Война за трон - Новожилов Денис (книги полностью .txt) 📗
– Еды у нас море, – уверенно ответил Дмитрий.
«Это ты врешь, братец».
– Разве что озеро, – улыбнулся Кощей, – но я бы больше поверил в пруд.
– Мы продержимся до подхода войска киевского.
– Его не будет.
– Посмотрим.
Вот и поговорили…
– Может, мы все же сможем договориться? Мне нужен только мой замок, все остальное будет ваше. Хотите царство? Пожалуйста, забирайте. Думаю, вы уже поговорили с местными жителями и знаете, что я не был к ним жесток. Они все ваши.
– А тебе что?
– Замок и небольшой кусок земли вокруг.
– Нет, – ответил Дмитрий, чуть поколебавшись.
– Почему же? – искренне расстроился Кощей.
– Победитель получит все. – Дмитрий с вызовом смотрел на Кощея.
– Я могу приказать Змею Горынычу просто сжечь замок, – пригрозил Кощей.
– Глупый старик, – Дмитрий потешался над собеседником, – твой змей уж много лет не дышит огнем.
«Проклятье, и вот чем они мне отплатили за мою доброту!»
– Зачем же ты выехал поговорить со мной, если не хочешь принимать никаких условий? – рассердился Кощей.
– Да интересно стало, вправду ли ты так уродлив, как говорят, – потешался Дмитрий над собеседником.
Кощей отчетливо понял, что разговор бесполезен. Царь берендеев не собирается с ним ни о чем разговаривать, выехал навстречу он только затем, чтобы повеселиться да прощупать собеседника. Ну что же, мы тебя тоже прощупали: звездный металл, спрятанный в подвалах, ты пока не нашел, связи с окружающими у тебя тоже нет, иначе знал бы, что войско Владимира повернуло назад уже давно. Если ты еще и про золотого петушка не в курсе, так вообще замечательно. Вот будет потеха, если берендеи примут петушка за безделушку…
Кощей даже улыбнулся своим мыслям. Дмитрий же все понял не так.
– Смейся старик, посмотрим, кто последним будет смеяться!
Витязь развернул своего скакуна и ускакал назад в замок. Мост снова медленно подняли.
– Смеяться последним буду я, – ответил Кощей, ни к кому особенно не обращаясь, – я же бессмертный.
В лагере Кощея ждало вернувшееся Лихо Одноглазое. Кощей ужасно обрадовался даже такому обществу: Лихо хотя бы разговаривало, в отличие от упырей. Огромная фигура Лиха стояла возле лагеря, покачиваясь из стороны в сторону, единственный глаз смотрел в землю.
– Простите, господин, я подвела вас. – Лихо виновато шмыгнуло. Кощей заметил, что Лихо всегда говорило о себе в женском роде, хотя представить это несуразное огромное существо женщиной даже он не смог бы. Однако обращаться к существу он старался так же, в женском роде – ему казалось, что Лиху это было приятно. Впрочем, поди разбери этих чудищ…
По договору с Вием ему достались два черных богатыря – одним из них было Лихо, вторым же – Идолище Поганое. Идолище был мерзкий толстяк, уродливый и с подлым характером. Кощей не раз замечал, что тому нравится причинять боль другим. Исполнительностью Идолище не славился, в этот раз он даже не вышел встречать Кощея. Где его носило – было непонятно. Лихо же, наоборот, всегда было исполнительным, стараясь выполнить распоряжения наилучшим образом. Именно Лиху Кощей поручил выманить войско князя Владимира и завести его подальше на юг, чтобы, когда придет время захватывать Жар-птицу, Владимир не успел бы прийти на помощь своей сестре.
– Ничего, – улыбнулся Кощей своему единственному верному богатырю, – все было сделано просто великолепно, я рад, что ты жива.
– Нет, – Лихо виновато покачивалось, не зная, куда деть свои огромные ручищи, единственный глаз смотрел прямо в землю, под ноги Кощея, – не все великолепно.
– Они разбили наше войско, я знаю, – заверил Лихо Кощей. – Не волнуйся, я это предусмотрел.
– Зайца нет, – выдохнуло Лихо.
Кощей оцепенел.
– Как – зайца нет? Этого не может быть! Ты точно тот дуб осмотрела?
– Точно, – шмыгнуло Лихо, – дуб тот, а зайца нет.
