Цвет ярости — алый - Романовский Александр Георгиевич (версия книг TXT) 📗
Он оказался в просторном помещении с голыми бетонными стенами. Над головой, потрескивая, вспыхнули люминесцентные лампы. Ледяной свет выхватил из тьмы сокровенные детали. Их было пятеро, не считая того, что требовал “пропуск”.
Автоматчики стояли у стен, на расстоянии пары метров друг от друга. Что самое интересное, позиции их были таковы, что каждый мог бы удерживать под огнем всю площадь помещения, не задевая товарищей. Но меж ними все умертвил бы раскаленный свинец. Хэнк сообразил это как-то походя, без особых усилий, скорее почерпнул из богатого жизненного опыта. Все эти люди были явно не настроены шутить.
Даже Хмырь с Шилом “догнали” это без лишних намеков. Четверо с Подворья старались не делать резких движений и разумно держали руки как можно дальше от оружия, что с учетом навешанных на них колюще-режущих-стреляющих игрушек было не так-то просто. Лысый Хью, и так невысокий, стал, казалось, еще короче.
Обозрев все эти неутешительные детали, Таран вздохнул. Начало, что тут говорить, не лучшее.
Но что же дальше?
В противоположной стене находились еще одни ворота… Нет, огромные двери (хотя разница была едва уловимой). Пока они оставались закрытыми. С этой стороны не было видно ни замков, ни засовов, ни щели для чип-ключа. Значит, — заключил Таран, — они запираются и открываются с ТОЙ стороны. Парни с автоматами — что-то вроде наружного замка… или же ручки, за которую следует — но только осторожно, ОЧЕНЬ аккуратно! — потянуть. Все главное находится с другой стороны.
Более того, оттуда видели все, что происходило снаружи. Таран далеко не сразу обнаружил небольшую камеру, вмонтированную под самым потолком. Еще там были какие-то подозрительные темные выпуклости, очень похожие на датчики противопожарной сигнализации. В бетонной же коробке голых стен не было ничего, не считая автоматчиков, что могло бы гореть. И тогда Хэнк понял, что за странные ассоциации возникали у него при взгляде на эти странные штуки. Черно-белые фильмы; гестапо; тесные камеры.
Газовые форсунки.
Таран опустил взгляд. И понял, что начинает сердиться.
— Хорошо, что дальше? — проворчал он, обращаясь к тому, который потребовал Метку.
Тот, по-прежнему не произнося ни слова, кивком головы указал на дверь в противоположной стене.
Хэнк сделал несколько шагов, обнаружив, что не заметил одну из основных деталей — металлоискатель, прямоугольная арка которого стояла аккурат против дверного проема. Ее темный корпус был почти незаметен на фоне бетонной стены.
“Клопы” все поняли без слов. Рядом, прямо на полу, стояли восемь пластмассовых корзин, судя по всему, для офисного мусора. Первым к ним подошел Таран. Он вытащил пистолет и снял с пояса “гла-диус”, сколь ни была неприятна ему эта процедура. Хозяин Подворья ни разу в жизни не летал самолетом и НИКОГДА не выходил за ворота безоружным. Вздумай он упрямиться, все могло окончиться крайне печально.
Затем Таран прошел через металлоискатель. Тишина.
Его примеру последовали четверка в безрукавках, Хмырь и Лысый Хью. Последние оказались ВООБЩЕ без оружия, что, в общем-то, было легко объяснимо: Хью самого охраняли, а Хмырь был вооружен двумя пудовыми кувалдами — собственными кулаками. Последним шел Шило. Он, по слухам, боялся металло-детекторов, как некоторые боятся стоматологов и бормашин. Страх и сомнения, сменяя друг друга, пробегали по его уродливому лицу.
Все с интересом наблюдали за этими метаморфозами. Автоматчики тоже — наверное, сообразили, кто пришел к Королю. О Шиле с Хмырем, не говоря о Таране, наверняка слыхали даже в этих местах.
Подойдя к последней корзине, Шило пережил финальный аккорд душевных мук, а затем принялся разоружаться.
В общем и целом, это напоминало разоружение всех ядерных стран мира, только в уменьшенном масштабе. С таким же надрывом, торжественно и неторопливо. Количество орудий уничтожения также соответствовало. Хэнк еще не видел, чтобы кто-либо таскал с собой СТОЛЬКО холодного оружия. В недрах черного одеяния Шила, казалось, разместился маленький оружейный завод. Горбун просто запускал обе клешни в просторные рукава, чтобы мгновение спустя извлечь их обратно, однако уже с самыми разнообразными игрушками из заточенной стали.
