Гладиаторы ночи - Голицын Максим (книги бесплатно полные версии txt) 📗
Уже в прыжке оно попало под перекрестный огонь оружия Куэ и Торрана, а Тэш, наконец оправившись от потрясения, мощным импульсом лучевика остановил раскоряченное туловище в прыжке, отбросив его назад. Белая дымка выброшенных преследователем спор вспыхнула, словно фейерверк, красными и зелеными искрами, а сам их носитель загорелся, точно живой факел. Черная фигура на миг застыла, охваченная пламенем, потом, вскинув корявые руки, опустилась на колени и издала самый душераздирающий звук, который Тэшу приходилось слышать в жизни: отчаянный, скрипучий вой, эхом пронесшийся под сводом джунглей. Вой достиг апогея и оборвался пронзительным визгом, а рухнувшее наземь тело продолжало пылать, пока от него не остался лишь обугленный каркас, так страшно похожий на обгоревшую живую плоть, что Тэш отвернулся, не в силах больше смотреть на него.
— Что… это было? — повторил астроном. — Зачем он шел за нами?
Тэш дрожащей рукой вытер лоб.
— Какой-то несчастный, может быть, житель приграничной полосы или такой же испытуемый, как мы. Его поразил стреломет. Когда он услышал голоса, он пошел за нами, должно быть, инстинктивно. На деле, это не он шел — то, во что он превратился, тащило его сюда, чтобы заразить и нас своими спорами. Таким способом это растение распространяется по джунглям.
— Он… соображал что-нибудь?
— В том-то и беда, — устало ответил Тэш, — в том-то и беда. В таких случаях мозг поражается последним. Но человек уже не в состоянии отличить чего хочет он сам, а чего хочет поселившийся в его теле паразит. Ему казалось, что он торопится к нам за помощью. На деле его гнало растение, которым он стал, — гнало за новой добычей.
— Это ужасно! — содрогнулась Кироэ.
— На что он похож, — спросил астроном, — стреломет этот?
— Стреломет? — Тэш задумался, огляделся. — Он обычно выбрасывает семена при прикосновении, если его случайно задеть… Растет в самых влажных, затененных местах, перебрасывая через стволы деревьев сигнальные нити, задевая которые, любое живое существо автоматически становится мишенью для семян… ага, вот.
Он показал концом щупа на переброшенный между двумя деревьями тонкий, почти незаметный шнур над их головами.
— Но этот, видишь, слишком высоко забрался.
— Эй, поосторожней! — воскликнул Тар-Лоо.
— Да этот еще молоденький, — объяснил Тэш, — видишь, он красноватого цвета. Пока он не созреет, он довольно яркий, его легко избежать. Созревая, он становится очень тонким и почти прозрачным.
— Ну и как же ты его тогда заметишь? — сокрушенно спросил Тар-Лоо.
— Видишь вон те крупные зеленоватые цветы? — спросил Тэш. — Это его цветы. Поэтому всегда смотри выше, туда, где ствол сходится с кроной. Благодарение судьбе, нам есть чем перерезать эти нити издали.
— Ты вычитал это в архиве? — спросил Тар-Лоо.
— Да, — ответил Тэш.
— Я тоже был у них на базе, — сказал Тар-Лоо. — Но в архив меня не водили.
Тэш пожал плечами.
— Значит, я им очень понравился.
— Ты прочел про стреломет, — продолжал Тар-Лоо, — и еще про многое другое. Ты можешь распознать еще пять-десять опасностей. Или даже пятнадцать-двадцать. Но в один прекрасный миг мы напоремся на что-то, о чем ты прочесть не успел. И тогда…
— Я вовсе не так уж полагаюсь на свои знания, Тар-Лоо, — устало возразил Тэш, — я просто думаю, что эти знания нам не помешают.
На самом деле Тэш полагался не столько на случайно нахватанные им сведения (кто знает, насколько полезные и насколько верно понятые), сколько на свою знаменитую удачу, и еще на своих спутников — во всяком случае, на Торрана, сумевшего каждому найти его место легко и без нажима, на Куэ с его фантастическим чутьем и привычкой к жизни в тропических зарослях, на Кироэ с ее отвагой и блестящей реакцией и даже на молчаливого Танга, который первым заметил приближение несчастного существа. Проклятые кураторы были правы — из них получилась великолепная команда.
