Боярин (СИ) - Галкин Роман (лучшие бесплатные книги .TXT) 📗
Так в бывшем собачьем логове ямщик со стрельцом и пролежали несколько часов, пока бандиты не покинули усадьбу. Из доносящихся обрывков разговоров поняли, что всех взяли сонными, а потому живыми, и теперь собирались забрать с собой в качестве живых трофеев, дабы продать в османское рабство. Их не искали, а значит товарищи не сообщили бандитам об отсутствии еще двух человек. Слышали парни и о моем бегстве, и об отправленной погоне. А вот о присутствии боярина Залесского ничего не знали. Вероятно, тот особо здесь не расхаживал, убедился, что меня повязали, и сразу уехал.
Я в свою очередь тоже рассказал о своем освобождении. Мол, владею восточным искусством ниндзюцу, позволяющим делаться незаметным, находясь среди врагов. Не ну, я же действительно оставался в доме, и при этом меня никто не видел…
— Мыслю я, в крепость пусть Федор один отправляется, — заявил Данила, когда пришло время решать, что делать дальше, — а я, Дмитрий, с тобой отправлюсь.
— Э… — отвесил я челюсть, ошарашенный заявлением. — Куда ты со мной отправишься?
— В погоню за людокрадами, — насупился парень, показывая, что его решение окончательное и бесповоротное. — Не могу я без брата вернуться. Что я его жинке и деткам скажу? Хоть убей меня, Дмитрий, а я все одно с тобой пойду. Нешто тебе помощь не потребуется?
М-да… Я задумчиво смотрел на набычившегося ямщика и пытался вспомнить, когда это я мог хотя бы намекнуть, что собираюсь отправляться в погоню за бандитами? Неужели я так сильно похож на идиота, или вообще на какого-нибудь Рембо, чтобы в одиночку гоняться за целой бандой?
С другой стороны, Данила прав, если ждать погони из крепости, то найти банду Евлампия Савина будет крайне сложно. Земли южнее Оскола, как я понял, хоть и считаются частью Российской империи, но по факту являются дикими, мало контролируемыми территориями, в коих очень легко затеряться. Ну, и еще одна мыслишка подтачивала мою совесть. Ведь это на меня навел бандитов Залесский. А значит, из-за меня попали в беду угоняемые в рабство люди. Сиди я в крепости, катила бы сейчас Алена Митрофановно спокойно в возке, любуясь бескрайними Российскими просторами. Правда, меня бы тогда подловили за каким-нибудь углом, или ночью придушили тихонечко. Впрочем, я и тут чудом спасся. Если бы не жадность Савина до золота…
— Ладно, — хлопнул я себя по колену, поднимаясь с лавки, — время дорого. Ты, стрелец-молодец, не медля скачи в Оскол. Пусть воевода шлет отряд вслед за бандитами. Я конечно и сам с ними справлюсь, но мало ли что. Вдруг ногу подверну на бегу. Да хватит тебе грызть эту рыбину! Данила, выдели ему лошадь.
Когда Федька, лихо вскочив в седло, унесся, я обратился к ямщику:
— Ну, ежели решил пойти со мной, то на тебе обеспечение предприятия.
— Э-э?
— Забота о лошадях и провизии, — пояснил я.
— А чего тут заботиться-то? Овес в седельных сумках есть. Нам из провизии только рыба, — развел руками Данила и нетерпеливо добавил: — поспешать надо, Дмитрий.
— Тише едешь — морда шире, — нравоучительно поднял я палец и, кряхтя, полез в седло.
С лошадьми я был на «вы», но мало-мальские понятия об управлении этим транспортным средством имел. Опять же, благодаря одной из бывших подруг. Ее родственники держали небольшой конный клуб, где за приличные деньги желающие совершали конные прогулки по огороженному парку. Девушка несколько раз приглашала меня покататься на халяву. Потому лошадей я не боялся и мог уверенно держаться в седле при беге рысью, или, как этот бег называла подруга, при свободном аллюре.
Ориентироваться в направлениях я, сугубо городской житель, не мог и, как только выехали за ворота, пропустил вперед Данилу. Слава Богу, после оттепели на протоптанных участках снег замерз малопроходимыми колдобинами, а по нехоженым местам был достаточно глубок, чтобы пуститься в галоп, не то он наверняка поскакал бы со всей дури, чего я очень даже опасался, все же сомневаясь в собственных кавалерийских способностях. Но, надеюсь, по тем же причинам не могли быстро двигаться и бандиты. К тому же, большой караван всегда движется медленнее.
