Выстоять. Буря над Тереком - Громов Борис Николаевич (читать бесплатно книги без сокращений TXT) 📗

— Умрешь, как и положено солдату, — отвечает мне ставший враз каким-то преувеличенно серьезным Кылыч. — От пули.

— И на том спасибо, — невесело ухмыляюсь в ответ. — А то как-то никогда мне не нравилась идея быть зарезанным, как баран. Ладно, славно поговорили, пойду я, наверное. Перед казнью бы выспаться не мешало.

Встаю и не спеша направляюсь к двери, возле которой по-прежнему стоят двое охранников.

— Нет, вы, русские, — точно все сумасшедшие, — бросает мне вслед турок.

— Ты даже не представляешь насколько, — не оборачиваясь отвечаю я и выхожу из кабинета в коридор.

Бравада бравадой, а вот уснуть так и не получилось. Лежал, подложив сцепленные ладони под затылок, и пялился в темноту. Как ни странно, но в реальность всего происходящего почему-то не верилось совершенно. Даже страха как такового не было, была только какая-то щемящая тоска и безысходность. А не свалял ли я дурака? Может, стоило все же принять это чертово предложение? Ну, увезли бы в Турцию, а там, глядишь, чего-нибудь и придумал бы… Ага, мля, или не придумал… Вон, тот убитый Толей американец, как там его Кылыч назвал?.. Сержант Броуди, кажется… Тоже сначала, наверное, так же думал, мол, первое время пережду, а там уж… И никакого «там уж» не случилось. Так и пахал бывший бравый американский морской пехотинец на новых хозяев, пока не пристрелили, как пса, неизвестно где и непонятно за что. Вот тебе и «Semper fi»… [55]Нет уж — на хер! Лучше сдохнуть, чем против своих воевать.

Мои терзания прервал довольно громкий шлепок. Я недоуменно провожу рукой по стене и тихо шиплю, когда пальцы нащупывают в каменной кладке что-то горячее. Рефлексы срабатывают быстрее, чем голова. Рушусь пластом на пол под нары раньше, чем понимаю, что держу в руке расплющившуюся о камень пулю, которая явно прилетела снаружи, пробив перед этим деревянную дверь. А вот звука выстрела было не слышно. Отсюда вывод — стрелявший явно не хочет привлекать к себе внимание. Так, похоже, как в старом американском кино про ковбоев и индейцев, кавалерия пришла на помощь в самый последний момент. Теперь главное — не мешаться людям под ногами и не нарваться на случайный рикошет. Высунувшись из-под нар, буквально сдергиваю с них за ноги своего молчаливого сокамерника. Тот брякается рядом и я тут же зажимаю ему рот ладонью. Он, конечно, парень молчаливый, но мало ли… Еще начнет голосить спросонья, всю округу перебаламутит. Голосить тот не стал, просто взял мой мизинец на излом, и когда я, скривившись от боли, убрал свою лапу с его лица, шепотом поинтересовался:

— Ну, и какого х…?

— Отпусти, мля, — шиплю в ответ. — А то покалечу. Кажется, за мной друзья пришли, стреляют хорошо, но иногда промахиваются. Или ты шальную пулю ухватить хочешь?

— Промахиваются — это хреново, — шепчет сосед, отпуская мой мизинец. — Извини, погорячился.

Так и лежим мы вдвоем под нарами, чутко вслушиваясь в ночную тишину. Но слышно нам немного: и стрелки особо не шумят, и часовые, похоже, тревогу поднять так и не успели, да и толстые каменные стены нашего подвала как-то хорошей слышимости не способствуют.

Наконец минут через двадцать в замке начинает скрежетать ключ. На пороге возникает почти невидимая в темноте фигура в темно-сером, немного мешковатом комбинезоне, черного цвета разгрузочном жилете и черной же шапочке, только белая борода в темноте и видна толком.

— Миша, ты тут? — слышу сверху голос Ильяса.

— Тут, Эли, тут, — отвечаю я и, выбравшись из-под нар, начинаю отряхивать с себя прилипший к «горке» мелкий сор.

— Жив?

— И даже почти здоров.

В этот момент мой сокамерник начинает выбираться из-под нар, и Ильяс вскидывает ствол «Вала», а может, и ВСК — в темноте видно плохо.

— А это кто такой?

Тут до меня доходит, что лишние свидетели его деятельности Ильясу совершенно не нужны. Как говаривал папаша Мюллер: «Знают двое — знает свинья». Ведь пристрелит он этого киргиза, не задумываясь пристрелит.

