Эпоха Лоу Кэнэл (СИ) - Никитин Михаил Александрович (библиотека электронных книг .txt) 📗
Впрочем, сенсоры и не требовались. Воевать было больше не с кем. Охотник сообщил, что всё сообщество вампиров дружно перекочевало в пояс Койпера.
Намёк был вполне понятен. Без единого слова Ричард получил ответ, которого хотел. «Давайте сделаем вид, что тут никого вообще не было. Оставьте нас в покое, и мы оставим в покое вас». Вампиры ведь не знали об уникальном восприятии Охотника и резонно предполагали, что полностью исчезли для приборов и чувств «Найткина». Ричард их разочаровывать не собирался… по крайней мере до тех пор, пока не приведёт сюда достаточно большой боевой флот.
Впрочем, он уже не был уверен, что и после этого захочет с ними связываться.
По степени возмущения пространства, зная расстояние перехода, он вычислил примерную массу переброшенного объекта. Получилось что-то около 10^19 килограммов, десять петатонн. Масса довольно приличного астероида — или всей Сети Ореолов вместе взятой. А ведь когда Предтечи расставляли Ореолы по галактике, все остальные их корабли испытывали проблемы с транспортировкой. Хорошо ещё, что гнездо прыгнуло не так далеко.
Не факт, что даже Кортана захочет связываться с существами, которые оперируют пространством скольжения на таком уровне. Особенно до того, как Сотворённые смогут нормально развернуться в новой эпохе, наладят инфраструктуру и изучат особенности местного космоса. Нет, в её победе Ричард не сомневался, но зачем ей лишние хлопоты?
— Какова вероятность гибели тех тридцати после всего, что случилось? — уточнил Ричард.
— Гибели — большая, — отозвался Охотник. — Почти сорок процентов. Очень ненадёжная техника, один из первых планетолётов на ядерной тяге. А вот вероятность того, что их Эссенцию сожрут, упала до статистической погрешности. На какое-то время мы вампирам глотку заткнули, уже хорошо.
— Если мы сейчас полетим к Марсу?
— Я не могу сказать заранее, что будет, ЕСЛИ ты сделаешь то или это. Я предвижу вероятность, как совокупность ВСЕХ возможных будущих. В данном случае — и тех, где ты полетишь на Марс, и тех, где останешься в поясе астероидов, и тех, где немедленно нападёшь на вампиров. Только после того, как решение принято, часть возможных будущих отсекается и для оставшихся соотношение вероятностей меняется.
Ричард удивлённо уставился на трёхглазого.
— Погоди… но как же ты тогда уклонялся от часовых Дхувиан и от всех прочих опасностей, что нам встречались? То есть… вот есть два коридора, в одном ловушка, ты видишь что в будущем вероятность твоей смерти пятьдесят процентов — то есть поровну, что ты пойдёшь в правый или левый коридор — но ты не знаешь, с каким из коридоров связана вероятность смерти, а с каким жизни…
Охотник криво усмехнулся.
— Тебе понадобился всего миллион лет, чтобы заинтересоваться подробностями моего предвидения. Прогрессируешь, марсианин. Хотя пользовался ты им с самых первых дней знакомства.
— Мне немного не до того было. И всё-таки?
— Я вижу разные вероятности смертей, распределённые В ПРОСТРАНСТВЕ. В твоём примере я услышу, что эхо всех моих смертей исходит только из левого коридора, а в правом вероятность низка. Но я не могу видеть, последствиями каких моих решений является совокупность смертей в каждом из коридоров. Я не могу заранее знать, пойду в левый или в правый — я как электрон, пойду в оба сразу. Хотя по мере того, как моя уверенность пойти в правый коридор будет расти — эхо смертей из левого начнёт постепенно затихать. По таким малым смещениям вероятностей тоже можно о многом судить.
— Но если выбор делаю я, а не ты, то смещения вероятностей не происходит?
— Почему же, происходит. Постоянно. Просто я в большинстве случаев не могу сказать, с какими изменениями твоих намерений это связано. После каждого моего ответа вероятности меняются, так что сразу после произнесения ответ становится неверен. Иногда немного сдвигаются, иногда сильно.
