Сотовая бесконечность - Вольнов Сергей (книги серия книги читать бесплатно полностью TXT) 📗

…Там, где прошло облако, трава пожелтела и свернулась, как обожжённая, листья в считанные мгновения пожухли и облетели, птицы замертво свалились на землю и даже бабочки умерли в полёте и осыпались с небес, как пепел…

Французы сняли свои странные маски, которые они назвали противогазами. Их лица, нормальные, белые, и обычное дыхание свидетельствовали о том, что даже в газовом облаке возможно спастись; выжившие предупредили, что следующая атака германцев будет направлена в сторону британских окопов. Союзники рассказали, что эти противогазы скоро поступят на вооружение, а пока от газа можно защититься многослойной повязкой, смоченные гипосульфитом натрия…

Пока англичане оказывали помощь пострадавшим в газовой атаке, два француза куда-то исчезли, на что в суматохе никто не обратил внимания. Только теперь, когда лицо Монсона обмотано мокрой материей, а на глаза надвинуты очки в кожаных наглазниках и он без особого страха смотрит на приближающееся облако, мысленно благодаря Франсуа Дега и Жан-Луи Труайя, он запоздало думает о том, откуда французы могли знать, как спасаться от смерти, которую несут зелёные облака. И удивляется.

…Курт Беккер геройски погиб 25 сентября 1915 года во время хлорной атаки британских войск.

Глава седьмая

РАЗНОСТЬ МАСШТАБОВ

Он немножко отстал, и Андре начал переживать.

– Франс, – вполголоса кликнул парень.

Дружище Франс хоть и был повыше и покрупнее, а всё равно младше, и Андре, справивший вчера совершеннолетие, считал себя ответственным за него.

– Здесь я, – вынырнуло из-за ближайшей ветки знакомое лицо.

– Франс, это самый опасный участок во всех Альпах, держись рядом, и, пожалуйста, тише. Вчера здесь прочёсывали фаши. Они не успокоятся, пока не найдут наш посёлок. Кретины, думают, если побили франконскую армию, им удастся сломить весь народ.

Грузный, но на редкость аккуратный и проворный, Франс споро укладывал грибы в корзинку и, казалось, не слушал своего старшего товарища. Андре, наоборот, забыл на время про собирание и прислушивался к звучанию окружающей местности. Утренний лес просыпался и светлел на глазах, избавляясь от темноты. Ветер оживал в кронах, на разные лады пели птицы, зажужжали, затрещали, начали носиться мошки, стрекозы, пчёлы и прочие насекомыши. Парень тщательно всматривался в просветы между стволами деревьев и никого не видел, хотя только вот что-то почувствовал.

– Наверное, показалось…

– Показалось, показалось, – забурчал Франс. – Смотри лучше, какой большой белый гри…

– Да тише ты, кому говорю. Меня бесит твоя беспечность, Франс, вокруг война.

Оставив корзинку, Франс поднялся, тихонько подошёл к другу.

– Чего ты так дёргаешься? – зашептал он. – Война была всегда, ещё до нашего рождения уже была… Мы же с тобой партизаны, это наша территория, мы здесь родились и выросли, знаем все тропы и тайники. Смотаться от фашей нам – плёвое дело.

Андре глубоко вдохнул, выдохнул, ещё раз осмотрелся и вроде бы успокоился.

– Ладно, быстро набиваем корзины и сматываемся. Мы и так слишком далеко отошли от посёлка. Недолог час и в город выйдем, там оккупанты нас и заграбастают.

Солнце медленно, но необратимо взбиралось на верхушки сосен, и его лучи всё больше наполняли лесную чащу. День обещал быть тёплым и ярким. Франс бесшумно вернулся к своей корзинке, практически уже забитой до верха отборными грибами. Он без труда отыскал ещё пару красавцев, уложил их.

– Ну, теперь можно и домой.

Взял корзину, а под ней…

Живые человеческие глаза, и, кажется, даже злобно улыбаются. С ума сойти, в зелёном травяном покрове – пара страшных глазищ. Вырастая словно из-под земли, поднялась фигура, облепленная растительностью. За плечом угадывался до боли знакомый автомат. Это что ж получается, алеманы уже лучше партизан маскируются?!

Франс заорал что есть мочи, не столько испугавшись врага, сколько его дикого костюма а-ля леший. Но его рот тут же накрыла изрядно вымазанная в грязи ладонь, крик захлебнулся.

