S-T-I-K-S Изолированный стаб (СИ) - Горшенев Герман (список книг .TXT) 📗
Первая броня прошла, не останавливаясь ни на секунду. Вокруг нас сделал довольно большой круг пулемётный пикап, и только вторая машина — бронированный кунг «Урала» — остановился. Головной БТР отъехал метров на сто пятьдесят вперёд и притормозил. Довольно разумно. Полторы сотни метров — это расчётная дистанция для гранатомёта, но врагу крайне некомфортно стрелять издали и можно успеть среагировать. Пулемётный пикап не стал останавливаться, а продолжил своё движение.
Мужчина в камуфляжной форме без знаков различия, здесь практически все такую носили, даже половина моих сектантов была одета именно в неё, внимательно посмотрел на нас, обошёл и ещё раз внимательно осмотрел. Просто показал жестом головы, мол, рассказывайте.
— Я командир расчёта орудия. Двигались караваном, зацепили край пекла, долбануло, потом долго шли пешком, нарвались на бандюков, теперь опять вроде как топаем до ближайшего большого стаба. Нас бы подкинуть, — сразу всё рассказал я.
— Уродов вонючих вы порезали?
Очевидно, что мы порезали, но в тонкости вдаваться не буду, да и наверняка там уже твари побывали. Ровные срезы черепов, вывернутые и разрезанные спиралькой позвоночники с сухожилиями, скорее всего, если специально не присматриваться, можно и не заметить. Я показал жестом, что да.
— Не похожи вы на артиллеристов.
— Это не я, это у меня дети их порезали, они у меня в звании Юнга-десантник. Молодые, правда, но талантливые.
— А-а! Трудовая практика. На колхозниках тренируетесь? Подъели ваших уже этих колхозников, но видно, что порезвились вы неплохо.
Мужчина подошёл к втянувшему голову и сжавшемуся Жупелу. Скривив губы, брезгливо глянул:
— А зачем вот это говно отмыли и оставили?
— Он детям сказки рассказывает.
Мужик неопределённо покачал головой, а я решил к делу:
— Слышь, командир, у вас случайно не найдётся местечко для двух молодых людей и одного занудного старика? Надо до ближайшего крупного стаба докинуть?
Ещё у сектантов я наше богатство спрятал. Я у братьев взял ещё четыре обоймы к моему автомату. В них, в нарушение всех уставов, засунул чёрные жемчужины и горошины, прищёлкнув патронами. Пару чёрных жемчужин зашил в штаны, около халявок, в кармашек. Зашивал нарочито аккуратно, изнутри. Одну чёрную себе, и одну — в штаны Носорога. Детвора откровенно не понимала — что это было? Опытным взглядом мародёра мужчина из броневика скользнул по моему палашу и штык-ножу.
— Сектанты?
Я спокойно ответил:
— Да. Говорящие с оружием. Брони у нас нет, приходится с оружием говорить.
Он хмыкнул:
— И как? Помогает?
— Ну, не мешает.
— Вообще-то мы не останавливаемся просто так и не подвозим.
— Я заплачу.
— Ты понимаешь, что броня — это не такси? Парой споранов не отделаешься.
Я внимательно осмотрел нахального мужика, присел и отодвинул край штанины. Довольно высоко задрал и вспорол мой кармашек. Достал оттуда чёрную жемчужину. Незнакомец повертел в руке, подержал, подумал и самым нахальным образом ощупал мои халявки штанов, потом перебрался к штанам Носорога и элегантно извинившись, ощупал Амазонку. Сунул нос в наши рюкзаки. Глянул мои обоймы к автомату, нехитрую снедь и несколько мешочков и коробочек, открыл мешочек со споранами. Я наши запасы разделил на две части, у себя и к Амазонке в рюкзак.
— Спораны не дам, не известно, сколько нам ещё добираться, — сообщил я.
В ответ мне пожали плечами. В каждый мешочек я предусмотрительно бросил немного горошин. Мы не совсем чтобы бедные, но сокровища прячем. Он уверенно показал на Носорога и сказал:
— У нас для братьев, особенно говорящих с оружием, тариф повыше. Сам понимаешь, не очень мы дружим, да и домашних животных мы обычно не берём. Не положено.
Жупела он проверять не стал, посмотрел сверху вниз и ещё раз скривился. Я показал Ромео, что, мол, отдавай, и вторая жемчужина перекочевала к нашему вымогателю.
