Зверолов - Поселягин Владимир Геннадьевич (бесплатные версии книг TXT) 📗

— Ну, я так и думал. Надо же, поймали первое попавшееся такси, и в нем бывший соотечественник. Из каких будете, ваше благородие?

— Не хами старшим… Юнкером я был.

— Да кто хамит? Обычный вопрос. Я, честно говоря, нейтрально к вам, бежавшим из России, отношусь, хотя и презираю, что не смогли страну от развала удержать. Хотя могли, если бы у вас в руководстве единение было. Ладно, не будем уходить в историю, всё равно — что было, не вернёшь, да и без бутылки беленькой нормально не поговорить. Вы можете высадить нас поближе к башне, чтобы ножками недалеко было топать?

Роман и Андрей очень серьезно прислушивались к нашему разговору. Явно фиксируя каждое слово.

— Насчет беленькой намек понял. Хотя водку трудно достать, но я смогу. Где встретимся? — забросив крючок, спросил таксист, ища место, где можно припарковаться.

— Город я плохо знаю. Может, в нашем отеле? У него несколько оригинальное название…

— «Бастилия»? — уточнил таксист, наконец найдя свободное место и припарковывая машину.

— Точно, — удивился я.

— На той улице, где я вас подобрал, множество отелей, но с оригинальным только одно. Потомка начальника тюрьмы.

Объяснение меня устроило: действительно, кому как не таксисту знать все местные отели.

— Антон Серебряков, — протянул я руку.

— Юрий Кузьмич Шмидт.

Мы все синхронно засмеялись, потом я спросил, старательно подавляя улыбку:

— Тот самый?

— Нет, тот был Петр Петрович, — улыбнулся Юрий Кузьмич. — Я тоже читал книгу Ильфа и Петрова. Только во французском переводе. С вас два франка.

— Я плачу, — сообщил я своим. Пока они выбирались из машины, уплатил и спросил: — Когда встретимся? А то, честно говоря, очень уж охота побеседовать с осколком великой империи о прошедшем.

— Когда вы вернетесь?

— Ближе к вечеру. Когда у вас тут темнеет?

— В полдесятого темнеет.

— Вот в восемь и пообщаемся. Ничего, если что — у меня переночуете.

— Хорошо.

Пожав руку Юрию Кузьмичу, я вылез из машины и аккуратно захлопнул дверцу, после чего подошел к стоявшим на тротуаре спутникам и спросил:

— Чего стоим? Пошли, сейчас на башню, а потом можно и погулять.

Мы углубились в парк и по тропинке направились в сторону башни. Но как оказалось, это была тропинка для прогулок, короче говоря, она повернула и направилась в противоположную сторону. Но мы что, не русские, что ли? Что нам этот газон с табличками «по газону не ходить»? Одним словом, мы перепрыгнули через полуметровую ограду из кустарника и под взглядами прохожих-французов спокойно прошли по газону и, снова перепрыгнув через кустарник-забор, оказались на тропинке, что вела прямо к башне.

— Месье! — окликнули нас сзади. Обернувшись, я увидел приближающегося к нам быстрым шагом жандарма. Это был второй полицейский, что мы видели за сегодня на улицах Парижа. Те, что встречали в аэропорту, не считались.

— Вы это нам? — уточнил я. Парни напряглись, не понимая, в чем мы провинились, и настороженно поводили глазами.

— Да, месье. Я обратился именно к вам. Вы разве не видели таблички с запрещающими надписями? — остановился рядом жандарм. При этом он открыл планшет на боку и достал служебный блокнот со штрафами и ручку самописку. — Извините, месье, но я вынужден выписать вам штраф.

— Но мы не умеем читать на вашем языке, — схитрил я. — Мы иностранцы. Да и вон я отсюда вижу, как дети и взрослые играют на том газоне.

— Тот газон, по которому вы шли, только вчера высажен, и его каждый день поливают, чтобы он пророс, поэтому и стоят таблички и предназначен штраф в пять франков каждому, — непреклонно сообщил жандарм. — Могу добавить, что штраф пойдет на нужды парка.

— Что он хочет? — настороженно спросил Андрей.

— Грабит он нас. По газону ходить, оказывается, нельзя. Штрафом грозит. Дикари, тропинок натоптать не могут.

— Может, предъявить ему документы?

