Лорд (СИ) - Баковец Михаил (чтение книг .TXT) 📗
— За деньги? — задал Тишин ещё один вопрос.
— И за деньги тоже. Например, за золото. И за магические услуги, за то же лечение от тяжёлых болезней, омоложение.
— Вот с этого бы и начал, — обрадовался собеседник. — Есть в Лепеле один интендант, зовут Гансом Мейером. Если совсем уж точно, то он штабсинтендант в Лепельском гарнизоне, а это птица высокого полёта. У этого Ганса чахотка в самой запущенной форме и по слухам врачи гарантируют, что эту зиму он не переживёт.
— Небось, кровью харкает? — произнёс Прохор.
— Ага, ей самой. Постоянно с платком ходит у рта и туда плюётся.
— Верноподданный фанатик или ценит лишь свою шкуру и личные идеалы? — следом задал свой вопрос я. — Согласится предать Германию в обмен на здоровье?
— Я почти уверен в этом. Он служил до осени во Франции, там лечился от чахотки, но был переведён сюда из-за проблем с начальством. То ли проворовался, то ли залез в чужую кормушку, куда залезать нельзя было такому как он. Сейчас он ненавидит всех и вся. Если бы не кое-какие связи, то мог попасть куда-нибудь под Москву, но сумел закрепиться здесь. Тащит всё к себе, очень любит женщин, но сейчас из-за болезни не может быть с ними. С моим начальником ведёт тёмные делишки с армейским имуществом и реквизированным добром. Уже отправил своей семье в Германию два вагона с вещами и деревенскими продуктами. И ещё он бешеный, своего денщика часто бьёт. Гоняет солдат, как сидровых коз. Ну, и наших людей не щадит. Хорошо хоть, что не убил никого, насколько я знаю. Наверное, бесится, зная, что скоро умрёт. Думаю, в обмен за здоровье он согласится на всё.
— Отличный вариант, — я радостно потёр ладони. — Ещё есть похожие?
— У Неделька, у бургомистра лепельского, есть подручный Христов, зовут… Марком, что ли. У него язва, сам видел, как один раз блевал кровью, когда выпил рюмку самогона на каком-то празднике в честь немецких побед. Не человек — гнусь, но знает много, доступ имеет ко многому, Неделька ему доверяет — это важно. Думаю я, что к немцам он примкнул не из-за политических взглядов, а просто увидел в них силу, которая может дать ему красивую жизнь. Если вылечить его и дать золотишка, да повязать, как следует, то он обязательно станет работать на тебя.
— Такие твари продадут любого в обмен на свою шкуру, — пробурчал Прохор. — Золотом его точно не привяжешь, благодарности за лечение не дождёшься. А повязать кровью или там секретной тайной даже ежели и выйдет, то ненадолго. Сам же первым нас сдаст, буде поймёт, что за это простят все его грехи.
— Больше никого на примете нет, — пожал плечами Тишин. — Можно попробовать завербовать пару лейтенантов и унтеров из казармы, что сейчас в бывшей гимназии. Есть там бабники, пьяницы и заядлые игроки, что мать родную заложат в карты.
— А твой начальник? — поинтересовался я у него.
— Этот вряд ли станет работать на СССР. Здоровый, всем довольный, на тёплом местечке сидит и в фюрера верит, — отрицательно покачал головой Тишин. — Не похож он на того, кто продаст Родину.
— А заместители у него есть?
— Имеются, — подтвердил тот и хмыкнул. — Хочешь предложить им место начальника станции, а того уморить?
— Догадливый ты, Алексей. Да, хочу.
— Нет там таких! Точнее, подсидеть-то рады и на предательство кое-кто пойдёт за это, но вряд ли немцы такого типа поставят на вакантное место. Скорее пришлют из другого места нового начальника.
— Понятно. Ты завтра пойдёшь назад или ещё задержишься?
— Я бы пожил пару дней, — ответил мужчина и признался. — Тут у вас хорошо, дышится легко и спокойствие. А в Лепеле живу, как в крысином зачумлённом бараке.
— Живи, сколько хочешь, только заранее предупреди меня о своём уходе, чтобы я собрал свои вещи.
— Со мной пойдёшь? — догадался он.
— Да.
— Один? — тут же влезла в разговор Мария, до этого молчащая и внимательно слушающая нашу беседу.
— Один, — кивнул я. — Спутники мне только помешают.
