Инстинкт гнева - Шалыгин Вячеслав Владимирович (бесплатные онлайн книги читаем полные версии TXT) 📗
Они подошли к машине и привычно осмотрелись. Джонатан на секунду присел и заглянул под машину. Вроде бы все нормально. Никаких мин под новеньким «Тахо» не обнаружилось.
– Не совсем тебя понимаю, – усевшись на место переднего пассажира, сказал Всеволод Семенович. – Ты задумался о карьере Смотрителя?
– Нет. – Джонатан запустил двигатель, но передачу включил не сразу. – Но своим снам я верю. Что-то будет. Плохое. Например, война. Мастер прав. Мирович и Престон – только начало. Или вы думаете, Хамелеон успокоится?
Всеволод Семенович ничего не ответил. Если мастер прав и старейший враг Цеха снова вышел на тропу войны, он не успокоится, даже если захочет. Убивать для него – инстинкт. Противиться ему враг не в силах. Равно как обычные люди не могут перестать есть, дышать и размножаться. Так уж распорядилась природа…»
…Картинка резко сменилась, и очнувшийся Смотритель вздрогнул. Перед ним был все тот же аэропорт, но теперь он видел его вживую, а не через призму всплывшего из глубин памяти сна.
На какое-то время провидцу стало страшновато. А что, если мастер полетит тем же рейсом? Но нет, нет, это был не тот самолет. Смотритель должен лететь на «сорок седьмом» «Боинге», а во сне был какой-то небольшой, вроде старенького отечественного «Як-40» или «тушки»… той, что поменьше, как на сигаретах советских времен. Нет, беспокоиться не о чем, сон был вещим, но не для самого провидца.
Отдышавшись и подождав, когда сердце войдет в нормальный ритм, Смотритель прошел в глубь терминала и остановился перед несколькими телевизионными панелями, вывешенными в ряд на трехметровой высоте. Рейсы были рассортированы по времени отправления. Рейс провидца обнаружился в самом хвосте списка. Стойки 35–39, зона досмотра «С». Регистрация началась минуту назад. Прекрасно. Взгляд скользнул выше. А вот и он, чартер на городок с труднопроизносимым названием. Видимо, где-то в дружественной республике Казахстан. Регистрация уже идет, но вылет всего на десять минут раньше рейса Смотрителя.
Провидец вернулся к началу списка, проверил еще раз и снова уставился на строку информации о казахском чартере. Есть еще один рейс, тоже небольшой самолетик, правда, импортный, но он упадет в океан, погибнут все пассажиры. А этот «Як» или «Ту» ни до какого океана не долетит по определению. Он и до Тянь-Шаньских предгорий не долетит, он рухнет в лесу, среди высоких пышных елей. Так было в вещем сне, так будет и наяву. И не все пассажиры умрут сразу.
Перед глазами снова мелькнул рапид с несколькими стоп-кадрами, акцентирующими внимание на особо кровавых сценах…
«…Как раз в ту минуту, когда «Шевроле» провожающих покинул стоянку аэропорта, мастер показал приветливой стюардессе корешок посадочного талона и занял свое место в салоне бизнес-класса. Место оказалось в первом ряду, хотя мастер на такую роскошь не рассчитывал. Да и не видел он особой разницы между телеэкраном, закрепленным на спинке впередистоящего кресла и тем же экраном, вмонтированным в пластиковую стенку. Разве что в первом ряду больше места для ног, но ведь дальше, чем на всю длину, их все равно не вытянешь, а это можно сделать, сидя на любом месте первого салона. А уж на каком месте умирать, если, не дай бог, самолет рухнет, и вовсе безразлично.
Мастер окинул взглядом интерьер воздушного судна. Не новая машина, но еще послужит. Главное, вовремя проводить профилактику и не экономить на запчастях. Мастер откинулся на мягкую спинку и прикрыл глаза. Пока не закончится посадочная суета, можно подремать. С возрастом мастер начал находить в этом нехитром занятии даже некоторое удовольствие. А ведь когда-то считал сон злейшим врагом и уделял ему не больше трех часов в сутки. Что делает время!
Лететь в первом салоне было приятно: гул двигателей не докучал, да и отрыв от земли получился настолько мягким, что мастер его не заметил. Зато он сразу заметил, что самолет почти не набирает высоту.
Удивиться или испугаться мастер не успел. Звякнул тревожный сигнал, замигал свет, и самолет затрясся, будто в ознобе. После пяти секунд лихорадки лайнер клюнул носом и пошел на снижение. В салоне запахло горелым пластиком, и почти сразу из маленьких ниш в багажных полках вывалились желтые кислородные маски. Это был очень дурной знак. Мастер поймал болтающуюся маску и прижал к лицу.
Гул двигателей превратился в рев раненого слона, а затем резко оборвался. Во втором салоне истошно завопили женщины. Самолет сильно встряхнуло, и он завалился на левое крыло. Из какого-то секретного отсека выглянула белая как мел стюардесса. Машину снова тряхнуло, снаружи слева послышался сильный удар, и стюардесса, совершив пируэт, упала почти на руки мастеру. Она рухнула на колени перед его креслом и ударилась лицом о подлокотник. Мастер попытался ее поднять, но девушка обмякла и сползла на пол. Мастер увидел ее рассеченное лицо, и ему на секунду стало удивительно – рана выглядела очень глубокой, но крови из нее вытекло всего несколько капель. Однако и эти три-четыре рубиновых капли на фоне мертвенно бледной кожи выглядели страшнее любого фонтана из пробитой артерии.
Самолет лег на правое крыло, сразу же последовал новый удар, тоже справа, и машина начала разворачиваться левым боком по ходу движения. Мастер, наконец, догадался взглянуть в иллюминатор.
За стеклом в неверном свете самолетной фары мелькали ветви хвойных деревьев. Казалось, что они с каждым мгновеньем набухают и растут в длину и вширь. В действительности это по мере снижения самолета на смену еловым верхушкам приходили ветви потолще.
Новый удар пришелся в днище, а секундой позже удары посыпались, как град, и, казалось, со всех сторон. Самолет окончательно развернулся левым боком вперед, и удары заглушил громкий, невыносимо противный скрежет.
Вопли людей перешли в хриплый вой. В салоне погас свет, и, наконец, случилось то, чего мастер ждал с самого начала. В хвостовой части самолета грохнул мощный взрыв. Горячая, тугая, беспощадная волна ударила в спину и швырнула мастера вперед вместе с креслом. В тело впились тысячи осколков металла, пластика и стекла, но это был еще не конец.
Мастер получил сильный удар в живот и перевернулся вниз головой. Из новой позиции он видел горящий салон, тлеющие кресла и какие-то красные разводы на поменявшихся местами полу и потолке. Дыма было мало, поскольку весь он стремительно улетал в дыру на месте оторванной хвостовой части самолета. В ту же дыру вылетали кресла, багаж и пассажиры. В поле зрения оставались только двое мужчин из первого салона, а еще несчастная стюардесса, в неестественной позе припечатанная к основанию горящего кресла. Девушку переломило пополам, и ее белокурый затылок почти касался пяток.
Еще мгновение, и последний удар, о землю, должен был прервать мучения, но этот последний миг растянулся, казалось, на целую вечность…»
…– Сумочку в салон?
– Что? – Смотритель очнулся и обнаружил перед собой стойку регистрации. – А, да, с собой.
Перед внутренним взором еще раз мелькнуло бледное лицо красавицы стюардессы, и провидец внутренне содрогнулся; не дай бог встретить ее где-нибудь в посадочной зоне! Предупреждать непосвященных Смотрителям было строго запрещено, под страхом смерти запрещено, но ведь нервы-то не железные. Хотя вряд ли девушка отреагирует на предупреждение какого-то сумасшедшего «авиафоба».
– Сектор «С», прямо и направо, – служащая в форме «Остлайн» мило улыбнулась и указала почему-то влево.
Смотритель кисло улыбнулся в ответ, сгреб билет, паспорт и посадочный талон и побрел прочь от стойки. Но не в зону «С», а к регистрационным стойкам первой десятки. Где-то там с минуты на минуту должен появиться субъект «маленького поручения». Где? Во сне фигурировали аналоговые часы. Смотритель пошарил взглядом. На табло часы цифровые. Где еще? На руке? Нет, те были другими, простыми, но немного странными, будто нарисованными высоко на стене. Да вот же они, на стене и есть!
