Безликое Воинство (СИ) - Белоконь Андрей Валентинович (версия книг TXT) 📗
Проводив меня до дверей, учитель Рамбун взял мою руку в свои огромные ладони, нагнулся и прошептал на прощание слова на древнем языке, после которых голова моя мгновенно прояснилась, а волнение совсем улеглось.
Уже раскрыв передо мной двери, мой наставник добавил:
— Да, и спроси у него, кстати, как устроена Вселенная.
С таким вот благословением и грузом непростых вопросов я покинула покои своего учителя и направилась к Призрачному Рудокопу.
Хиги и Рудокоп
— …Вы же знаете, коллега, что они находятся вне моей компетенции, штурмовиками командует известный вам директор Последствий Орх Масс, с которым мы не всегда находим взаимопонимание. Я могу лишь попросить о чём-то тех штурмовиков, с кем поддерживаю дружеские отношения, но в любом случае я не в праве ими распоряжаться. Впрочем, и у директора Последствий не та власть, какую вы подразумеваете. Проще говоря, он ставит задачи и координирует их выполнение, а не приказывает.
— Да, мне всё это известно, но я, простите, никак не могу в это поверить, и даже не в состоянии этого понять. При столь нетребовательных отношениях с командованием ваши бессмертные воины должны были перестать слушаться приказов и разбежаться кто куда. Как могут люди свободные и при этом столь могущественные быть дисциплинированными без соответствующего принуждения?.. Мои наиболее доверенные воины, включая дворцовую и личную охрану, состоят исключительно из людей, безраздельно принадлежащих мне душой и телом. Только личное владение человеческим существом — когда его свободу вместе с заботой о нём милостиво взял себе хозяин — придаёт этому существу такие качества, как преданность, самопожертвование, дисциплина и радение к службе.
— Мне также известна ваша позиция в отношении этого раздела права, но не все тут с вами согласятся. Например, в хорошо известном вам ордене Предрассветной Звезды считают, что любая власть человека над человеком аморальна, это даже записано в их уставе, и тем не менее орден этот славится как раз железной дисциплиной и культом самопожертвования.
— Однако они не брезгуют распоряжаться своими хоа, причём по большей части детьми, удовлетворяя так страсть к командованию безвольными существами. Вам не кажется, что сёстры просто перенесли на андроидов своё естественное желание владеть и повелевать людьми?.. Наёмный слуга или работник из свободных всяко хуже одушевлённой собственности того же назначения. Свобода безусловное благо, но как любое благо, она развращает. Наёмник будет искать, как бы поменьше наработать и побольше получить от своего временного господина, и утешать себя мыслью, будто в любой момент он может уйти, не выполнив обещанного, тогда как господин станет прикидывать, как бы побольше выжать из наёмника пользы для себя, и при том поменьше ему заплатить, и успеть всё это сделать, пока тот не опомнился и не ушёл к другому — например, тому, кто посулил больше. Если же работник или слуга находится в собственности хозяина, то хозяин, заплативший за него немало, будет относиться к нему бережливо — как к дорогой и ценной вещи. А тот в свою очередь, будучи правомерной и безраздельной собственностью хозяина, не станет нерадеть к порученной ему работе — ведь собственность не имеет своей воли и не может по желанию сменить владельца, тогда как хозяйская милость к работнику зависит от того, насколько добросовестным окажется его труд. По этой причине то, что называют рабством, в сравнении с трудом, что многие по недомыслию называют вольным, безусловное благо, и уж во всяком случае высшая форма трудовых отношений, если честно сопоставить её с наёмничеством.
Помещение, в котором Призрачный Рудокоп принимал профессора, было лишь немногим меньше главного зала, в котором проходили заседания, оно имело сводчатый потолок и в нём царил полумрак. Посередине, на пирамидальном возвышении, стоял трон с основанием в форме куба, с тёмно-красной спинкой и подлокотниками, с накинутым поверх красным ковром или пледом. За троном в полумраке виднелась громадная фигура телохранителя в устрашающих доспехах, а на троне восседал сам колдун. Профессор Хиги устроился напротив него, присев на краешек длинного стола и обняв руками высокую спинку развёрнутого от себя стула. Где-то поодаль от них были ещё столы и виднелись недвижные фигуры слуг.
