Боярин (СИ) - Галкин Роман (лучшие бесплатные книги .TXT) 📗
С последним словом меня покинули последние силы, и я уснул, вновь привалившись к чьей-то спине. Савин вроде бы что-то говорил и даже пытался меня растолкать, но моему организму не было до него абсолютно никакого дела.
Бег. Грубая веревка стерла кожу на запястьях до крови. Хриплое дыхание соседей. Желание упасть и умереть. Словно в усмешку над таким желанием, всплывающие в сознании слова Савелия о марш-броске с полной выкладкой. Даже и думать не хочу, сколько шагов пробежал бы, если сейчас на меня навьючить полтора пуда груза… Мысли отвлекают и успокаивают. Вспоминаю науку родного дядьки и начинаю дышать в такт бега — на два шага вдох, на два шага выдох… Колонна резко останавливается, и мы падаем, натыкаясь друг на друга. Наверное, крымчаки казнят очередного бедолагу, не выдержавшего забега. Лучше бы не останавливались. Теперь подняться и снова бежать невыносимо трудно…
Зимний день короток, но нас гнали и в темноте. Гнали, пока не послышались возбужденные голоса, и вокруг возникла какая-то суета. Колонна остановилась, полон, сбили в кучу, сняв веревочные петли с рук. Через несколько минут к нам втолкнули новых пленников. Я даже сквозь невероятную усталость удивился тому, что это были только женщины и подростки. До сих пор женщин, как особо ценный товар, везли на лошадях, коих хватало с лихвой. Неужели набрали полонянок с излишком?
Однако все оказалось гораздо хуже. Ситуацию растолковал Алексашка, успевший расспросить подростков. С бабами разговаривать было бесполезно, ибо все они либо выли, либо наоборот находились в ступоре, сквозь который невозможно было пробиться. В общем, налетели крымчаки на очередное селение, застав обитателей врасплох. Вот только оказалось то селение не владением какого-нибудь порубежного помещика, а свободным казачьим хутором. И ладно если бы, застав врасплох, татары порубили взрослых казачков. Но они-то не за головами пришли, а за полоном. А полон на сей раз зубастым оказался. Опомнились хуторяне, да устроили гостям смертельную мясорубку. В итоге, взяв менее двух десятков баб и детей, крымчаки потеряли полсотни убитыми и тяжело ранеными. Раненых сам татарский принц и добил, пообещав по возвращению вырезать и их детей, дабы не поганить род неумелыми воинами, неспособными большим числом одолеть горстку русских.
Алексашка замолчал и посмотрел мне за спину с таким выражением, будто увидел смертельного врага. Так оно и оказалось, к нам подобрался бандитский генерал.
— Плохо дело, хлопцы, — заявил он.
— Тамбовские волки тебе хлопцы, — определил я степень дружественности наших отношений. — что случилось? Неушто запор?
— Слушай, что скажу, говорун, — поморщился Евлампий. — Наказал я хлопцам, кои по-татарски разумеют, слушать о чем крымчаки говорят. Мыслю, порежут нас, говорун, нынче, аки скот.
— Обоснуй.
Из собранных подручными Савина сведений следовало, что ближники принца конкретно присели тому на уши, уговаривая порубить, полон и во все конские лопатки улепетывать домой. А уж они-то подтвердят и перед ханом, и перед остальными его сыновьями, что он взял полона в два раза больше против обещанного, но потерял его в отчаянной рубке с многотысячным русским полком. И в этом нет ничего позорного, ибо разменял жизни немногим более полусотни своих воинов на жизни тысячи урусов. И каждый воин, побывавший в героическом набеге, подтвердит сей подвиг, если не захочет, чтобы его род вырезали под корень.
Неожиданно гомон среди окружающих нас крымчаков стих. Проследив, куда направлены их взоры, я увидел группу приближающихся татар, выделяющихся среди прочих не только богатым одеянием, но и особой статью. Возглавлял группу высокий юноша с едва пробившимся пушком на верхней губе и на высоко задранном подбородке. Не иначе принц? Сколько же ему лет? Максимум шестнадцать. Поверх длиннополого стеганого халата надета кираса, сверкающий вид которой заставляет сомневаться, что ее владелец участвовал в смертельных рубках. На голове так же сверкающий шлем, который то ли отделан меховой опушкой, то ли просто одет поверх шапки. Выдвинутая вперед нижняя челюсть, плотно сжатые губы и сведенные к переносице брови наверняка должны придавать лицу воинственную свирепость. На поясе у юноши с одного бока болтается сабля в инкрустированных драгоценными камнями ножнах, с другого бока кинжал, не многим уступающий в размерах сабле.