Там были кастеты, десятка два ножей (всевозможных форм, размеров и, вероятно, назначений), две дубинки, цепь с грузилом, нунчаки, разборная сабля, а также, конечно, куча того, из-за чего Шило получил свое прозвище. Когда Таран уже стал опасаться, что содержимое корзины вот-вот пойдет верхом, горбун остановился, подумал и подошел к металлоискателю.
Как ни странно, тишина.
Но Хэнк не поверил. Как ему казалось, если даже Шило обыщут, разденут догола (от одной мысли о том, какие картины они могли бы увидеть, Таран чувствовал приступ тошноты), проведут рентгеновское сканирование, то и тогда не отыщут самого главного. Организм горбуна до такой степени привык к контакту с холодным оружием, что даже испражнялся, наверное, заточками.
Как бы там ни было, автоматчики воздержались от детальной проверки. Виной тому было их безоговорочное доверие к арке металлоискателя. Что аппарат могло просто-напросто заклинить от перегрузки, им и в голову не приходило.
Хэнк их не осуждал.
Тот парень, что проверял “пропуск”, встал в центре помещения и кому-то помахал, глядя в объектив камеры. Пару секунд спустя дверь, дрогнув, начала отодвигаться.
“Клопы” с поспешностью устремились в проем. Хозяин Подворья, невзирая на воистину неистребимый оптимизм, естественно, не надеялся, что “монарх”, восседает на троне в ожидании гостей за этой самой дверью. И правильно, что не надеялся. Ведь они все еще находились на поверхности. Было бы крайне расточительно использовать бункер столь нерационально.
За дверями гостей ожидала очередная партия автоматчиков. Помещение, в котором оказались “клопы”, было вдвое меньше предыдущего. Мебели не прибавилось. Если на “рубеже № 1” обстановка ограничивалась металлоискателем, то здесь отсутствовал даже он.
Зато обнаружились очередные двери, две блестящие створки с хромированным покрытием. В нем Хэнк заметил свое отражение. В окружении сырых бетонных стен эти сверкающие створки смотрелись как что-то чужеродное, взятое на энном ярусе Улья, где были роскошные деревянные панели и персидские ковры. По обе стороны стоял почетный караул — две пары охранников с оружием на изготовку.
В стену был вмонтирован большой монитор, на который проецировалось все, что происходило в соседнем помещении. Тарану стало неуютно, как и всякий раз, когда он обнаруживал свидетельства манипулирования людьми не им, а кем-то другим, эдакие нити за кулисами кукольного театра. Впрочем, чувство, что за ним наблюдают, никуда не исчезло. Над зеркальными створками виднелась очередная камера.
Хэнк подумал, что этому не будет конца — анфилада с металлоискателями, автоматами и форсунками уходила в беспредельность. Однако стоило металлической плите вновь заслонить проем за спинами визитеров, как почетный караул пробудился к жизни.
— Пропуск, — буркнул один, шагнув вперед.
Таран хотел было по привычке возмутиться, но в последний момент не без труда одумался.
И вновь достал черную метку.
Парень небрежно на нее глянул, кивнул и отступил в сторонку. Пока он и другой его товарищ стояли, направив на безоружных гостей стволы автоматов, двое других отцепили с поясов какие-то брелоки, осторожно вставили в неприметные отверстия и принялись считать с трех до одного. Потом синхронно крутанули руками.
Раздался щелчок.
Происходящее напомнило Хэнку старые фильмы об ограблениях банков, депозитариев и сокровищниц миллионеров. “Кем, в конце концов, он себя возомнил? — думал Таран. — Похоже, никак не меньше чем Президентом. Ну что ж, наверное, у Короля имеются для этого все основания: живые подданные, подати, вооруженные силы и практически суверенная территория. Чем не Запорожская Сечь?”
Зеркальные створки разъехались. За ними обнаружилась комната, которая могла бы показаться просторной, если бы смотрящий знал ее назначение. Таран же, окинув ее беглым профессиональным взглядом, заключил, что это типичная газовая камера, — два метра на полтора, с гладкими металлическими стенами, с которых наверняка удобно соскребать не только мозги, но и свернувшуюся человеческую кровь.