– Но ведь… там все было устроено так, что забрать зайца может только наш сторонник: тот, кто худых мыслей про меня не имеет и никогда не имел.
– Угу, – Лихо просто не знало, куда себя деть, – а зайца нет.
Кощею стало совсем нехорошо. Как его теперь называть? Кощей… смертный?
Глава 38
Сколько жизней у кошки?
Лучина коптила едва-едва, так что вечерняя темнота скрывала сидящих за столом в большой горнице. На столе стояли еда и напитки. Собравшиеся тут давно знали друг друга. Сейчас именно они не столько олицетворяли, сколько являли собой власть в стольном Киеве. Княжеский шут Растеряха, начальник тайного двора боярин Полкан и командир городской стражи Митрофан. Разговор за столом шел серьезный, старые знакомцы рядили промеж собой о том, как дальше жить да что делать. Растеряха бросил украдкой взгляд на Митрофана: тот отправил в рот очередной грибочек и по-прежнему молчал. Никто не хотел переходить к главному первым, поэтому Растеряха решился начать.
– Даниил себя странно ведет. – Он выжидающе замолчал, изучая реакцию собеседников на имя галицкого князя. – Может требовать земли, вольности себе – а молчит.
– Вот только войско свое не увел, – Полкан тоже осторожно коснулся скользкой темы, – словно выжидает чего-то.
– Всех пленников отпустил, кроме Святослава да этого приятеля бывшего царевича. – Митрофан так же сторожко поддержал разговор. – Слыхали, как он выл, когда его к плахе тащили? Прям как собака.
– Или как волк, – согласился шут. – Вот уж кому имя говорящее досталось.
Над столом снова повисла тишина.
– Ну давайте выпьем, братья, за здоровье княгини нашей, Аленушки, – поднял чарку Митрофан. – Дай ей боги крепкого здоровья, править нам на радость.
Чарки чокнулись. Начало было положено. Митрофан предложил сторону Аленушки принять, и остальные согласились. Тут все было и так понятно, но соглашение предстояло проговорить словами, иначе нельзя.
Растеряха отлично понимал, как совершаются подобные дела. Оставшихся двоих тоже ничуть не обманывало несерьезное звание их собеседника – шут. Шут княжеский в уши правителя может говорить, а тот его может и услышать. И полетят с плахи головы – и боярина, что земли да богатства имеет несказанно многие, и воеводы, за которым тысячи воинов шли еще недавно, – а шут будет стоять возле князя да шутить весело, бубенцами позванивая – динь-дон… «Ну что же, давайте еще один момент попробуем проговорить».
– С Даниилом Галицким теперь никто по силе не сравнится, – произнес Растеряха. – Святослав в темнице, остальные князья разбиты, а он вон, во главе войска стоит под Киевом.
– Ну дай боги ему здоровья, – высказал свое мнение Полкан.
«Ну что же, тебе что Владимир, что Даниил, – понял его Растеряха, – мне бы, конечно, лучше Владимира, да не вернешь его к жизни. А кроме него – и мне все равно, пусть даже Даниил, ничем не хуже остальных. Тихий он, конечно, да себе на уме уж больно, ну да у каждого свои недостатки найдутся. А Митрофан чего молчит?» Растеряха посмотрел на начальника стражи.
– Даниил Галицкий – человек достойный, – произнес Митрофан, осторожно подбирая слова, – вот только историю я вам одну расскажу, недавно совсем дело было. Приходят ко мне крестьяне из деревни Пироговки: мать, стало быть, и отец, и отроковица с ними, маленькая пигалица девяти лет от роду. Так, мол, и так, говорят, просим защиты и справедливости…
Митрофан нахмурился: было видно, что ему трудно рассказывать и вспоминать эту историю.
– Ходит к ним в деревню, говорят, гигант одноглазый да насильничает их малютку. А возразить не смей – убить всех грозится. И воины с ним, да со львом золотым на синих камзолах.
– Лютополк! – ахнул Полкан.
– Кто же еще? – грустно вздохнул Митрофан. – А как мне их защитить, коли это сам воевода князя Даниила, герой битвы у Протолчего брода?
– Про Лютополка разные слухи ходили, один другого гаже, – вспомнил Растеряха.
– Управы на воеводу сейчас нет, – горестно вздохнул Полкан.