В отличие от младшего товарища, Андре, не растерявшись, выхватил из-за пояса револьвер, но не успел им воспользоваться. Сзади чья-то мощная лапа вцепилась железной хваткой, ловко загнула руку с оружием за спину, и от острой боли парень согнулся до земли.

– Брось ствол, дурачок, и я перестану ломать тебе руку, – сказал второй на отличном франконском.

Конечно, настоящий патриот Андре Ренуа не собирался выпускать из рук свой последний шанс, но револьвер выпал из ослабевших пальцев как-то сам собой.

– Вы можете успокоиться и послушать немного, – сказал тот, кто зажал рот Франса – судя по голосу, мужчина годился ему в отцы. Кстати, его франконский тоже был не плох. Фашисты брезговали чужими языками и учили их только лишь по необходимости. Может, всё-таки не алеманы? А вдруг русские наконец-то пришли?!

Второй, по голосу явно помоложе, высвободил из захвата руку Андре, но не отпустил её.

– Нас не надо бояться, мы… – он не успел договорить, раздалась автоматная очередь, и ближайший кустарник остался без верхушки.

«Лешие» упали как подкошенные, подминая под себя ребят, и так это искусно сделали, что четыре человека превратились в два лесных бугорка.

Да, вот это уже, похоже, были настоящие фаши. Андре отчётливо слышал топот кожаных сапог и ненавистную речь. Язык врага он знал неплохо, ещё бы, за двадцать лет оккупации, плюс тотальная алеманизация, язык оккупантов более-менее знал каждый. Фашей было трое, говорили они примерно о том, что «…где-то здесь был слышен крик, и нужно всё тщательно обыскать… а может, сова или какая другая тварь… может быть, но проверить всё равно надо… ну, ты слышал, вот и проверяй… догонишь, когда закончишь».

И что вы думаете, остался и рыскал, нелюдь проклятый! Даже один раз наступил на бугорок, под которым таились старший из незнакомцев и Франс. Франс вмиг вспотел и стал задыхаться, незнакомцу честь и хвала – он выдержал вес жирного алемана, ни разу не дрогнув, ни единой мышцей, камень, а не человек. Хорошо ещё, что враги были без своих любимых овчарок.

Первым шёл Андре, как главный знаток тайных троп, местный следопыт. За ним молодой человек, одетый в живую траву вместо униформы, потом Франс, и замыкал цепь старый солдат с алеманским автоматом, также в дикой экипировке.

– Мой пришёл в негодность во время высадки, – объяснил он в дороге, – пришлось отнять у фашей.

– А вы и вправду англы? – переспросил недоверчивый Андре.

– Точно. Меня зовут Джек, – представился тот, кто помоложе, – а вон ту старую калошу, что плетётся сзади, – Николс.

Мужчины приглушёно рассмеялись.

– Вот сейчас эта старая калоша всем вам троим надерёт задницы.

Ведущий остановился, перевёл дух и предложил сделать привал, сказав, что вошли в безопасную зону, куда фаши ещё никогда не забирались. Никто не возражал.

Затрещал костёр. Англы достали тушёнку, луковицы, хлеб и, о боже, шоколад! Маленькую, грамм на пятьдесят, плитку молочного шоколада. Андре присвистнул и даже слегка ругнулся от восторга, Франс облизнулся и без слов побежал к ручью за водой, попутно собирая чайные травы.

– Вот и славно, – сказал Андре, проводив взглядом сверкающие пятки друга, – не будет отвлекать. Я хочу поговорить с вами, мсье Николс и мсье Джек…

– Просто Ник и Джек, – предложил старший.

Андре изо всех сил старался выглядеть взрослым и серьёзным, компетентным и важным человеком, с которым можно решать военные вопросы. Ведь сейчас именно от него зависела судьба самого крупного в Альпах партизанского поселения.

– Ник и Джек… Вы утверждаете, что ваш штаб сотрудничает с нашим старостатом… И вот внезапно появилась реальная угроза для Посёлка, о которой вы узнали первыми, и пришли предупредить. Почему не по радио?..

Он говорил и, слыша сам себя, кривился. Неправильно подбирал слова, коряво склеивал фразы. В общем, первый круассан всё-таки кривой.

– Алеманы раскусили наш последний шифр, к тому же информация, которую мы хотим передать старосте Жаку, настолько конфиденциальна, что доверять радиограмме, почтовым голубям и прочим видам связи мы не можем, да попросту не имеем права – слишком велико её значение!