Глава крымчаков подходит ближе и останавливается, хмуро осматривая полон. Повисает еще большая тишина. Даже бабы перестают выть и лишь тихонько всхлипывают. Судя по тому, что разведал Евлампий Савин, сейчас решается наша судьба.
Я никогда не считал себя отморозком. Просто в критические моменты вдруг начинал совершать такие поступки, о которых в здравом уме не мог бы даже помыслить. Вот и сейчас поднимаюсь и иду к татарскому принцу. Он удивленно вскидывает брови, глядя на наглеца. Меня тут же сбивают с ног. Успеваю заметить блеск занесенной сабли и непроизвольно зажмуриваю глаза и втягиваю голову в плечи. Но слышится каркающая команда, меня хватают за шкирку, волокут и бросают под ноги принцу.
— Говори, урус, — с презрением в голосе бросает один из ближников принца.
— Я не урус, — заявляю, поднявшись на четвереньки, — я сын чукотского короля. За меня заплатят большой выкуп.
Татары заговорили на своем. В их голосах слышалась заинтересованность.
— Я не слышал о таком королевстве, урус? — шагнул ко мне принц, решивший общаться лично.
— Я тоже, — сообщаю недоверчивому крымчаку, дергаю его за ноги, кубарем накатываюсь на рухнувшее навзничь тело, выхватив кинжал и прижав его к горлу юного воина степей. На миг встречаюсь взглядом с широко открытыми глазами, отражающими одновременно испуг, обиду и растерянность. А вокруг шелест покидающих ножны клинков сливается в смертельный шепот.
— Всем отойти! — кричу, опрокидываясь на спину, но продолжая прижимать лезвие к горлу опешившего принца. Из-под врезавшегося в кожу лезвия стекает капля крови. Косясь на готовые обрушиться на меня сабли нукеров, ору поверженному в ухо: — Прикажи отойти своим собакам! Иначе я успею отрезать твою голову, прежде чем отрубят мою!
— Ан-нан кит! — сорвавшись на мальчишеский фальцет, дрожащим голосом выкрикнул тот.
— Какой еще аннан? Прикажи отойти, иначе зарежу!
— Аннан кит! — снова заверещал татарин, и окружающие нас нукеры отступают на шаг.
— Аннан кит! — теперь уже ору я. — Иначе хан отрежет вам яйца за то, что не уберегли его сына!
Крымский принц выдает какую-то скороговорку, и крымчаки, шипя что-то злое сквозь зубы, отступают еще на пару шагов.
— Чего ты хочешь, урус? — косясь на кинжал у собственной шеи, спрашивает принц.
— Выкуп, естественно. Ты чего думаешь, я ради развлечения заманивал тебя в эту ловушку? — мелю, что в голову приходит, пытаясь сообразить, как выпутаться из сложившейся ситуации.
— В какую ловушку? — не понимает крымчак.
— Ты что, до сих пор не понял, что это мои люди подстроили так, чтобы ты дал слово отправиться в безрассудный набег? По глазам вижу, что не понял. Пожалуй, твой отец не даст большой выкуп за такого тупого барана.
Не стоило мне говорить последних слов. Ханский сын дернулся так, что чуть сам не перерезал себе горло. А его нукеры дернулись к нам, держа наготове сабли.
— Аннан кит! — только и смог заорать я. Интересно, что это значит? Надо будет потом узнать у знатоков татарского. Если конечно это потом будет.
— Ты лжёшь, урус! В окружении отца не может быть твоих людей!
— Моих не может, — согласился я, — а вот человечек Светлейшего Князя присутствует.
— Кто он?
— Не знаю. Мое дело поймать тебя, что я и сделал. Но ты сам подумай, кто подбил тебя на эту самоубийственную авантюру?
Крымчак не ответил. Глаза его сузились, выдавая работу мысли.
— Ну что, — я похлопал его по щеке, — теперь еще сильнее захотелось вернуться домой?
— Говори, что хочешь, урус?
— Короче так…