Задержка Тишина у меня в гостях была только на руку. Пока он отдыхал, болтал с Прохором и сыпал комплименты Маше, я изготовил магический жезл из лосинного рога. Какой-то сохатый отрастил на своей голове невероятно гигантскую конструкцию с огромным количеством отростков, которую потом сбросил, когда пришло время. А мои феи рога отыскали и притащили в лагерь, чтобы превратить в золото, самоцветы или орихалк. Но когда я увидел эту вещь, то тут же забрал в свою палатку. И вот сейчас часть этой костяной короны пригодилась. Жезл получился в длину с локоть, достаточно толстый и крепкий с утолщением на конце, чтобы можно было кому-то проломить череп, когда магия закончится. По всей длине жезла я расположил пятнадцать крупных колец из орихалка. Двенадцать были амулетами с каким-то одним заклинанием, а из трёх я сделал накопители маны. На саму кость я наложил чары скрытности, чтобы посторонние не обращали внимания на жезл на моём поясе.
— Демоны меня отлюби! Я теперь выгляжу точно натуральным шаманом, каким здесь меня все считают, — вздохнул я, оценив на себе количество перстней, браслетов и медальонов, а теперь ещё и жезл. — Чёртовы ублюдки! Надеюсь, вас лишили дара и сослали на самую страшную каторгу!
Последние мои пожелания были адресованы Фарану Ройсферону и его прихлебателям из золотой молодёжи империи. Если бы не они, то… эх, да чего уж теперь…
Всю эту бижутерию приходилось носить из-за повреждённых магических каналов тонкого тела. И мне ещё повезло, что я вообще сохранил хоть такую возможность чувствовать себя магом. Стычка с немецкой колонной во время грозы показала, что моих возможностей хватит на несколько не очень сильных заклинаний, после чего меня можно будет брать тёпленьким. Зато с жезлом я теперь смогу разгромить пяток таких отрядов и при этом сохраню собственный резерв маны.
В качестве личины для путешествия в Лепель, я выбрал образ плюгавого старичка ростом «метр с кепкой», как сказал Прохор. Козлиная седая бородка, длинные сальные седые волосы, огромное бельмо на правом глазу и полностью отсутствующая левая рука, а рукав для неё был запихнут за ремень суконной куртки. Одежда грязная, с кучей латок, на ногах разбитые ботинки с обмотками и тощий мешок за спиной. На такого никто лишний раз внимания не обратит и на принудительные работы не погонит. Правда, есть риск, что какой-нибудь моральный урод от скуки, либо в качестве развлечения решит пристрелить «старичка». Убить он меня не убьёт — я уже проверил защитный амулет на возможность выдерживать винтовочные пули — зато ненужное внимание я получу, когда не упаду замертво после выстрела.
Три варга всю дорогу сопровождали меня, в том числе и в городе, где хватало глухих мест. Тем более, сейчас глубокой осенью солнце садилось рано, что было только в плюс моим четырёхлапым помощникам.
В Лепель зашли со стороны железнодорожной станции, так как мне захотелось взглянуть на место, где трудится мой подчинённый.
— А там что? — я указал на участок на краю станции, обнесённый колючей проволокой на толстых столбах.
— Пленные наши. Несколько сотен человек, живут буквально во рвах с водой, — тяжело вздохнул Тишин. — Их постоянно гоняют на работы, уже многие или там погибли, или здесь от холода и голода умерли. Раньше лепельские бабы их подкармливали, но сейчас тех стали гонять охранники, да и самим им уже стало еды не хватать.
Следующая неприятная встреча состоялась в центре города. Я увидел группу местных жителей, состоящую преимущественно из женщин, детей и стариков. Обратил внимание, что на их одеждах ярко выделялись жёлтые латки, словно отличительные знаки. Под малочисленным конвоем немцев и полицаев они куда-то молчаливо шли с похоронным видом. Их ауры светились тоской и обречённостью.
— Евреи. Я про них тебе уже говорил. Немцы устроили для них гетто там, где Ленинская и Канальная улицы. Сейчас их ведут или к кладбищу, или в парк «Динамо». Там расстреляют и сбросят в ямы, — опередил меня с вопросом Тишин, рассказав про эту группу.
— Что они сделали? Там же дети и женщины в основном, мужчин всего пятеро и те в возрасте, — вопросительно глянул я на спутника.
