Дети Ржавчины - Тырин Михаил Юрьевич (читать книги без регистрации полные TXT) 📗
– Или вы уходите отсюда, – произнес я ледяным голосом, – или оставите здесь свои кишки.
Я оттолкнул чужака, и он упал на спину, хрипя от боли. Остальные бандиты сгрудились, держа оружие в напряженных руках и прожигая меня ненавидящими взглядами. Было совершенно ясно, что добром они не уйдут. Крестьяне тем временем переместились за мою спину и оттуда наблюдали за развитием событий.
События же последовали немедленно. Чужаки бросились на меня одновременно – с криками и ругательствами. Я в последний момент отпрыгнул в сторону и ударил ближайшего ко мне тесаком – плашмя по голове. Он свалился, прокатился пару метров по земле и остался лежать без сознания.
– Стойте! – услышал я крик вожака бандитов. Видимо, ему надоело смотреть, как его люди падают один за другим. – Остановитесь, идиоты!
Те послушно замерли, не сводя с меня глаз. Я сохранял внешнее спокойствие, но был готов к любой пакости с их стороны.
Вожак растолкал своих людей и бросился на меня. Я не увидел в его руках никакого оружия, поэтому даже не поднял тесак, надеясь справиться свободной рукой. В следующий миг что-то глухо ударило мне в ребра. Я охнул и скорчился от боли. Это длилось совсем недолго, я сразу взял себя в руки.
Когда я поднял глаза и стал в боевую стойку, вокруг главаря плясал блестящий железный шарик размером с крупную сливу. Я подумал было, что бандит крутит его на тонкой цепочке или шнурке. Две попытки разрубить этот «шнурок» закончились тем, что шарик снова стукнул меня по ребрам – на этот раз вскользь, так как я успел увернуться.
И тут я увидел, что в его ладони зажат тот самый «фонарик», что висел на поясе. Бандит взмахнул рукой – и шарик устремился мне в голову. Я это почувствовал интуитивно, поскольку зрение не поспевало за стремительно летящим орудием. Отступив, я увернулся, снова отступил. На третий раз удалось зацепить шарик плоскостью лезвия. Вышел такой звон, будто ударили в рельс.
– Помогите же, дурачье! – заорал главарь.
Его люди зашевелились, пытаясь окружить меня. Он увидел это и немного расслабился. Это не ушло от моего внимания.
Едва его шарик в очередной раз взлетел, я сделал быстрый выпад вперед. Лезвие с легким сопротивлением вошло ему в живот. Выждав долгую секунду, я потянул оружие на себя, одновременно отскочив в сторону, чтоб не залиться кровью.
Мне не пришлось больше ничего делать. Крестьяне вдруг ринулись вперед, схватив кто палку, кто камень с земли. Они тряслись, рычали, орали – я не думал, что они могут быть такими. Бандиты совершенно опешили, к тому же их потрясла гибель главаря. Почти все разбежались, скрывшись за деревьями, лишь один упал, споткнувшись о корень. Его добивали с такой злобой, что мне захотелось их остановить. Но я не смог бы этого сделать.
Я присел на корточки и взял с земли «фонарик». Рукоятка удобно легла в руку, а в нескольких десятках сантиметров от нее повис в воздухе шарик. Куда рукоятка, туда и шарик. Как на невидимой пружине. Хорошая штука, ничего не скажешь. Ни палкой, ни ножом не отобьешь.
На передний конец рукоятки было насажено кольцо с глубокой выемкой. Я сунул в нее палец и повернул. Шарик юркнул в рукоятку. Повернул в другую сторону – он выскочил, качаясь в воздухе. Я понял, что в моих руках одна из тех старых вещей, от которых есть реальная польза. Дубинка о двух концах, но без середины. Вместо нее, похоже, магнитное поле.
Я сунул «фонарик» за пояс и огляделся. Убитый бандит валялся на ковре из сосновых иголок, напоминая окровавленную тряпку. Крестьяне вышибли из него все живое. И как только поняли это – повернулись ко мне, продолжая сжимать кулаки и скаля зубы. Как стая волков перед вожаком – приказывай, веди, трави.
– Хватит! – громко сказал я. И прибавил решительным тоном: – Одна лошадь – моя. С повозкой вместе.
Так было нужно. Я знал, что без этого не обойдусь, и уже позже убедился, что был совершенно прав.
