Боярин (СИ) - Галкин Роман (лучшие бесплатные книги .TXT) 📗
Володька с Пантелеем многое поведали о воровстве столичного боярина с подручными. Например, о том, как по пути следования к порубежью продовольственных обозов, распродавалось на сторону качественное зерно, а взамен за бесценок скупалось порченное сыростью и плесенью. Слушая о подобном беспределе, в очередной раз заверял о том, что всеми силами поспособствую скорейшей расправе над преступниками. Почему-то верилось, что князь ничего не знает об этих делишках, а узнав, не одобрит. Но, как бы то ни было, участие Залесского в заговоре Светлейший точно не простит. Однако и тут оставалось сомнение, высказанное Пантелеем: отчего бы Петру Александровичу доверять мне больше, чем столичному боярину? Из-за того, что я пару раз случайно спас ему жизнь? Дык в том-то и дело, что случайно.
Когда за окошком начали сгущаться сумерки, явился Данила и сообщил, что инцидент с боярскими холопами пока остался без последствий — ни стрельцы, ни кто другой для разбирательства и расправы не явились. В принципе, этого и следовало ожидать. Даже удивительно, что я поддался страху, посеянному рыжим Федуном. Неужели, зная о благорасположении ко мне Петра Александровича, воевода послал бы на меня стрельцов? Если и допустить, что он в сговоре с Залесским, то в любом случае убрать меня постараются тихо, не привлекая лишних свидетелей. Но в предательство военачальника крепости не верилось, а потому я решил вернуться на ночь в его дом. Надо бы попытаться освободить Савелия и поговорить о возможности моего следования в столицу для встречи с князем..
— Дмитрий, — обратился Пантелей, когда мы дошли до его дома. — Ты это, ну, маво Данилку тоже к себе возьми на службу, а? А то пропадет парень. А так вон Володька за ним присмотрит.
— На какую службу? — не понял Данилка.
Я, уже забыв о своем обещании Владимиру, чуть было не повторил его вопрос, но вовремя опомнился.
— Да не вопрос, — а что еще оставалось ответить?
Воевода был уже дома и, когда я вошел, как раз ужинал в кругу семейства. Общее беспокойство вызвал мой расцарапанный лоб, но я отмахнулся от расспросов, заявив, что просто неловко поскользнулся.
Вопреки моим ожиданиям, Афанасий Егорыч легко согласился отправить меня в столицу. Более того, было видно, что он даже обрадовался моей просьбе. Причина этого тут же выяснилась.
— Алена Митрофановна непременно срочно хочет в столицу отправиться, — сообщает воевода и прерывается, чтобы с громким шипением и хлюпаньем высосать из деревянной ложки горячее варево. — Через неделю Никита Олегович с обозом тронется, так вот жешь невмоготу ей ждать. Готова одна в путь отправиться.
Помешивая в миске пышущую паром уху, пытаюсь сообразить, о ком толкует Афанасий. Наконец до меня доходит, что речь идет о той самой Алене, которую мы спасли от бандитов.
— А я ж, Дмитрий Станиславович, и одну ее отпустить не могу, и в сопровождение дать некого, — продолжает объяснять ситуацию воевода. — Казаки почти все с Петром Александровичем ушли. Не стрельцов же лапотных боярышне в сопровождение давать? А ежели и стрельцов, то под чьим началом? У меня ж в стрелецком приказе почти всех начальных людей повыбивало. Да и самих стрельцов половина всего. Сам видел, каких щенков в приказ принимать приходится. Не считая полуголовы, двое сотников, да один толковый урядник остался…
— Да понимаю я тебя прекрасно, Афанасий Егорыч, — прерываю стенания воеводы, обжегшись-таки ухой. — Я-то чем помочь могу? Попросить у Светлейшего Князя, чтобы направил в твое распоряжение толковых командиров?
— Дык, я ж тебе об Алене Митрофановне толкую, — видя, как я втягиваю воздух в обожженный рот, Афанасий подает мне кружку с холодным компотом. — Ежели ты в столицу собрался, то возьми ее под свою опеку. А я тебе полдюжины стрельцов дам в сопровождение. А? Ну, или десяток. Мало ли кто из энтих недобитков по окрестностям шляется.
