказать, что надежда есть, нужно только уничтожить предмет, с помощью которого и была наведена порча.
Дима ответил не сразу, да Нора его и не торопила, а застыла, по-старушечьи перебирая пальцами подол черного плаща.
– Хорошо, баш на баш. Говорите, что я должен сделать.
– Ты ведешь себя мудро, Альтернатор, – сказала Нора, положив сухонькую ладонь на его руку. – Много лет назад я получила силу от умирающей бабушки. Измени это в прошлом! Измени. Моя судьба будет другой. И я все скажу тебе…
– Как же вы будете жить без магии? – удивился Дима.
– Магия всюду и во всем, – ответила Нора. – На мой век хватит…
Тут она слукавила, ведь Дима и понятия не имел, что сила колдуна деда Данилы никуда не исчезнет… Что ж, она ведь не обязана отчитываться перед Альтернатором. И полную правду говорить тоже не обязана. К тому же они по-прежнему враги, оппоненты, неприятели, которые всего лишь из тактических соображений совершают взаимовыгодную сделку. Нора представила себе, какое лицо будет у Нугзара, когда он поймет, что его затея провалилась, потому что Альтернатору все известно. И засмеялась скрипучим старческим смехом.
Дима сгруппировался и выбросился в Вечность. Высоко в сером небе по-прежнему кувыркались белые ангелы, но на этот раз над бесконечной равниной дул сильный ветер и было гораздо холоднее, чем обычно. Дима почему-то подумал, что это связано с настроением Смерти, может быть, она сердится? Он был очень рад, что не встретил ее на этот раз…
Мысленно вызвав образ Норы, он заглянул в одну из могил и понял, что это и есть ее прошлое. Дима увидел горницу в деревенской избе. В красном углу на положенном месте не было икон, сквозь дыру в потолке виднелось небо. Видимо, кто-то успел разобрать крышу, чтобы облегчить отход грешной души колдуньи. У стены стояла большая железная кровать с никелированными шишечками на спинке. Простыни были сбиты на пол и перекручены, словно на кровати кто-то боролся. На подушках металась старуха, которая выглядела точь-в-точь так, как постаревшая Нора. У окна стояла девчонка лет девяти с неправдоподобно голубыми глазами – в них затаились жалость и страх. Она обхватила себя руками, будто защищаясь, и прижалась спиной к подоконнику. Ставни в доме были закрыты, и свет проникал в горницу только сквозь дыру в потолке, оттого все предметы вокруг казались затянутыми сумеречной дымкой.
– Подойди ко мне! – отчаянно закричала старуха на кровати. – Подойди ко мне, я сказала! Подойди-и-и!
Маленькая Нора сделала шаг по направлению к бабушке. Дима и сам не понял, как ему удалось очутиться позади девочки и обхватить ее сзади руками. Нора начала вырываться, тело у нее было не по возрасту сильным и гибким, но он держал очень крепко.
– Нора, подойди или будет поздно! – кричала бабушка, с ненавистью глядя на Диму. – Мне надо отдать тебе силу! Подойди, Нора! Подойди ко мне… Я просто возьму тебя за руку… Нора-а! Нора…
Девочка вырывалась все сильнее, юркая, словно змейка, и Дима удерживал ее из последних сил. Крик, доносившийся с кровати, перешел в шепот, который становился все слабее и слабее. И в тот момент, когда Диме показалось, что он больше не сможет удерживать девочку и сейчас она вырвется, шепот бабушки перешел в стон, потом послышался протяжный хрип. Нора выскользнула из рук Димы и бросилась к кровати, но было поздно – колдунья испустила дух, и ее искаженные гримасой муки черты застыли, словно окаменели…
Маленькая Нора разрыдалась, упав возле кровати покойницы, а Дима открыл скрипучую входную дверь и выбросился из избы, очутившись возле скамейки в парке Горького.
