Америка off… - Ерпылев Андрей Юрьевич (прочитать книгу .txt) 📗
Продольный разрез на непривычно широком магазине демонстрировал желтые спинки не менее десятка патронов, так что жить можно. Жить самому и не давать жить другим…
– Тяжело в деревне без нагана!..
– Чего?
– Лежи! – шикнул Извеков на высунувшуюся из-за своей кучи Мэгги. – Меня прикрывай!
– Есть, сэр! – автоматически отозвалась «валькирия» снова скрываясь из виду.
Беглый взгляд на беглеца: похоже в относительном порядке, правда, едва ли в сознании – длинные черные волосы закрывают лицо, окровавленная тощая и грязная пятерня продолжает едва заметно теребить неподдающийся магазин… Потерпит! Сперва «жмуры».
Второго «охотника» он тоже «уконтрапупил» качественно – на стремительно бледнеющем лице стыла удивленная полуулыбка, а под острым щетинистым подбородком еще лениво взбулькивала густая черно-красная жижа…
Внезапно почувствовав, как желудок стремительно подкатывает к горлу, Сергей отвернулся и шагнул к двум, скошенным Мэгги, лежавшим друг на друге, словно утомившиеся любовники.
Да, в реале-то это совсем не напоминает игру… Тут пули и картечь разят не фантастических монстров, а живых людей из плоти и крови, делая их мертвыми, безнадежно мертвыми…
Один был «готов однозначно», а вот второй…
Разглядев забрызганное кровью бледное молодое лицо с огромными зрачками во всю радужку и, особенно, жирно лоснящиеся багровые пальцы, силящиеся удержать что-то белесо-сизое, шевелящееся и ритмично подрагивающее, в булькающем красном месиве развороченного картечью «Винчестера» живота, Сергей почувствовал, как земля уплывает у него из-под ног…
– Ты в порядке?
Чьи-то заботливые руки подсовывают под затылок мягкое. Мама? Мамочка! Родная…
Только почему она говорит по-английски?..
Сергей распахнул глаза и увидел склоняющееся над ним знакомое лицо. Мэгги! Как она сдала за эти дни… Морщинки у глаз, темные круги… Конечно! Такие переживания!..
Память тут же выложила все неаппетитные подробности и… Парень едва успел перекатиться на живот, чтобы дать волю кинувшемуся наутек желудку…
Давненько его так не выворачивало! Даже та памятная вечеринка, когда нажрались с Лешкой в одной интересной компании не то что до поросячьего визга, а до полного отрубона, вернее, ее плачевные последствия, не шла ни в какое сравнение с этим… Похоже, желудок поставил своей целью извергнуть наружу все, что было выпито и съедено с самого отъезда из Флоренции, а, возможно, и задолго до этого…
Кто бы мог подумать, что вид мертвого или умирающего человека окажет на бравого морпеха, туманно живописующего, бывало, некие обстоятельства, когда доводилось «мочить» направо и налево… Вздор! Ребячья бравада! Самое большее количество крови за раз Сереже приходилось видеть лет в двенадцать, когда они с пацанами бегали смотреть на огромную псину, колли или московскую сторожевую (теперь уже не помнится точно), сбитую грузовиком на углу Елькина.
Здоровенная лохматая собаченция с разможженной головой, судорожно дергая боком, лежала в огромной блестящей луже, на сером грязном асфальте казавшейся черной, будто гудрон… Лишь окурок, когда до него добралась медленно плывущая граница пятна, постепенно окрасился ярко-алым…
Сергея снова вывернуло наизнанку, хотя блевать было уже нечем – желудок, совершенно опустошенный, подергивался впустую, не в состоянии наскрести и чайной ложки содержимого.
Мэгги ласково гладила Извекова по склоненной шее, приговаривая:
– Успокойся, милый… Со всяким бывает в первый раз… Ты лучше поплачь…
Поплачь? Как это поплачь? Да разве…
Слезы, не спросясь, рванулись наружу неудержимым потоком, сладко омывая душу, вынося наружу всю горечь.
– Всегда так бывает… Когда мне пришлось убить в первый раз, то тоже не могла прийти в себя неделю. Мне даже специально дали отпуск…
Забыв про струящуюся по лицу влагу, Сергей рывком сел.
Мэгги?.. Убивала?.. Такая мирная и домашняя?..