— Теперь понятно. Хорошо, какова вероятность нашей смерти в пространстве Марса в течение ближайшего года?
— Относительно общего пула мировых линий, или относительно тех из них, что проходят через Марс?
— Второе.
— Того, что умрут все — менее десятой доли процента. Того, что умрут некоторые из нас — двадцать два процента.
— А у кого наибольшая вероятность?
— У Клонарии, 72 процента.
— Ясно, значит она туда не пойдёт… Общая вероятность смерти по всему пространству для неё ведь ниже?
— Да, восемь процентов в течение следующего года.
— Придётся девочке обойтись без посещения дома… Вероятность для кого-то из нас быть высосанным?
— Есть, но не в течение следующего года.
— И то прогресс…
* * *
Они висели над Землёй этого нового времени и слушали многочисленные радиопередачи. Ричарду понадобилось немало усилий, дабы сохранить абсолютное спокойствие, и не выдать, что эта речь для него родная. Не только язык — даже характерное шипение помех, которое могли дать только аналоговые установки связи. Этот мир был до боли похож на его родину — разве что Америку оставили на одной планете, а постапокалиптическую пустыню с бандами дикарей перенесли на другую.
Он прокрутил на пальце атомный пистолет Мэтью Карса. Сейчас таких тут ещё не делают. Судя по передачам, у них на дворе 2010 год. Земляне выясняют отношения на десятке планет с помощь старомодных, но вполне надёжных пуль, а туземцы и вовсе могут им противопоставить только холодное и метательное оружие, местами зубы и когти. Бластеры они придумают позже — хотя и через краткие мгновения по меркам неторопливой культуры Марса.
Сам Карс скорее всего ещё не родился вообще, либо является маленьким ребёнком.
У Ричарда было от пятидесяти до трехсот лет, чтобы отыскать Змею и её народ до открытия гробницы. Или то, что от них осталось. Не исключено, что амбиции «Святейшей» оказались чрезмерными для мироздания. Тогда придётся ждать ещё десять тысяч лет — пока в гробницу не войдёт оригинал Змеи. Пользоваться машиной времени без проводника Ричард не был готов.
И с чего, спрашивается, начинать поиск? Охотник заявил, что жизней Глубоководных и Змеи поблизости не ощущает. Либо они уже мертвы, либо ушли очень далеко, либо настолько изменились, что он не узнавал их нейросети.
СЕВЕРНАЯ ПОЛЯРНАЯ ШАПКА-5
Для начала он высадился в полярном городе — том самом, что змеелюди некогда построили вокруг его проржавевшего радиотелескопа.
Экспедиция оказалась… из категории «м-да».
Не то, чтобы он совсем ничего не нашёл. Или хотя бы не нашёл ничего интересного. Нашёл, да ещё сколько! На двадцать лет работы хватит!
Он даже нашёл Дхувиан… в некотором смысле. И даже не мёртвых… в некотором смысле.
Под ледяными куполами скрывались районы восхитительного города, в котором, казалось, не было ни одной прямой линии. Ни одного угла. Сплошные изгибы, да такие, что при взгляде на них кружилась голова. Причём, что интересно, у Ричарда она кружилась приятно, так что захватывало дух… эта архитектура словно уводила взгляд в какие-то эпические бездны пространства. А вот у Дэйр-Ринг он наоборот вызвал ощущение не взлёта, а падения в бездну. Девушка ощетинилась множеством лезвий и наотрез отказалась в город идти.
Как специалист по многомерной физике, Ричард знал о существовании психоделических топологий, но впервые увидел их своими глазами. Красиво, конечно, впечатляет, но каким извращенцем нужно быть, чтобы из ЭТОГО строить дома?
Впрочем, если это было построено лишь для того, чтобы людям не хотелось тут находиться лишний час — то своё предназначение конструкция выполняла с блеском. Её просто не рассчитывали на мозг зелёного марсианина. Дж-Онн мог бы ходить по улицам этого города, медитируя, много дней.
Впрочем нет, не мог бы. Преодолев отвращение, Дэйр-Ринг сообщила, что тут есть и ещё одна мера защиты — постоянно транслируемый через Эмпирей сигнал «уходи прочь, тебе тут нечего делать». Ричард его не слышал просто из-за своей специфики.