На скамейке сидела заметно помолодевшая Нора: она радостно улыбалась. На глазах у Димы ведьма продолжала стремительно хорошеть: годы бежали вспять, словно кадры при ускоренной перемотке. Седые волосы снова стали белокурыми, блестящими и густыми. Цвет лица из землистого превратился в фарфорово-белый, морщины исчезли, и кожа словно засветилась изнутри – такой она стала нежной. Выцветшие глаза становились все ярче и моложе. С телом тоже происходили удивительные метаморфозы – искривленные артритом пальцы распрямлялись, становясь тоньше, белее. И через несколько минут Нора предстала перед Димой во всей своей былой красоте.
Он не заметил, как у нее в руке появилось небольшое зеркало: она долго разглядывала себя в его маленьком оконце и осталась довольна увиденным, тем более что и Дима смотрел на нее с нескрываемым восхищением. Нора со счастливой улыбкой достала из кармана плаща листок с планом какого-то здания.
– Вот, возьми, здесь место и время задуманной Нугзаром катастрофы, – сказала она так просто, как будто ее попросили передать кому-то чужую записку. – Прощай, Альтернатор. И спасибо тебе…
Нора встала и легкой молодой походкой, которая не вязалась с ее черным старушечьим плащом, направилась к выходу из парка.
Если смерть пришла в дом, значит, пора накрывать поминальный стол. Все так поступают, но редко кто отдает себе отчет в том, какой глубокий смысл сокрыт в этом древнем обряде. Душа умершего подвергается испытаниям в новом для себя мире и нуждается в энергии, которую и получает от родственников и друзей, собравшихся на поминки. Уж кто-кто, а Наталья это хорошо знала и, заплаканная, с некрасиво распухшим носом и покрасневшими от слез глазами, пекла блинчики на кухне. Она делала это машинально – руки сами привычно наливали на чугунную сковороду жидкое тесто, переворачивали блины и складывали готовые в высокие стопки. Блины получались тоненькими, с кружевными краями, такие, как любил при жизни Майор.
Братья и сестры редко бывают очень близки между собой, особенно если много времени проводят, живя врозь, но это правило не относилось к Майору с Натальей. Они были такими разными, и даже силу получили по отдельности: Наталья от деда, а Майор от бабки, и способности у них отличались. Они были близки, по-настоящему близки. И только Наталья знала, как страшен в гневе бывал Майор, как безжалостно расправлялся со своими врагами… Зато для домашних он всегда был добрым и ласковым. Бедная Сашенька, какая же трудная судьба ей выпала, осиротела девочка второй раз… Наталья не выдержала и разрыдалась над пустой сковородой так, что слезы зашипели на ее раскаленной поверхности.
Слепая Катя сидела в уголке дивана, обнимая всхлипывающую Сашу, и, если бы не слезы, непрерывно стекающие по щекам, лица у обеих походили бы на маски. Дима на балконе курил одну сигарету за другой. Чудом спасшаяся Лена сидела в кресле, на подлокотнике которого примостился Шухрат. Они держались за руки, словно боялись, что их кто-то разлучит. И так тягостно, так мрачно было им в уютной квартире Майора, словно они находились в морге…
Заплаканная Наталья внесла в гостиную две большие тарелки с высокими стопками блинов, передвинула ближе к центру столешницы блюдо с кутьей, поставила в торце стола наполовину полный граненый стакан и накрыла его кусочком хлеба.
Поминки начались. Дима обнял за плечи Катю и усадил за стол. Он боялся оставить жену без присмотра. Она никак не могла привыкнуть к слепоте и все время ушибалась об углы мебели до крови и синяков. Дима встал, и под его требовательным взглядом все подняли первую рюмку.
– Пусть земля тебе будет пухом… – начал он и не договорил из-за спазма в горле.
Наталья по-бабьи завыла, уронив голову на стол.
– Горе-то какое… Что же ты наделал, старый дурак? Оставил нас в такую минуту…
– Мама, не надо! – прикрикнула Катя.
Дима едва заметно толкнул ее локтем и бросил взгляд на Лену и Кума – эти двое не расставались ни на минуту. После того как Шухрат спас ее в подземелье, она считала его своим талисманом и залогом будущего благополучного существования. И сейчас, крепко держа его за руку, она сказала:
