Инстинкт гнева - Шалыгин Вячеслав Владимирович (бесплатные онлайн книги читаем полные версии TXT) 📗
Спасатель из экипажа «уазика» остановился и потянул носом. Частично дым сносило ветром в другую сторону, но видимость все равно была нулевой, а запахи горящего керосина, пластика и дерева чересчур сильными. Они почти полностью перебивали запахи другого рода: пережаренного мяса, паленых волос и тлеющей одежды. Однако спасатель уловил, что хотел. Он обогнул несколько крупных обломков, перебрался через ствол поваленной ели и спустился в неприметную ложбинку, провалившись в талый снег почти по пояс. Выбравшись из сугроба, он снова замер и повертел головой. Запах доносился откуда-то слева. Этот сладковатый, вызывающий волну плохо контролируемого гнева, смрадный запах врага. Его не мог унести никакой ветер. Запах, распаляющий охотничьи инстинкты и не оставляющий в голове ни одной мысли, кроме приказа «Убей!»
Спасатель выбрался из ложбинки и остановился около тлеющего обломка фюзеляжа. На грязной проталине рядом с обломком не нашлось ничего похожего на оружие, и спасателю пришлось импровизировать. Он оглянулся, чтобы лишний раз убедиться, что его никто не видит, ухватился за горячий кусок дюралюминия и резко, будто кусочек шоколада от плитки, отломил длинную, узкую полоску металла. Сунув обломок в карман форменной куртки, он лизнул обожженные пальцы и направился к темнеющим на снегу скорченным фигурам.
Три сильно обожженных трупа, издалека казалось – детских, лежали на крошечной полянке под обугленной елью. Только приблизившись на десяток шагов, можно было понять, что трупы на самом деле не детские. Просто они скорчились в «эмбриональных» позах, настолько сильным было убившее их пламя. Остатки двойного ряда кресел тлели в нескольких метрах от трупов.
Спасатель обошел тела по часовой стрелке и присел над вещицей знакомых очертаний. Это был паспорт. На удивление целый, с едва тронутой пламенем обложкой. Спасатель достал фонарик и осветил третью страницу документа. Чутье не подвело, один из троих был тем, кто нужен.
Метрах в двадцати от спасателя и его находок проковыляли двое пожарных с какими-то баллонами или ранцами за плечами. До спасателя донесся обрывок их разговора:
– …Вон там основная масса. Полста человек, говорят, было.
– Хорошо, что чартер. Был бы рейсовый, вообще по трупам бы ходили…
Спасатель оглянулся, выбрал ближайший поваленный ствол и уселся верхом. Паспорт он положил в карман, а вместо него достал сигареты и зажигалку. Прикурить можно было от ближайшей тлеющей ветки, но спасатель побрезговал. На ветке пузырилось что-то желтое. Возможно, просто смола, а может, какие-нибудь останки вроде мозгов.
Сигаретный дым не внес существенного улучшения в общую гамму зловония, да еще и привлек «стрелка». Вынырнувший из неверной, разорванной отсветами костров и лучами прожекторов темноты, невысокий пухлый медик по виду был явным халявщиком. Любая работа для него была досадным перерывом в череде перекуров за чужой счет. Пыхтя и сгибаясь под тяжестью не такого уж увесистого с виду медицинского саквояжа, фельдшер пробрался к поваленной ели и, не дожидаясь приглашения, уселся рядом с бездельничающим спасателем. Видимо, решил, что нашлась родственная душа.
– Мужики говорят, командир в эфире орал во всю глотку, – медик опустил воротник зеленоватой куртки и устало вздохнул. – Лядские сугробы. Есть курить?
– Легкие, – спасатель протянул ему пачку «Золотой Явы». – Что орал-то?
– Пытался развернуться и до полосы дотянуть. – Фельдшер вытянул из пачки сигарету и похлопал по карманам. – А огонь? Даже когда они начали елки крыльями косить, все надеялся на что-то. Вот ведь беда-а…
– А что он конкретно кричал? – Спасатель протянул ему прозрачную китайскую зажигалку.
– А х-хто его знает? – Медик чиркнул колесиком, прикурил и «рефлекторно» сунул зажигалку в карман. – Диспетчеры сами в шоке. Орал, говорят, и точка.
– Может, его террористы… того? – спасатель небрежно изобразил человека с ПЗРК на плече.
– Вроде нет. – Фельдшер пожал плечами и неловко перехватил соскользнувший ремень походного саквояжа. – Человек из САБа что-то про лед на элеронах говорил. Видишь, снег валит. Плохо «незамерзайкой» обработали, наверное. А я думаю, судьба у них такая.