Они не посмели возражать. Азарт, приправленный кровью, в тот момент значил для них больше, чем такая драгоценность, как лошадь. Мы стали собирать трофеи. Кроме двух упряжек, осталось не так уж много – один дротик и два тесака, брошенные во время бегства. Два мешка кабачков и тушу лося, у которой уже не хватало задней ноги, мы нашли здесь же. В повозках был кое-какой скарб, но ничего ценного среди него не оказалось.
– Доедим мясо, – сказал староста, кивнув на дымящийся костер.
– А где Землеед? – спросил я, когда мы начали делить чуть подгоревшие пресные куски.
Все остановились.
– Туда вроде побежал... – сказал кто-то, махнув рукой в чащу.
– Как побежал? Зачем?!
– А я почем знаю? Догнать хотел кого-то, что ли...
Я, ни слова не говоря, зашагал в указанном направлении. Крестьяне невольно потянулись за мной. Землееда мы нашли почти сразу, заметив яркое алое пятно на прелой листве. Он лежал в орешнике, поджав руки и ноги, придерживая выползающие из живота внутренности. Глаза открыты и пусты.
– Гляди-ка... – прошептал кто-то и осекся.
Землееда разрубили почти пополам. Удар тесака вскрыл живот и грудную клетку. Видимо, он увлекся погоней, забыв про все, побежал безоружный за бандитами, и кто-то из них задержался, чтобы нанести удар.
На обратном пути мы молчали совсем немного. Затем жизнь взяла свое. Так же быстро, как обычно тут и бывает. Сначала разговоры, мелкие смешки, потом хохот и радость по поводу победы и хороших трофеев.
Я ехал в своей телеге и правил своей лошадью. Рядом со мной сидел только староста. Я торопился, беспокоясь за Надежду. Только сейчас пришло в голову, что меня могли убить, а она осталась бы здесь совсем одна.
Первыми нас увидели деревенские мальчишки. Они ринулись к нам и некоторое время бежали рядом, потом умчались вперед, чтоб сообщить новость. Так что к нашему приезду вся деревня знала и про схватку, и про возвращенную еду, и про трофеи. И про Землееда.
А возле дома меня уже поджидала Больная Нога.
– Заходи быстрее, – проговорила она. – Девчонка твоя тебя зовет, соскучилась.
Я кивнул и шагнул к двери. Но вдруг остановился, как вкопанный.
– Как это... зовет?
– Обыкновенно. Словами, – ответила женщина и с легкой насмешкой посмотрела, как я влетел в дом...
ДЕПРЕССИЯ
Задул ветер, принес дожди. Мир потемнел, потерял краски, словно заболел. Крестьяне целыми днями отсиживались дома, доедая скудные запасы. Мне было совершенно нечем заняться. С утра я надевал старую кожаную шляпу с широкими полями, уходил к окраине деревни и смотрел на дорогу. Струи дождя все месили и месили ее, но ни одной новой колеи не узнала размокшая глиняная полоса между каменистых полей.
Обычно через час вода и ветер доводили меня до состояния, когда природа начинала раздражать, и тогда я возвращался в дом. Самые разные размышления посещали меня в эти часы на дороге, но ни одно из них не было радостным.
В то утро я простоял чуть больше, чем обычно. Я видел двух крестьянок, выходивших на промысел в дальние поля. Они возвращались с двумя крошечными узелками и едва ворочали ногами из-за налипших комков грязи. И от голода, наверно. Это событие заставило время бежать быстрее, и я вернулся чуть позже обычного.
Надежда, как всегда, сидела у окна, бездумно глядя на дождь.
– Ну что? – тихо спросила она.
– Ничего.
Я снял промокшую куртку, сапоги, сел в угол. Надежда ждала, когда за нами приедут погонщики и увезут отсюда. Она ненавидела деревню и всех ее обитателей. Ей хотелось поскорей уйти из этого места – места, где она узнала о своем полном и необратимом одиночестве.
Мы почти не разговаривали. Виноват был я – не подумал сразу, как нужно начинать разговоры с ней, с учетом всего, что произошло. День, когда она смогла произнести первые слова, был для меня праздником. Впрочем, ничего существенного она тогда не сказала – просила пить, есть... Сначала она вообще очень много ела, восстанавливалась, потом аппетит ушел. А виноват был опять же я.
