Поцелуй Морты - Старкова Елена (библиотека книг TXT) 📗
– Мне нужна вон та кубанская казачка с вашей витрины, видите, у нее метелка в руке, – сказала Нора безапелляционным тоном. – Сколько она стоит?
Смотрительница музея вздрогнула, но не столько из-за слов Норы, сколько из-за раздавшегося в ушах шепота. Она в растерянности оглянулась на полки с куклами, потому что ей показалось, что это они повторяют вразнобой: «Нет, нет, не отдавай, не отдавай…»
Десятки маленьких уст не умолкали ни на мгновение. Женщина перепугалась так, что у нее подкосились ноги, и она без сил опустилась на стул. Недаром сегодня с утра ее не отпускало предчувствие, словно должно произойти что-то плохое. Неужели она сходит с ума или куклы действительно заговорили? А посетительница-то какая странная! Глаза у нее голубые, казалось бы, самый добрый цвет, но взгляд грозный, даже можно сказать – страшный.
– Извините, экспонаты не продаются, – еле слышно произнесла смотрительница, откидываясь на спинку стула.
– Это не прихоть, – с высокомерным видом заявила Нора, – это вопрос жизни и смерти. Я заплачу любые деньги!
И снова в ушах служительницы раздался шепот кукол, они просили, они умоляли, они рыдали и наводили на нее еще больший страх. Женщине стало жутко, однако у нее не было сил даже крикнуть. Если бы это удалось, то прибежал бы охранник Петюня, который сейчас режется в карты с дежурным электриком Витькой в душной подсобке. Они ребята здоровые, живо бы вытолкали эту странную старушку.
– Даже не вздумай заорать и позвать на помощь Витю с Петей! – одернула ее Нора. – Иначе отсюда никто не выйдет живым.
Служительница принялась лепетать что-то об отчетности, об ответственности за сохранность кукол, постепенно затихая, и вдруг застыла, как кролик перед удавом, глядя Норе в глаза. И было от чего застыть… Голубые глаза Норы словно налились чернотой, взгляд стал свинцово-тяжелым и еще более страшным.
Женщина опустилась на четвереньки, потому что ноги не держали ее, и, подгоняемая мысленными приказами Норы, поползла к витрине, влезла в нее, роняя кукол и декоративные столбики, обтянутые кружевами. Она схватила ничем не примечательную куклу, на которую указала странная посетительница, и поползла обратно. Теперь ей слышался не шепот, а отчаянные крики кукол – крики, от которых мутился рассудок. Единственное, что удержало ее от спасительного обморока, – это мысль о запертом дома любимце – черном коте по имени Мандела.
«Если я сейчас умру, а могу умереть, я это чувствую, – подумала служительница музея, – то ему тоже конец, потому что он никому не нужен и его никто не хватится…»
Музейщица дрогнувшей рукой протянула Норе куклу и отползла назад. Нора спокойно положила добычу в сумку, не торопясь, пошла к выходу. Уже открыв дверь, она повернулась и сказала:
– Передай привет коту, Манделе, кажется? – и вышла, бросив на пол толстую пачку денег.
Служительница кое-как добралась до мягкого диванчика, предназначенного для посетителей, и с трудом вскарабкалась на него с ногами, тяжело дыша и прижимая руки к сердцу. Она чувствовала, что только что избежала большой опасности…
Войдя в свой магический салон с сумкой под мышкой, Нора велела Лерочке никого не принимать и переписать сегодняшних клиентов на другие дни. Вышколенная секретарша немедленно заперла входную дверь, опустила жалюзи, поскольку догадалась, что хозяйка сейчас будет заниматься чем-то чрезвычайно важным; затаилась, как мышка, не смея даже заварить себе чаю, чтобы не побеспокоить Нору случайным звуком. Нора прошла в магический кабинет, закрыла дверь, повернув ключ в замке на два оборота.
Она переоделась в черный балахон, поставила на стол большую китайскую чашу из бронзы, наполовину наполненную водой. В узорной плошке подожгла какое-то темное вещество, которое сразу же пошло дымом, наполняя комнату удушливо-сладким ароматом. Следом затеплила три толстые черные свечи. После этого села за стол и вынула из сумки куклу, поднесла ее поближе к пламени свечей, довольно усмехаясь: как раз то, что надо!
