Дети августа - Доронин Алексей Алексеевич (читать хорошую книгу .TXT) 📗
— Это я виноват… контакт отошел, — дед убрал ладонь с корпуса видака и начал колдовать над шнуром. Он прижимал разъем то вправо, то влево, но это не помогло.
— Ага. Проблема находится между стулом и монитором. Это программистский юмор, ты не поймешь… Дело не в штекере, а в порыве провода… — он отлепил старый кусок изоленты в середине шнура и по новой скрутил проводки в месте обрыва. И снова замотал лентой.
Все это время дед шептал себе под нос какие-то заклинания. И чудо случилось. Экран ожил.
Если бы бабушка это видела, она бы накостыляла деду за то, что знакомит ребенка с такими ужасами. Но тот считал, что Сашка должен это видеть. Когда изображения закончились… изображения, которые могли бы заставить волосы шевелиться на голове… начался текст. Его страницы сменялись достаточно медленно, и Младший успевал все прочитать. Там были цифры. Количество ракет, подлодок, самолетов — «задействованных». В чем? Это и так понятно.
Мегатонны. Миллионы человек погибших по дням, по странам и городам, медленно складывающиеся в миллиарды. Дальше было про изменения климата. Про падение температуры.
— Это приблизительные данные, — произнес дед. — Это мы нашли на диске в Ямантау. Полнее данных просто нет.
Цифры закончились, минуту держался белый экран. А потом вдруг пошли какие-то отрывки из текста, напечатанного крупным шрифтом.
Младшему бросились в глаза несколько хлестких фраз, из которых он, правда, мало что понял. Кто такие «жиды» и «пиндосы» он еще мог представить, но кто такие «гомосеки» было за гранью его понимания.
«Да пусть эти абажуры валят в свой Израиль, у себя в синагоге свои «марши несогласных» проводят. Скоро жыдов порхатых по всему миру резать будут. И поделом».
«И гомосеков тоже».
«Ага. Арабы их неслабо стреляют и взрывают. И хоть они и чуркобесы, в этом их можно только поддержать».
«Надо не шестерок амеровских бомбить. Надо долбануть по Йеллоустонскому вулкану. Превентивно. Для этого подойдет боеголовка на сто мегатонн. Вывести на орбиту «Протоном» и шарахнуть оттуда. Пиндосское ПВО против нее бессильно. Сам взрыв будет иметь мощность две тысячи мегатонн! И нет Большого Шайтана. А миру с наглой рожей, как они сами всегда врут, скажем, что астероид прилетел».
«Да дался вам этот вулкан? Он и мухи не убьет. Надо реалистами быть и бомбить разлом Сан-Андреас в Калифорнии, а еще взорвать ядерные фугасы в районе восточного и западного побережий. И будет вместо пиндосов вторая Атлантида».
«Дело говоришь, дружбан. Нам на одной планете с ними тесно. Или мы их, или они нас».
Рядом с текстом была картинка оскалившего зубы медведя, явно собирающегося прыгнуть.
— Я тебе уже рассказывал про Интернет, — пояснил дед, тяжело опускаясь на стул. — Так вот, в нем была такая штука как «социальные сети», были «форумы». Там люди знакомились, общались, делились мнениями... и спорили. В последние годы очень много спорили. О том, куда идти стране… да и всему миру. Я сохранил для потомков то, о чем они говорили. Конкретно эти строки — принадлежали сурвайверам, друзьям и соратникам товарища Богданова. Я взял это из архива на их сервере. Так говорили не только они… но я сохранил именно их слова, потому что они пережили. А погибшие в огне срама не имут, и не нам их судить.
— А кто такие сурвайверы, деда? — переспросил Младший.
— Мы их чаще звали «выживальщики». Специалисты по выживанию в катаклизмах, которые готовились, верили… а может, втайне надеялись, что цивилизация погибнет. Так себя называл товарищ Владимир Богданов с друзьями, когда он еще не был правителем… Это смелые люди, в боях против Мазаева они были в первых рядах. Тут ничего плохого не скажешь… Может, если бы не они, я бы с тобой не разговаривал. Но в головах до ядерной войны у них было черт знает что. В человеке всегда сочетается много разного… Чтобы взвесить их души, апостолу Петру понадобятся атомные весы и много квантовых гирек.