Совершенно очевидно, что нас ободрали по самые помидоры. Надеяться, что будет третья, четвёртая и ещё с десяток жемчужин, просто глупо. Подшитые и заныченные заранее, выдаваемые с величайшей грустью и порционно жемчужины нашли себе новых хозяев. Всё остальное наше имущество, на его взгляд, не стоило и сотой доли. Я пульки нео тоже прищёлкнул обычными патронами, и, разумеется, полная обойма с пулями была заряжена в автомат.
История повторялась. Только здесь вместо крикливого торга, как на дрышпаке, было тихое вымогательство. В любом случае с транспортом мы договорились.
Всё происходило по той же схеме — торгуемся, отжимаем, соглашаемся и поехали. В этот раз нам не приходилось объезжать хитрыми путями по три раза одну и ту же берёзку. Мы ехали довольно быстро, группа была организованная. Два БТР и машина шли впереди, несколько машин сзади и два пулемётных пикапа крутились повсюду, совершенно невероятным образом съезжая с обочины и выскакивая обратно на дорогу. Основу нашей колонны составляли бронированные кунги «Уралов», как наш.
Меня посадили в кабину, а Жупела и детвору сунули в кузов.
— Откудова? — поинтересовались моим происхождением.
— Издалека, не могу даже сейчас сориентироваться, но вот в той стороне. Мы с караваном шли, проходили через пекло, краешком зацепили. Там всё просчитано и промерено, но что-то пошло не так. Детвора, они крестники мне, я самый взрослый, бросить не могу.
Мужчина понимающе кивнул головой. Водила тоже держал ухи на макушке, внимательно прислушиваясь к нашему разговору.
— Я тебя понять не могу. У тебя сабля в точности как настоящая, только наши братья плетут не так, а вот нож у тебя наш, это точно. Я у них в плену много времени провёл. Меня их детвора плести научила.
Я повернулся и улыбнулся:
— А я у моих много времени в плену провёл. Меня тоже плести научили, только наши не так, как ваши, плетут. К себе приняли, я сам напросился. К своему Великому отвезли, но я ему накостылял и сбежал. Потом на свой стаб вернулся. Затем караван — с трудом из пекла выбрались и попали к местным братьям. Несколько дней отдохнули, и они мне ножичек подарили. Счастливого пути пожелали и продуктов нагрузили. Вот теперь пешком и топаем.
Меня внимательно слушали, вытянув шею, а потом дружно заржали. Отсмеявшись, хлопнули по загривку:
— Ладно. Не хочешь, не говори. Потом расскажешь, где ты ухитрился две эти железки подрезать, — и заржали ещё раз.
После моего честного рассказа ко мне больше с расспросами не приставали, и я начал проваливаться в сон. Покачивание кабины способствовало.
Из сна меня вырвало рывком. Две мысли пришли одновременно.
«Скреббер!» И ещё одна: «Вааааууу, скреббер!»
Два ведущих БТРа и «Урал» раскинуло по сторонам, люди целиком и крупными кусками полетели в стороны, вперемешку с обломками металла. Ящики и мешки оказались в воздухе. Что-то большое метнулось за искорёженной грудой железа, которая полсекунды назад была нашей головной техникой.
В этот раз обо мне заботились и учли все мои предыдущие замечания и пожелания. Отлично отработали с возражениями. Всё было сделано аккуратно, чтобы не тревожить столь нежную мою психику. Можно сказать, сделано буднично. Просто сознание отключилось, а потом включилось, и я стою по пояс в кишках — не фигурально. В руках пламенеющий по лезвию клинок. Не горящий, а именно по лезвию пламенеющий огнём прогорающих дров, когда пламя небольшое, но жаркое, с приятным отсветом. Я думаю, огонь может быть любой, но, очевидно, это мой самый любимый. Наверняка у меня в мозгах покопались и выбрали самый подходящий.
Споровый мешок уже был в рюкзаке Амазонки. Я просто знал, и не спрашивайте как. Провёл клинком по обломкам хитиновых пластин. Они даже не испарялись, они разлагались на уровне нейтрино. Что за безумную энергию вкладывает в мой палаш демон, невообразимо представить, а главное — зачем? Я по опыту прошлых раз больше чем уверен, что он преспокойно может порвать скреббера и без оружия, просто голыми лапами. На выпендрёжника он тоже не похож, наверное, в этом есть сакральный смысл, но мне об этом ничего не известно.