В лесу дорога сузилась до широкой тропы, и стало понятно, что банда ренегатов движется исключительно верхом, не обременяя себя санями. Впрочем, судя по тому, сколько этих бандитов полегло во время схватки с обозом Светлейшего, лошадей у выживших должно быть с избытком. Данила подтвердил, что слышал многочисленное ржание за пределами двора, когда прятался под сторожкой.
Многочисленные подковы стесали с лесной тропы все неровности, сделав ее более проходимой, и напарник не упустил возможности ускорить темп. Когда доскакали до реки, я чувствовал себя мешком, набитым перемешанными потрохами. Возможно сказывались недавние тумаки, коими меня ласкали подручные генерала и боярина Залесского. Потому я приказным тоном заставил Данилу сбавить скорость, аргументируя тем, что если беглецам вздумается устроить привал, то они услышат топот наших коней издали, а выскочить вдвоем на поджидающую нас вооруженную банду как минимум глупо. А значит ехать надо сторожко, дабы первыми засечь противника. Парень с трудом, но подчинился, хоть и частенько непроизвольно понукал свою лошадь.
Дотемна мы так никого и не догнали. Лишь уже ближе к полуночи, сделав изрядную петлю по полям и подлескам, снова вернулись к реке. Теперь след людокрадов вел по льду вниз по течению.
— Тю-у-у, — с досадой протянул спутник и в сердцах сплюнул на лед.
— Чего ты?
— Да то ж они крепость огибали. Эх, догадаться бы, надо было со стрельцом в Оскол скакать. Давно б уже людокрадов догнали. Да не вдвоем. Небось, воевода отрядил бы казаков. Э-эх…
Я столь досадливое открытие воспринял довольно равнодушно, ибо вымотан был до предела и едва не вываливался из седла.
На автопилоте я собирал сушняк для костра, пока Данила управлялся с лошадьми. Потом ямщик разбудил меня, предложив кружку кипятка, сухарь и вяленую рыбину. Но я отказался и снова провалился в сон под ласковое потрескивание пожираемых огнем дров. Потом меня в очередной раз били. Потом связали и куда-то поволокли. Чей-то надсадный голос кричал, что порубит нечестивцев за сына Ваньку. Другие голоса его успокаивали, говоря, мол, никуда ироды от расправы не денутся, надо только им для начала развязать языки. Потом меня бросили на солому, и я смутно осознал, что лежу в санях рядом с каким-то скарбом. В дороге я периодически то ли терял сознание, то ли просто проваливался в дрему из-за не только физического, но и морального истощения.
Пришел в себя, когда меня снова куда-то волокли, но открывать глаза не хотел, пытаясь таким образом отгородиться от кошмарной реальности.
Скрипнула дверь. Обдало теплом помещения. Меня снова бросили, но теперь вместо соломы я ударился о жесткие доски пола.
— Дмитрий Станиславович? — знакомый голос заставил разлепить веки. Надо мной склонился выпучивший от удивления глаза, воевода крепости Оскол.
Сутки напролет я отсыпался, отъедался и приводил в порядок свою изрядно пошатнувшуюся психику. А после баньки, натянув чистое нательное бельишко, я и вовсе окончательно пришел в себя. Побеседовал с воеводой, рассказав о нападении бандитов, но пока умолчав о присутствии с ними боярина Залесского. Узнал о неожиданном столкновении охраняемого десятком казаков обоза с бандитами. Благо те не стали ввязываться в рубку, а, ошеломив казаков неожиданным наскоком, унеслись прочь. В результате столкновения погиб молодой казак, доселе ни разу не бывавший в сече. Это его отец, приказной казак Григорий Нечаев, рвался ночью порубить нас с Данилой. Почему нас? Потому что, спеша в крепость и наткнувшись на нас, приняли за отставших бандитов. Самое смешное, все обозные возницы знали Данилу, но в темноте не разглядели его лицо. А подать голос нам не дали налетевшие казаки. Спасибо десятнику, который не дал обезумевшему от горя Григорию нашинковать нас в винегрет.
Впрочем, осознание всей этой информации пришло позже. Весь день, после того, как меня узнал и освободил воевода, я старательно отгонял все мысли, кроме одной, уверяющей, будто все злоключения закончились.