Кукла действительно была очень похожа на Наталью: и узлом каштановых волос, и чертами лица, и даже одеждой. Словно кубанская ведьма служила прототипом. Повертев куклу, Нора положила ее в черный бархатный мешочек. Затем сжала двумя руками, выталкивая наружу. В магических ритуалах вуду это символизировало рождение.
– Вдыхаю в тебя сущность! – Нора достала куклу из мешка и дунула ей в лицо: та закрыла и открыла глаза, даже выражение фарфорового лица изменилось, стало более осмысленным и даже испуганным.
Подхватив куклу двумя руками, Нора осторожно опустила ее в воду, как младенца во время крещения, и произнесла:
– Нарекаю тебя Натальей!
Нора вынула куклу из воды и надела ей на голову пластиковый пакет, туго-натуго обмотав шею красной шерстяной ниткой. Полюбовавшись на дело своих рук, Нора швырнула куклу в мусорную корзину под столом.
– Вот так! – с довольным видом сказала Нора. – А то развелось у нас колдуний, ни вздохнуть ни выдохнуть…
В это время в квартире Майора Наталья подстригала Сашеньке волосы. Все, за что ни бралась Наталья, она делала хорошо, поэтому сейчас на русой головке девочки красовалось короткое стильное каре. Наталья поднесла девочке зеркало. Сашенька, как всегда с мрачным лицом, осмотрела себя и молча кивнула в знак одобрения.
– Парикмахер из меня хоть куда! – с шутливой гордостью заявила Наталья. – Можно сказать, волшебных дел мастерица.
Она рассмеялась, но… смех ее тут же перешел в кашель, Наталья схватилась руками за горло. Глаза ее выкатились из орбит, лицо покраснело, на лбу и на шее выступили вены. Она зашаталась как пьяная, рухнула на колени, широко разевая рот и силясь сделать хоть один вдох, но ничего не получалось. Через полминуты взгляд ее стал терять осмысленное выражение, глаза покраснели из-за лопнувших сосудов, а затем и вовсе закатились под лоб, она рухнула на пол и потеряла сознание.
Саша резко бросилась к ней – стул, на котором девочка сидела, с грохотом покатился по полу. На шум в комнату вбежал Майор и сразу кинулся к сестре:
– Наташа, Наташенька! – Он принялся трясти ее за плечи, но та безвольно мотала головой, как тряпичная кукла.
Майор пытался делать какие-то пассы перед Натальиным лицом, было видно, что действует он наобум, потому что растерялся. Сашенька, прищурившись, вгляделась в Натальино лицо, потом подняла с пола ножницы, раскрыла и бросилась к ней, отпихивая свободной рукой деда. И острым лезвием ножниц с размаху полоснула по лицу тетки.
Кровь так и брызнула во все стороны, залив белую кофточку Натальи. Майор был в ужасе от поступка внучки, но в эту же секунду Наталье удалось сделать судорожный вдох, она закашлялась и села на полу, поджав под себя ноги. Несколько минут она жадно, с хрипом и стонами втягивала в себя воздух, потом дыхание почти восстановилось, и Майор помог ей подняться. Он бережно усадил ее на стул, принес стакан воды и заставил сделать пару глотков.
Наталье стало немного легче, но выглядела она просто ужасно – разорванный ворот кофточки залит кровью, покрасневшие глаза, багровая полоса на шее и глубокий порез наискось через все лицо. Сашенька села рядом с ней на пол и обняла Натальины колени, еле-еле сдерживая слезы. Майор был потрясен случившимся.
– Это становится смертельно опасным! – сказал он, расхаживая по комнате взад-вперед. – Давайте вернемся все вместе к нам в станицу, а? Пусть остаются тут Нугзар с Норой, омолаживаются сколько хотят, и бес с ними…
– Да разве они оставят нас теперь в покое? Из-под земли ведь достанут. Эх ты, старый трус! – Наталья в сердцах грохнула стаканом о пол так, что осколки брызнули в стороны.
– Да разве я за себя боюсь? – рассердился Майор. – Я за вас боюсь. За Сашеньку, за Катьку, за тебя. Вон как они тебя разукрасили!
Саша словно очнулась от этих слов и, вскочив с пола, положила руку Наталье на лицо. Порез стал на глазах затягиваться, меньше чем через минуту от него и следа не осталось.
