Роботы апокалипсиса - Уилсон Дэниел (лучшие книги онлайн TXT) 📗
Парнишка тупо смотрит на машину.
Схватив малого за шиворот, я проталкиваю его в окно и прыгаю следом. Мы поднимаемся на ноги и мчим по заплесневевшему ковролину. Несколько секунд спустя на светлый прямоугольник позади нас падает огромная тень. Из проема вылезает рука с когтями и наносит удар, выдирая часть стены. К ней присоединяется вторая лапа. Вперед-назад, вперед-назад. Это похоже на торнадо.
К счастью для нас, здесь мы в безопасности. Я точно это знаю, ведь здание как следует выпотрошено. Фасад разрушен, но внутри можно пройти: мы, жители Нью-Йорка, знаем, что делаем. Я тащу парня к груде кирпичей, рядом с которой находится дыра, ведущая в соседнее здание.
— Наш дом, — говорю я, указывая на дыру. Парень спотыкается, словно зомби.
Вдруг я слышу, как трещит ковер и хрустит деревянная мебель: каким-то образом «богомолу» удалось пролезть через окно. Свернувшись в крошечный комок, машина проталкивает свое серое, массивное тело по зданию, срывая грязные потолочные панели, словно конфетти. Блестят когти, скрежещет металл.
Мы бросаемся к дыре в стене.
Я помогаю парнишке пролезть через лабиринт из арматуры и бетона. Этот ход — всего лишь черная зияющая дыра, несколько футов в диаметре, она проходит через фундамент обоих зданий. Я молюсь, чтобы механическое чудовище в ней застряло.
Парень исчезает из виду, затем лезу я. Лаз темный и тесный. Мой спутник ползет медленно, все еще оберегая поврежденную руку. У входа, словно ржавые наконечники копий, торчат прутья стальной арматуры. Слышно, как нас догоняет «богомол», разрушая все, к чему прикасается.
А затем звуки умолкают.
Лаз такой узкий, что в нем нельзя даже повернуть голову. Я вижу только подошвы ботинок парня, который лезет впереди. Вдох, выдох. Сосредоточься. Что-то врезается в стенку лаза — судя по звуку, с такой силой, что вырывает кусок камня. Затем раздается еще один, пробирающий до костей звук удара. «Богомол» бешено прогрызается сквозь бетон к фундаменту из песчаника. Грохот стоит оглушительный.
Мир превращается в вопли, тьму и пыль.
— Пошел, пошел! — кричу я.
Через секунду парень исчезает: он нашел выход из тоннеля. Ухмыльнувшись, я врубаю скорость и на полном ходу вылетаю из отверстия и падаю, удивленно вскрикнув от боли.
Арматурный прут проткнул мне правое бедро.
Я лежу на спине, опираясь на локти. Нога застряла в отверстии. Прут торчит, словно кривой зуб, впившийся в ногу. Парнишка стоит в нескольких футах от меня — его лицо по-прежнему ничего не выражает. Судорожно вдохнув, я издаю еще один дикий вопль.
Это, похоже, привлекает внимание парня.
— Сними меня с этой штуки, черт бы тебя побрал! — ору я.
Парень моргает, и взгляд его карих глаз становится несколько более осмысленным.
— Быстрее! «Богомол» приближается!
Пытаюсь встать, но я ослабел, а боль слишком сильна. Мне удается приподнять голову.
— Сними мою ногу с прута, — объясняю я парню. — Или вытащи прут из стены, дело твое, но только побыстрее.
Парень стоит, не шелохнется. Губы у него дрожат — похоже, сейчас заплачет. Повезло мне, нечего сказать.
Слышен ритмичный стук — каждым ударом «богомол» выбивает из стены еще один кусок. Из отверстия вылетает облачко пыли. Вибрация от ударов проходит по стене и отдается в пруте арматуры, который проткнул мне ногу.
— Ну же, братишка. Ты мне нужен. Мне нужна твоя помощь.
И тут парень произносит первые слова:
— Извини.
Черт. Это конец. Я хочу наорать на этого труса, ударить его — но я слишком слаб. Поэтому, собрав остатки сил, я заставляю себя смотреть прямо ему в глаза. Мышцы шеи дрожат от напряжения. Если парень бросит меня умирать, я хочу, чтобы он запомнил мое лицо.
Не отводя взгляда от меня, парнишка поднимает поврежденную руку и разворачивает полотенце, которым она замотана.
— Что ты…
Слова застревают у меня в горле. Рука не повреждена — ее просто нет.
Вместо мышц предплечья — клубок проводов, подсоединенных к покрытому машинным маслом куску металла, из которого торчат два лезвия. Устройство похоже на огромные ножницы, сращенные с локтем. Сухожилия на руке сокращаются, и лезвия начинают расходиться в стороны.
— Я урод, — говорит парень. — Это со мной сделали робы в трудовом лагере.
Даже не знаю, что и думать. Сил у меня больше не осталось; я опускаю голову и смотрю в потолок.
Щелк.
Нога высвободилась. Из нее торчит кусок арматуры с блестящим срезом, но я свободен.
Парнишка помогает мне подняться, затем обхватывает меня здоровой рукой, и мы, не оглядываясь, ковыляем прочь от дыры. Пять минут спустя находим замаскированный вход в тоннели подземки и исчезаем в них, с трудом передвигаясь по заброшенным путям.
«Богомол» остается далеко позади.
— Как? — кивком головы я указываю на пострадавшую руку парня.
— Трудовой лагерь. Людей уводят, и возвращаются они совсем другими. Я стал одним из первых. Операция простая — только на руке. Но у других… То, что делает с ними автодок, гораздо хуже. Робы удаляют глаза, ноги, режут кожу, мышцы, мозг.
— Ты один?
— Я встретил кое-кого, но они не захотели… — Он безучастно смотрит на искалеченную руку. — Теперь я похож на них.
Да уж, такая рука не помогла ему найти друзей. Я пытаюсь представить себе, сколько раз его гнали прочь, сколько времени он прожил совсем один.
Парень на грани — он сгорбился, каждый вдох дается ему с трудом. Он не ранен — он сдался.
— В одиночку тяжело, — говорю я. — Когда ты один, то начинаешь сомневаться, зачем тебе вообще жить, понимаешь?
Парень молчит.
— Но здесь есть люди, Сопротивление. Теперь ты не один. У тебя есть цель.
— Какая?
— Выжить. Помочь Сопротивлению.
— Я даже не…
Он поднимает руку; в его глазах блестят слезы. Наступает важный момент: он должен понять то, что я скажу, иначе он умрет.
Я хватаю парнишку за плечи:
— Ты родился человеком, человеком и умрешь — что бы они с тобой ни сделали. Понял?
Здесь, в тоннелях, тихо. И темно. Здесь чувствуешь себя в безопасности.
— Да, — отвечает парень.