— Ты дурак, что ли? Кому выгодно, сразу шумиху в прессе поднимут, мол, русские топчут лучший цветник Парижа. Британцам только это и надо. Стойте пока, я сам разберусь.

Подхватив жандарма под локоть, я отвел его намного в сторону, чтобы прохожие, с болезненным любопытством наблюдающие, как жандарм опускает нас на деньги, не могли подслушать.

— Может, договоримся между собой? Я дам вам денег, а вы не будете писать штраф.

— Это что, взятка? — грозно нахмурился жандарм, вырвав локоть. — Вы понимаете, что это преступление? Я не знаю, как у вас, но у нас во Франции взятки не берут.

— М-да, проблема, — задумчиво пробормотал я на своем родном и могучем. Поглядев, как жандарм держит ручку, я задумался и мысленно улыбнулся. — Господин жандарм…

— Старший жандарм, — поправил меня местечковый мент.

— Да? Извините. Так вот, господин старший жандарм. Ручка, что вы держите в своей руке, моя мечта, не продадите ли мне ее? Даю два франка.

— Но она стоит сорок сантимов, — не мог понять моего поступка жандарм. — Она в любом магазине продается.

— Ой, я такой ленивый, а у вас вот она, в руке. Так что, продадите ее?

— Но… — не знал, как себя вести, жандарм. Вроде и ручка копеечная, и деньги за нее дают хорошие, но какой-то подвох был, он просто чуял это. Чтобы подстегнуть его, я вытащил две банкноты по одному франку и показал их жандарму. Тот, наконец, не выдержал, и была совершена купля-продажа.

Жандарм убрал деньги в карман, а я стал с интересом разглядывать ручку, громко нахваливая себя за такую ценную покупку, чтобы зрители слышали.

— Спасибо, — поблагодарил я его, убирая ее в нагрудный карман рубашки. Колпачок был закрыт, поэтому я не опасался, что чернила вытекут.

— Вот и хорошо, — сказал жандарм и снова открыл служебный блокнот с квитанциями. Несколько секунд подумав, он растерянно посмотрел на меня и спросил: — А чем я штрафы буду писать? Ручки-то нет.

— А вы у меня ее купите, — совершенно серьезно предложил я. — Семнадцать франков.

— Да-а-а. Красота-а, — протянул Роман, продолжая стоять у лифта. Мы после уплаты за вход поднялись на самую верхотуру, где выяснилось, что у Романа сильная боязнь высоты. Андрею было полегче, он даже к перилам подошел, где ветер трепал его шевелюру.

Инцидент со старшим жандармом, что произошел полчаса назад буквально в полукилометре от Эйфелевой башни, прошел без последствий. Жандарм несколько секунд открывал и закрывал рот, но потом просто рассмеялся:

— Ловко вы меня провели.

Он оказался весельчаком, и мой подход не платить штрафы за троих его искренне восхитил. Поэтому, посмеявшись, он нас отпустил гулять дальше. А ручку я оставил себе как сувенир. У меня за нее уплочено.

После встречи с жандармом мы двинулись дальше, изредка оглашая окрестности смехом, когда я вводил парней в курс дела нашего общения с жандармом.

Хорошим человеком оказался, а ведь мог на принцип пойти, хотя по закону он мог нам выписать только штраф. А вот задерживать не имел права, так как деньги у нас были, как и желание уплатить. Вот и получалось: идти за ним, чтобы он купил ручку, мы не хотели, как и давать в аренду только что купленную, и он не мог нас заставить всё это проделать. Шах и мат. Благо французский полицейский это понял и, молодец, свел всё к шутке, искренне посмеявшись над сложившейся ситуацией. И еще один неплохой в этом плюс наличествовал — к русским он больше подходить не будет. Черт его знает, что они отчебучат. Это не мое предположение — он мне сам сказал перед прощанием.

Мы подошли к основанию башни и среди многочисленных местных работников наняли фотографа, причем с рекомендациями. Он стоял рядом с афишей, где были прикреплены его работы. Очень даже прилично сделанные, да и фотоаппарат профессиональный. После этого мы поднялись на самый верх, куда был получен доступ. Честно говоря, не везде пускали туристов. Но если сунуть лифтеру десять франков, все двери откроются. Иди куда хочешь. Вот и на этой обзорной площадке было не так много людей: нас трое с фотографом, который готовил свою аппаратуру, и шесть посетителей. Причем серьёзных таких посетителей. Видно, что из высшего света.