— Насколько мне известно, в Каменных Землях рабство скорее исключение.
— Исключительная привилегия. Владение людьми у нас не что иное, как исключительная привилегия, данная, помимо моей персоны, лишь ограниченному кругу моих наместников и лишь для их самоличных нужд. Это обусловлено, мудрейший Председатель, двумя причинами. Первая заключается в прискорбном отсутствии в моих землях родовой знати, благородного сословия истинных потомственных владетелей, поскольку это сословие было истреблено под корень ещё три столетия назад. Вторая причина содержится всё в той же свободе: мои подданные обязаны сами взваливать на себя её тяжкий груз и нести ответственность за пользование ею. У нас же хватает забот и без того, так что лишь у редких счастливцев тяжкий груз личной свободы переложен на благородные плечи их господина.
— Что ж… Хотя мы расходимся по этому, и по некоторым другим правовым вопросам, у нас с вами немало общего в плане философии. Я уже говорил вам, коллега, что мировоззрение вашей школы, хотя и формировалось в совершенно отличных условиях, в некоторых аспектах оказалось феноменально близким к нашему. Книга, которую вы мне как-то преподнесли — «Синий Кодекс» — в этом плане просто восхитительна. Именно по этой причине наше сотрудничество плодотворно и обходится без серьёзных затруднений, и я рад лично способствовать дальнейшему сближению.
Колдун лукаво усмехнулся.
— И я бесконечно ценю как ваше ко мне расположение, так и ваши усилия по созданию и укреплению союза, что установился между нашими мирами, досточтимый маг. Надеюсь, вы поверите, что моё личное стремление сойтись с вами вовсе не праздно и, тем более, далеко от меркантильных желаний. Я не рассказывал вам об этом ранее, но сейчас вижу для этого подходящий повод… Вы знаете, что некоторым душам свойственно мигрировать из мира в мир. Порой душа возносится в более совершенную ойкумену и воплощается там, но бывает, что срывается в пропасть, низводясь в мир жалкий и безысходный. Мне было немногим больше 7 лет от роду, когда дух мой очнулся в Каменных Землях, которые теперь я считаю своей правомерной вотчиной. В юные годы я ещё чётко сознавал, что я не от мира сего. Люди Каменных Земель казались мне странными существами, и ребёнком я часто смотрелся в зеркало, чтобы так привыкнуть к виду других, и пугался собственного отражения. Поначалу я цеплялся за своих отца и мать как за единственную родню, но очень скоро и они стали видится мне совершенно чужими. Воспоминания же о крае моего прежнего счастливого обитания были яркими, хотя и смазанными, и они были окрашены в цвет ностальгии. Я помнил, как хорошо мне там было, я безмерно тосковал по истинно родственным душам, которые там остались, а моя детская душа всё рвалась вернуться, и я клялся себе, что положу свою жизнь, чтобы вновь туда попасть. Теперь, по прошествии веков, я уже не могу вспомнить о том мире ничего, и я давно уже посвятил себя возрождению вверенных мне владений, но прежняя ностальгия осталась. В молодости я ещё искал кого-то, в ком мелькнёт хотя бы искорка родственного духа, и я нашёл целый светоч его. Светочем тем был тот маг, что составил упомянутую вами книгу. А теперь признаюсь вам в сокровенном, досточтимый Бор Хиги: ваш мир так же сияет, как тот светоч, и лишь едва узрев его, я сразу узнал это сияние. Поэтому я так дорожу доверительными отношениями между нами, и мне несказанно отрадно, что наше взаимное схождение сейчас идёт гладкой и прямой дорогой… — Сказав так, Призрачный Рудокоп вздохнул и, расправив плечи, резко выдохнул, и вид у колдуна стал такой, будто он скинул с себя тяжкое бремя. Затем он вновь усмехнулся. — Однако первоначально наши контакты, как вы, разумеется, помните, были извилисты и тернисты, и начались они с череды досадных недоразумений. Прекратить бессмысленное противоборство удалось лишь благодаря вашему влиянию, терпению и мудрости, — напомнил он профессору Хиги.