Сашка понимал от силы три четверти из того, что говорилось, но стеснялся переспросить. А старик продолжал:
— Помнишь, я тебе говорил про майора Демьянова и убежище в Академгородке? Так вот сурвайверы присоединились к ним еще там, на втором месяце после… или третьем… память меня уже подводит. А первые дни войны они пересидели в своем укрытии, где они запасли все необходимое. Они его звали «гнездом». Этих людей уже тоже нет. Кто на войне с алтайцами погиб, кто сам умер… Но когда я эти строки печатал, многие были живы. И я эти строки покрыл пластиком на специальной машинке, чтоб дольше сохранились. Если не царапать и не ломать, буквы должны сохраниться на тысячи лет. Я хочу, чтоб все это видели одновременно с фотографиями последствий. Может, детям, которые только научились читать, знать это рано. Но взрослые это хотя бы раз в жизни прочесть должны. Все значительно сложнее… чем ты привык думать. Мы не были невинными овечками, о нет… Некоторые люди здесь… тоже хотели войны. Именно ядерной. Ждали ее. Хотели убивать. Радовались чужим катастрофам и бойням. Радовались как дети, когда умирал или погибал неприятный им деятель. Не все в нашей стране были такими… и не большинство… но достаточное количество. А большинство были хорошими и честными… но кучка негодяев управляла ими, как ослами — с помощью морковки.
Он перевел дыхание. Лицо его покраснело, старик расстегнул воротник. Младший на мгновение даже испугался, как бы деда не хватил удар. Но тот вскоре пришел в себя и остыл, выпив кружку холодной воды.
— Я знаю, для тебя… это может показаться нормальным. Потому что ты дикарь, почти как Пятница из книжки. «Мы их съели — добро, они нас съели — зло». Но мы росли в другое время. Тогда человечество хоть и спотыкалось, но шло вперед. Развивались технологии, росла экономика, худо-бедно улучшалось благосостояние… Да, мир был несправедлив и лжив, но если позади была тьма средневековья, то впереди можно было разглядеть свет. И я долго не мог понять, откуда взялся такой реванш первобытности. Конечно, не только у нас в России. Много где. Как будто внутренняя обезьяна, которую долго загоняли в клетку, вдруг сбила замок и вырвалась на волю — все ломать и куролесить. Думаю, мы тоже могли начать ту войну. Но… мне легче от того, что это сделали не мы. Иначе не знаю, как смог бы я жить сейчас. Те, за океаном, в истерике не бились. Надо было им — просто бомбили. Спокойно и до основания. Я не говорю, что не было крови у них на руках, что ими не двигала жажда наживы. Но вот что я скажу… для танго нужны двое. И наверняка для нашей страны была дорога, как этой войны можно было бы избежать. Я не про капитуляцию. Я про разумную и взвешенную линию поведения. Можно было хотя бы чужие авианосцы каждый день истребителями не провоцировать. Я про то, чтоб быть примером для других, а не пугалом. Чтоб культивировать в себе лучшее, а не плохое… Чтоб в мирном труде соревноваться, а не в колониальных войнах. А в результате получилось в точности, как у новосибирцев с алтайцами… Хотя нет. Даже эта аналогия хромает. Выродка Мазаева мы ничем не провоцировали. Он сам напал, чтоб нас ограбить и поработить.
Про войну жителей Подгорного с прежним Заринском и про объединение выживших из этих городов Младший уже знал, но дед рассказывал скупо, без всяких кровавых подробностей, которые Младшему были ой как интересны.
«Вот бы поучаствовать в таком», — Сашка не произносил этой фразы вслух, но хищный блеск глаз было трудно скрыть, да и восхищение, должно быть, настолько хорошо читалось на его лице, что дед поморщился.
— Чур тебя! Дуралей. Надеюсь, тебе в жизни придется стрелять только в белок и зайцев. Максимум — в волков. Никогда не заказывай у судьбы приключения. Я тоже когда-то мечтал… о свободе на баррикадах. Или на руинах, — губы старика сложились в грустную улыбку. — Боюсь, небо поняло меня… слишком буквально.
Да, дедушка явно часто возвращался мыслями к той войне. Не к мировой, в которую не воевал, а спасался простым беженцем, а к их местной. Несколько раз, когда Сашка оставался у них с бабушкой, то сквозь сон слышал, как ближе к полуночи старик начинал бормотать во сне и ворочаться на своем жестком матрасе. Глаза его в эти моменты были закрыты, а дыхание становилось частым и прерывистым.