— Тэш, — кто-то тронул его за плечо, и Тэш обернулся. Это был Картли, астроном. Он был бледен, под глазами темные круги, но, видимо, уже сумел овладеть собой и выглядел поспокойнее. Похоже, он был из тех люд ей, которые сперва теряются в незнакомой обстановке, а потом, освоившись, начинают ориентироваться в ситуации и даже способны на дельные поступки. Поэтому Тэш терпеливо приготовился слушать.
— Тэш, ты помнишь, что я рассказывал тогда в катакомбах? — спросил юноша. — О мелких существах, которые живут в капле воды. Я заметил, что чем грязнее вода, тем их больше. И я подумал… понимаешь, мы набираем обычно во фляги проточную воду. Но здесь, в джунглях, почти вся вода стоячая. И в ней полно всяких спор, вроде этого… стреломета. Или таких мелких зверюшек — чем они лучше? Да и проточная вода тут наверняка заражена ими. Вот я и подумал… Что, если ее кипятить? Знаешь, на огне. Они все должны погибнуть. Я проверял. Чем дольше кипятить воду, тем больше их погибает.
— Это, пожалуй, дельная мысль, — серьезно подтвердил Тэш, — ваше открытие может спасти нам жизнь.
«Черт, — подумал он про себя, — как это я так лопухнулся? Он же прав! Тут в лужах болтается всякая нечисть. И никакие проклятые гербициды кураторов не помогут».
— Слышали, ребята? — сказал он. — Картли советует кипятить воду. Тогда мы убьем в ней все растительные и животные споры. Тут у нас есть котелок. Мы наберем в него воду и прокипятим ее, как только разожжем костер, ладно? А до этого не пейте — разве только то, что во флягах.
Солнце постепенно склонялось к западу, и под кронами леса, где и днем-то было сумрачно, становилось совсем темно. Духота стояла такая, что, казалось, они плыли в толще прогретой воды, только над головой вместо волн колыхалась густая листва. Тэш, внимательно оглядывая местность, начал подыскивать подходящее местечко для ночлега и наконец выбрал бугорок посуше и подальше от самых густых зарослей. Он позаботился, чтобы прямо над их головами не болталось ни одной ветки, и выжег лучевиком все, что внушало ему хоть малейшее подозрение.
К большому возмущению Куэ, который полагал, что под открытым небом спится крепче, они поставили палатку, в которой семь человек могли разместиться относительно свободно.
Тем не менее всем вместе в палатке им укладываться не пришлось — они поделили вахты, разбившись по двое, не считая нахала Куэ, который заявил, что перетрудился днем, оберегая отряд от всяческих опасностей, и теперь заслуживает хорошего отдыха. С точки зрения Тэша, Куэ заслуживал хорошей трепки — судя по огромным глазам-блюдцам и сумеречной окраске, он был явно ночным существом и пользы мог принести больше, чем двое любых других часовых, вместе взятых. Вахты распределял Торран, и Тэшу выпало стоять с Кироэ. Тэшу показалось, что долговязый горец чуть заметно подмигнул ему, но, может, это и в самом деле лишь показалось?
На первое время, вместе с остальным снаряжением им выдали пищевые концентраты, спрессованные наподобие пеммикана земных индейцев брикеты, которые, по совету Тэша, размочили в горячей воде. Еда была сытная, но невкусная — похоже, раса, к которой принадлежали кураторы, была расой аскетов и не уделяла особого внимания простым кулинарным удовольствиям. Из приправ путники отыскали только соль, к большой радости Куэ, на планете которого соль встречалась редко и считалась деликатесом. Костер немного разогнал подступившую со всех сторон тьму, но от этого стало еще неуютней, казалось, что окружающий путешественников мир сжался до размеров безопасного, освещенного теплым светом пятачка, за которым стеной стояли враждебные джунгли. С наступлением темноты затаившаяся природа ожила: отовсюду доносились странные шорохи, протяжные отдаленные крики, хлопанье мягких невидимых крыльев, а однажды что-то огромное бесшумно пролетело над костром, заставив взметнуться языки пламени, но, прежде чем Тэш успел подхватить лежащий на коленях лучевик, исчезло, растворившись во тьме, клубящейся между стволами деревьев. Им с Кироэ досталась первая вахта, и, когда все отправились спать, Тэш загасил костер, оставив лишь мерцающие уголья, которые легко можно было раздуть, если возникнет необходимость отпугнуть какого-нибудь крупного зверя. Темнота подступила ближе, и теперь не было языков пламени, чтобы противостоять ей. Кироэ это, казалось, не очень испугало. Ее горячая порывистая натура не страдала от избытка воображения, и ложные страхи были ей неведомы.
