Энерган-22 - Оливер Хаим (книги полностью .txt) 📗
— Но я почти ничего не знаю!
— До конца ее не знает никто… в том числе мы сами. Хотя рассчитываем, что все будет так, как мы задумали.
— Мне ваши замыслы неизвестны. Я могу лишь догадываться…
— Мы откроем вам наши замыслы. Для того, собственно, и пригласили вас — чтобы обсудить дальнейшее ваше участие. Потому что считаем вас, сеньор Искров нашим союзником.
— Сеньор Белый Орел… — перебил я.
— Друзья называют меня Агвилла Бланка или просто Агвилла, — в свою очередь перебил он меня. — А мы с вами уже друзья, не так ли?
Я неуверенно кивнул — было трудно столь фамильярно обращаться к человеку, который казался мне необыкновенным.
— А меня вы можете называть Анди, — сказал Алехандро. — Запомнили? Анди. И на “ты”. Идет?
— В таком случае я для вас просто Тедди. Анди поднял бокал с кукурузным напитком и чокнулся со мной: — Договорились, дружище! На всю жизнь! Мы осушили бокалы.
Анди с необыкновенной легкостью перешел со мной на “ты” и называл не иначе, как Тедди. Агвилла же почти до последней минуты держался официально. Так и не дал мне местечка в своем сердце. Из гордости или застенчивости — не знаю. И если он еще жив и когда-нибудь прочтет эти строки, пусть знает, что я полюбил его…
— Вы считаете меня своим союзником, — сказал я, возвращаясь к прерванному разговору. — Но могу ли я действовать заодно с вами, зная, что мои жена и дети в руках Командора? Каждый мой шаг, так или иначе противоречащий интересам Мак-Харриса, означает для них гибель.
— Знаю, — сказал Агвилла. — И сделаю все, чтобы они не пострадали.
— Не представляю, каким образом.
— Есть способы…
— Вы не знаете Мак-Харриса!
— Я не знаю Мак-Харриса? — Агвилла рассмеялся и стал удивительно похож на своего отца. — Вряд ли кто знает его лучше меня, хотя видел я его всего несколько раз и к тому же давно… И все-таки расскажите нам обо всем. Обо всем!
Я мысленно перенесся в “Конкисту”. Вспомнил, как Мак-Харрис, уставив на меня свой безжизненный глаз, требовал: “Сейчас вы расскажете нам обо всем, что произошло с вами начиная со второго августа! Мы должны уничтожить эту Надежду в самом зародыше. Прежде, чем она проникла в сознание людей…” И вот сейчас я у истоков этой Надежды, и тот, кто ее породил, тоже требует от меня отчета о происшедшем.
— Расскажите, каким образом вы обнаружили номер нашего радиофона, как погиб мой старый учитель Зингер. Мой брат его не знал и Мак-Харриса тоже никогда не видел. Он был малышом, когда… Впрочем, говорите, сеньор Искров, прошу вас.
Он сказал “прошу”, но черные глаза не просили, а приказывали, и мне оставалось только повиноваться. Я говорил долго, до глубокой ночи, несмотря на усталость.
Доминго Маяпан и Агвилла слушали молча, но Анди, натура пылкая, нетерпеливая, то и дело перебивал меня, забрасывая вопросами. Его интересовало все: и политическая жизнь Веспуччии, и соотношение сил между Мак-Харрисом и Командором, между Командором и апперами он расспрашивал о профессоре Моралесе, о забастовке рабочих-нефтяников, хотя, как мне казалось, все это не имело прямого отношения к энергану. К моему удивлению, Анди был неплохо осведомлен о положении в стране и делал неожиданные выводы из вполне безобидных, на мой взгляд, фактов. Достаточно сказать, что в забастовке нефтяников он усмотрел страх перед энерганом, боязнь потерять работу.
Удивительно, но эти же доводы приводил и Мак-Харрис. Формулируя свои выводы, Анди с торжеством поглядывал то на отца, то на брата.
— Анди помешан на политике, — с некоторой досадой проговорил Агвилла. — Он слишком полагается на толпу, а толпа идет туда, куда ее поведут.
Как историку моему брату полагалось бы знать это лучше других. После революции 1789 года французский народ намеревался распространять по Европе новые идеи, а через некоторое время тот же народ побежал, точно стадо овец, за Наполеоном покорять другие страны… А Гитлер? Одураченные немцы, сражавшиеся в Берлине до последнего патрона? Нет, политика — дело ненадежное. Оставим ее Эль Капитану и Рыжей Хельге.
Анди порывисто вскочил: — Да я вовсе не на стороне динамитеросов, пойми же наконец!
Они разделяют народ, провоцируют столкновения, создают ненужные осложнения…
И нельзя целиком оставлять политику Рыжей Хельге… — он улыбнулся, — как бы ни была она хороша собой.
— Я вовсе не нахожу, что она так уж хороша, — возразил Агвилла. — Если судить по тому, что мы видели по телевидению, в ней есть что-то отталкивающее. К тому же эта вечная сигарета в зубах…
— Нравится она нам или нет, но Рыжая Хельга оказывает безграничное влияние на Эль Капитана, а тем самым на всех левых экстремистов.
Последний же арест и освобождение сделали ее чуть ли не национальной героиней.
Шутка ли — заставить пойти на попятный самого Командора!
— Ее обменяли на министра обороны, — напомнил я.
— Разве это не свидетельство ее веса в политической жизни страны, особенно в кругах экстремистов? — настаивал Анди. — Лично я не сомневаюсь, что ее авторитет будет расти не только в этих кругах, но и в народе, который ты, Агвилла, поносишь совершенно напрасно.
Старший брат положил на стол руку, и младший тут же умолк.
— Я думаю так, — сказал Агвилла. — Предоставим экстремистам всех толков самим выпутываться из той каши, которую они заварили. Если наш энерган поможет им, тем лучше. У нас пока свои проблемы, ими мы и должны заниматься. Я хотел бы еще послушать сеньора Искрова. Впрочем, вы, должно быть, устали и хотели бы лечь? Ну, конечно, как это негостеприимно с моей стороны! Но у нас так редко бывают гости… — Он поднялся. — Продолжим завтра.
Откуда-то снизу донесся глухой гул, напоминавший звуки низкого органного регистра. Лампа под потолком заходила ходуном. Я вздрогнул.
Агвилла улыбнулся: — Не обращайте внимания, сеньор Искров. Здесь такое случается ежедневно. Но не зря же мои далекие предки строили жилища с такими толстыми стенами и придавали дворцам и храмам форму пирамид. Нам ничего не грозит.
Можете спокойно ложиться спать, Доброй вам ночи. Не торопитесь рано вставать, я все равно буду очень занят, по крайней мере до полудня, если только… — Он снова заулыбался всеми своими ямочками -… если только вам не захочется помочь Вам. Увы, рабочих рук не хватает. А между тем в Веспуччии безработица… Смутно представляя себе, в чем может заключаться моя помощь, я все же вежливо сказал: — С удовольствием помогу. Доброй ночи! Я долго не мог уснуть, сквозь дремоту перебирал в уме все, что увидел и услышал в этот вечер.