– У всех?
– Получается, да.
– Ну-ну, – спасатель вытянул шею и, прищурившись, уставился куда-то в снежную темноту. – Не тебя там зовут?
– Где?
– Вон, где свет.
Спасатель приподнялся и указал на кусок фюзеляжа, воткнувшийся в землю на опушке леса. Фельдшер проследил за его жестом и проворно вскочил.
– О, точно! Шеф маячит. Ни минуты отдыха. Иду, Борис Иванович!
Второпях он запнулся о ближайшего мертвеца и едва не свалился в черный от сажи снег. Поскольку все внимание медика было сосредоточено на начальстве, а конвульсивное движение пальцев руки пострадавшего было минимальным, фельдшер его не заметил. Зато его заметил спасатель. Он вновь оглянулся по сторонам, отбросил окурок и присел над обгоревшим пассажиром. Некоторое время он просто сидел и наблюдал, как на остатках одежды погибшего тает мокрый мартовский снег, затем ухватил труп за плечо и легко перевернул.
Мертвец уже не выглядел пережаренным куском мяса на переломанных костях. Руки и ноги выпрямились, плоть стала мягкой и податливой. Обгоревшее лицо пассажира тоже менялось на глазах. Поначалу изменения скрывал слой снега, но затем в сплошной белой маске протаяла маленькая дырочка, – напротив рта – из которой вырвался легкий парок. Еще через несколько секунд снежная маска сползла по щекам, и спасатель увидел лицо оживающего человека. Было оно вовсе не обожженным, а вполне целым и здоровым, только раскрасневшимся, как после бани. Спасатель открыл найденный паспорт и сверился с фотографией.
– Юрий Михайлович Шуйский, – нараспев прочитал спасатель. – Какую-то фамилию вы себе выбрали, мастер, несерьезную. Вот раньше у вас были: Блэксворд, Моргенштерн, Хельм. Сплошной звон металла. Боевые были фамилии, звучные.
– Хамелеон… – хрипло выдохнул Шуйский, пошарив вокруг мутным, невидящим взглядом. – Я… был… прав. Самолет… почему он упал? Это… сделал… ты?
– Если бы это сделал я, вы погибли бы сразу, милорд, без мучительного, но бесполезного воскрешения. Нет, все случилось само собой. Правда, я знал, что это произойдет.
– Тебе сказал… Смотритель?
– А что ему оставалось? У меня и немые говорят. Все цепляются за жизнь. И люди, и звери, и даже такие твари, как вы.
– Ты убил Смотрителя? Их убивать… нельзя… даже тебе.
– Знаю. Если вас это так волнует – он жив. Я поступил по-джентльменски. Смотритель сдал вас, мастер, и спокойно улетел в деловую командировку. Алиби ему обеспечено. Я же остался здесь, прошу ненавидеть и бояться!
«Спасатель» развел руки в стороны и театрально поклонился.
– Я… заплачу большие деньги… я…
– Не смешите, милорд, – «спасатель» стер с лица гримасу шута и поморщился. – Я не такой идиот, чтобы покупать себе смерть. Я и есть смерть. Во всяком случае, для вас. Таков уж мой крест.
– Чего же ты ждешь?! – Шуйский оперся на локти и чуть приподнялся. – Добивай!
– Я жду, когда у вас восстановится зрение, мастер, – наклонившись к нему, понизил голос «спасатель». – Мой личный кодекс чести требует посмотреть врагу в глаза, прежде чем убить его. Не правда ли, благородно по отношению к приговоренному? Дать ему шанс увидеть напоследок небо и своего палача! Ведь это будет ваша реальная смерть, такое зрелище увидишь только раз в жизни. Но ваши глаза пока похожи на белок глазуньи. – Он выпрямился и добавил уже спокойнее: – Времени целая вечность, я подожду.
– Думаешь, напугал?
– Думаю, нет. Это что-то меняет?
Мастер Шуйский, обессилев, упал на снег и попытался смежить воспаленные веки, но они не послушались. Мутные глаза постепенно становились прозрачнее, но казалось, что он по-прежнему ничего не видит. Взгляд его был устремлен к серым, сыплющим мокрым снегом небесам.
«Спасатель» медленно, явно рассчитывая на реакцию со стороны будущей жертвы, вынул из кармана сине-оранжевой куртки дюралевый обломок. Хотя бы боковым зрением (оно уже наверняка восстановилось) Шуйский был обязан увидеть это импровизированное оружие, но реакции с его стороны так и не последовало.