— Он со мной, Эли.

— Друг?

— Знакомый. Но я его тут не брошу.

— Как скажешь. Все, болтать некогда, смена караула через три часа, нам за это время надо уйти как можно дальше.

— Ты уходи, Ильяс, никакого долга за тобой больше нет. У меня еще пара дел тут осталась.

— Каких дел, Миша, ты о чем?

— Во-первых, мне нужны мои вещи, которые у здешнего начальника в кабинете, а во-вторых, сам здешний начальник. Уж больно он умный и знающий, такому не в горах сидеть надо, а в Червленной, а то и в Ханкале.

Ильяс так и не смог подавить смешок.

— Всегда знал, что ты дурак, Тюкалов. Но дуракам Аллах помогает. Давай бегом за своими вещами, там живых уже нету, никто не помешает.

Я метнулся через двор к бывшему райотделу. В дверях, прямо на пороге, тело одного из охранников, перепрыгивая через которое я чуть не рухнул, поскользнувшись на луже крови, натекшей из его простреленной головы. Еще один труп обнаруживается в «дежурке», рядом с ящиком, в котором на гвоздиках висит десяток ключей. Бирки на них на турецком, поэтому я сгребаю все. Уж какой-нибудь, да подойдет.

Дверь в кабинет открылась с четвертой попытки. Свет зажигать нельзя, приходится рыскать в потемках, почти что на ощупь. Сослепу вписываюсь коленом точно в угол стола и начинаю сквозь зубы материться. От боли аж светлые пятна в глазах запрыгали.

— Может, так лучше будет? — раздается от двери голос соседа по камере, а по полу пробегает тонкий луч фонаря, с синим маскирующим светофильтром.

— Намного, — соглашаюсь я. — Ты где его достал?

— В «дежурке» в столе лежал.

— Блин, проглядел… Старею. А сам чего здесь?

— Ну, во-первых, ружьишко свое прибрать, — с этими словами он снял со стены так понравившуюся мне снайперскую винтовку и нежно, будто ребенка, прижал к себе. — Во-вторых, тебя поблагодарить. Сдается мне, этот милый старикан, если бы не ты, прихлопнул бы меня, как комара, не задумываясь.

Ты гляди-ка, не дурак парень! Да вдобавок еще и снайпер… Интересно, что если?.. Хотя нет, пока рано.

— Тебя хоть как звать, сосед? А то хороши мы с тобой «знакомые», даже по имени друг друга не знаем. «Милый старикан» снаружи мне, конечно, друг, но излишней доверчивостью не страдает.

— Руслан, — отвечает он.

— Михаил, — представляюсь я в ответ. — Ладно, помоги лучше. Тут где-то, возможно, мой автомат и кое-какие вещи лежат… Хотя, может — и не лежат, но поискать один черт нужно.

— Хорошо, — соглашается Руслан, откидывая портьеру, закрывающую дверь в соседнюю комнату. — Поищем.

На спешное, но, можно сказать, тотальное обшаривание полковничьего кабинета у нас ушло минут десять. Однако результаты меня совершенно не порадовали: у висящего на стене «Винтореза» кроме проблем с прикладом еще и затворная рама оказалась изуродованной, скорее всего, пуля попала. Коллиматор на американском карабине тоже был чистой фикцией: один только корпус. Пришлось удовольствоваться снятым с «семьдесят четвертого» подствольником. Из моего же имущества нашлись только «сто третий» с ГП и «Стечкин». Да по одному магазину к ним. И ни единого патрона… Твою ж мать! Хотя чего удивляться? Господин полковник их на роль экспонатов готовил. Кто ж музейные экспонаты заряженными хранит? Радоваться нужно, что он УСМ в неисправность не привел или еще какую гадость не сделал. Кроме того, Руслан за почти незаметной во мраке шторкой в углу кабинета обнаружил дверцу вмурованного в стену сейфа. Да уж, хорошая, конечно, находка, но без ключа — совершенно бесполезная. А ключ господин полковник наверняка при себе держит. Так что — не судьба… Но вот в остальном — полная амба: ни баула моего с вещами, ни РПС и набедренной кобуры, ни удостоверения, ни орденов в кабинете не нашлось. Главное же — не смог я обнаружить подарка для Насти. Ну, значит, по-любому нужно господина полковника навещать. Поздновато, конечно, для визитов. Но он — человек военный, к форс-мажорам привычный. Думаю, не обидится. А если и обидится — мне плевать с самого высокого минарета!