– А что здесь такого? – с улыбкой пожала плечами девушка. – Я же агент специальной службы…
– И… это… многих?.. – выдавил Извеков, вглядываясь в милое лицо. – Многих ты… убила?
– Троих, – снова пожатие плеч. – Вернее, двоих. Третий потом умер в госпитале…
– Но…
– Они были врагами! – неожиданно жестко отрезала Мэгги, заглянув в глаза Сергею. – Они были врагами, мальчик! Совсем как эти, – кивок в сторону трупов. – И, если бы я не выстрелила первой – они убили бы меня. Или моего напарника… А эти – нас обоих! Ты же был солдатом, Серж!
– Да… но…
– Какие же вы солдаты, если распускаете нюни при виде крови?
– Да я больше дачи строил для генералов, – неожиданно признался Извеков подруге, – чем стрелял и окапывался. Коровники ремонтировал, да картошку в подшефном совхозе убирал… А еще…
– Не надо, – девушка прикрыла его губы ладонью и поцеловала в лоб. – Не надо… Потом… Давай лучше девушкой займемся.
– Ке-е-ем?!!..
– Это не Нэшвилл, а Альбертсвилл! – сообщила девушка, которой, при ближайшем рассмотрении оказался беглец, когда его перевязали (сквозная рана в левом плече оказалась хотя и болезненной, но не опасной для жизни), сделали противостолбнячный укол, обезбаливающее и пару инъекций антибиотиков. – Вы просто свернули не на ту дорогу. Вам нужно было на тридцать шестую, а вы поехали по сороковой.
Умытая и причесанная, насколько позволяли длинные неухоженные патлы цвета грязного воронова крыла, она выглядела просто прехорошенькой. Этакий, знаете, восточный тип красоты, который не портят смуглая красноватая кожа, высокие скулы и непривычного разреза глаза. Хотя, для русского глаза, наверное, не очень-то непривычного…
– Я индеанка, – просто объяснила спасенная, правильно поняв интерес к ее внешности. – Мы – индейцы-чероки из племени Хромого Бизона. Наша резервация тут совсем рядом, в тридцати милях. Я училась в городе, когда произошла Катастрофа. А потом все это… ну… война и все такое… Хуже всего стало, когда белые ушли и тут развелись банды мародеров… Сегодня нам с Джоном не повезло…
Сергей и Мэгги переглянулись.
– А какое сегодня число? Какой день? – спросили они, не сговариваясь, почти хором.
– С утра было двенадцатое, – улыбнулась бескровными губами девчонка. – Двенадцатое октября, четверг.
– Три месяца! – застонала Мэгги, отчаянно вцепляясь в рукав Извекова. – Больше трех месяцев! Нам тут нельзя задерживаться ни на минуту!
– Вы о чем? – с интересом переводила взгляд с одного на другую юная индеанка. – Я что-то упустила?
– Погоди, – отмахнулся Сергей от стонущей фэбээровки. – Не вяжется что-то… Катастрофа, война, эвакуация… Многовато для трех месяцев получается…
– Да про что вы? – рассердилась раненая. – Какие три месяца?..
– Какой сейчас год? – внутренне замирая, перебил ее парень. – Две тысячи…
– Пятнадцатый, – спокойно ответила девчонка. – А вы бы какой хотели? И, вообще, может быть кто-нибудь объяснит мне с каких таких небес вы оба свалились?..
16
– Вам мат, ваше превосходительство!
– Не «превосходительство», а всего лишь «высокоблагородие», – ворчливо заметил Кирилл Наметнов, придирчиво изучая абсолютно безвыходную ситуацию на карманной шахматной доске, ютящейся на краешке столика, сплошь заставленного консервными банками и бутылками из-под газировки, заваленного огрызками яблок и хлебными корками. – Историческую литературу читать нужно… Смотришь – пригодится.
– У нас – не пригодится! – безапелляционно отрезал майор Старожилов, откидывясь на подушку и забрасывая руки за голову. – Сам посуди, Кир: какие из нас с тобой «благородия», да еще «высоко»? Рвань, ср… и дрань…
– Ну, ты это брось!
– Что брось? – подскочил на полке Юрка. – Ты посмотри, чем личный состав занимается!
– Чем?
– Водку жрет!
– В этом есть и ваша вина, господин майор…
– Ага, моя лично… Куда нас тащат? Подальше от Москвы?
– Наше дело, Юра, выполнять приказ…