Услышав предложение, я даже поперхнулся компотом, отчего немедленно заработал лапищей воеводы по спине и чуть не ткнулся многострадальным лбом в миску с ухой. Сидящая напротив Воеводина дочка и ее малолетний братишка прыснули. При этом у пацана из носа выдулся пузырь, размером с папашин кулак. Супруга Афанасия строго глянула на дочь, одновременно из-под стола донесся глухой удар, вероятно мамаша припечатала каблуком доченькину ноженьку. Полина ойкнула, но тут же замолчала под строгим материнским взглядом, лишь густо покраснела, да глаза наполнились влагой. Снова раздался глухой стук из-под стола — это теперь уже сестра передала материнское нравоучение братцу, который как раз вытирал нос рукавом.
— Уй! — вякнул тот, отдернув руку от носа и, то ли случайно, то ли нарочно, заехал локтем в сестрин бок. Удар пришелся на вдохе, и Полина сдавленно пискнула.
— А ну, цыть! — грохнул кулаком по столу отец семейства, и я от неожиданности снова поперхнулся, но немедля отодвинулся, чтобы не заработать очередную оплеуху по спине.
Поднявший уже руку Афанасий недоуменно глянул на меня, но тут же вернулся к прерванному разговору:
— Ну, так что скажешь, Дмитрий Станиславович?
Откашлявшись, засовываю в рот изрядный кусок хлеба и делаю вид, что тщательно пережевываю, обдумывая меж тем ответ. Я-то не знал, как подъехать к воеводе с просьбой проспонсировать мне дорогу в столицу, а оказалось, что тем самым еще и одолжение ему сделаю. Если бы не поперхнулся от неожиданности, то наверное сходу дал бы согласие. Однако стоит все как следует обдумать. Савелия здесь оставлять не хочется. Да и новых знакомых надо как-то к делу приобщить. В случае чего, к ним у меня больше доверия будет, нежели к приставленным воеводой стрельцам.
— В принципе, Афанасий Егорыч, я не против, — говорю, закончив жевать, — Отчего бы и не сопроводить боярышню. Но, как говорил один очень древний философ, утро вечера мудренее. Посему, давай обсудим этот вопрос завтра.
— Завтра, так завтра, — соглашается собеседник и, как бы про себя, добавляет: — А то я думал, может, поутру бы и отправились.
— А Алена Митрофановна будет ли готова с утра выехать?
— Да она бы хоть сейчас отправилась. Очень уж ей невтерпеж вернуться в столицу. Невмоготу боярышне наша убогость.
На этот раз задумываюсь надолго, делая вид, что полностью отдался поглощению выставленной на столе снеди, периодически нахваливая то или иное блюдо, вызывая тем самым благодарный румянец на щеках хозяйки. М-да, если они каждый день в таком количестве наедаются на ночь, то нет ничего удивительного в их объемистых фигурах. А может, они тут не обедают? Если удастся свинтить отсюда поутру, то этого я уже не узнаю. Однако не о том я думаю…
— Савелия с собой заберу, — говорю тоном, не терпящим возражений, — Нечего ему тут прохлаждаться, да казенный харч переводить. Ежели виноват, пусть перед князем ответит.
— И то правда, — опять легко соглашается воевода, — У меня и без него забот полон рот. Хоть за Илюху я б энтого Савелия самолично вздернул, но ежели княжий суд, тогда да.
— Илюхе я жизнью обязан, потому сделаю все, чтобы убийца понес самое суровое наказание, — искренне обещаю собеседнику.
— Значится так, — Афанасий хлопает ладошкой по столу, отчего с глухим стуком подпрыгивают пустые миски, — Алена Митрофановна поедет в крытом возке. С нею припасы в дорогу и двое стрельцов на козлах. Ну и когда ты, Дмитрий Станиславович, для беседы ей компанию составишь. Акромя еще двое саней дам. В них восемь стрельцов, убивец спеленутый, и, опять же, ты себе местечко найдешь, когда боярышня отдыхать изволит. А может, всего восемь стрельцов возьмешь, а? Оно и лошадям легче, и доберетесь быстрей, а?
— Да на кой мне вообще твои стрельцы сдались, Афанасий Егорыч? Нешто мы в басурманские степи отправляемся?
— Не-ет, — Замотал головой воевода, — совсем без охраны отпустить не могу. Мне Петр Александрович касательно тебя особо наказывал. Говорил, нужон ты ему шибко. Мало ли что в дороге. Пусть даже не воры, а попросту колесо слетит…
— Какое еще колесо у саней?
