Зверолов - Поселягин Владимир Геннадьевич (бесплатные версии книг TXT) 📗
— Один, — подтвердил я и попытался ногой спрятать коробку с минибаром за стол.
— И тебе он так нужен?
— Нужен.
— А мне нужнее, — отрезал дед. — Ты себе еще найдешь, а я где такой возьму?
Подумав, я кивнул. Тут дед прав, с моими связями сделать это было не трудно, канал Алекса мне был известен.
— Ладно, тем более у тебя скоро день рождения. Подарком будет.
— Вот и ладушки, — обрадовался дед.
Похоже было, что он меня провел, взяв нахрапом, и сам не ожидал благополучного исхода. Я мог настоять на своем.
— Что думаешь завтра делать? — спросил дед.
— О, дел полно, нужно всё успеть до начала занятий. Так что я на вас рассчитываю, присмотрите за внучками, пока я по Москве бегаю, улаживаю свои дела.
— Конечно, поможем. Аль не родственники?
— Это да… Херес будешь? Из солнечной Испании, между прочим.
— А давай. Испробуем, что это такое.
Спустя двадцать минут дед сделал еще один смачный глоток, с удовольствием прищурился и, хитро улыбнувшись, спросил:
— У тебя только одна бутылка или?..
— Грабю-ю-ют, — тихо прошептал я.
Два с половиной года спустя, ноябрь 1968 года.
Москва.
Подняв воротник, чтобы спрятаться от пронизывающего ноябрьского ветра, я нетерпеливо посмотрел в сторону площади у метро.
«Может, в машину сесть? Блин, тогда пропущу Владимирова, а он мне очень нужен… Да где он?! Рабочий день начинается, это его обычный маршрут из дома на работу… О, он вроде?!»
Поежившись от ветра, я направился наперерез интересующему меня объекту, что направлялся к дверям станции метро.
— Здарова, — поприветствовал я его.
— Привет, — кивнул майор.
— Есть минутка поговорить?
— По такой погоде как-то желания нет. Пойдем в общепит. Тут за углом ближайший.
— Пошли.
Через двадцать минут мы стояли за высоким столиком и, попивая горячий чай, беседовали. Причина для встречи с майором у меня была прозаичная. Сегодня утром, буквально час назад, мне позвонили и предупредили, что меня вызывают завтра в обед в управление комитета, мол, чтобы я не уехал никуда. Причем быстро так сказали. Сперва спросили, кто у аппарата, убедились, что я — это я, сообщили и тут же положили трубку, отчего я не успел послать звонившего далеким маршрутом. Вот и заинтересовался, кто это балуется со мной телефонными хулиганствами. А так как Владимиров работал в организационно-аналитическом отделе, куда его месяц назад перевели, то и решил через него узнать, кто мной интересуется.
Одним словом, позавтракал, отвез дочек в садик и поехал перехватывать Владимирова к станции метров, так как к дому я точно не успевал.
— Когда тебе надо? — уточнил майор.
— Сегодня бы.
— Звонить тебе не стану, встретимся тут же в семь вечера.
— Блин. В семь у меня курсы хирургии, профессор Зиновьев ведёт, не хотелось бы пропускать. Ничего, я что-нибудь придумаю.
— Тогда встречаемся тут.
— Договорились.
Распрощавшись, мы разошлись, я направился к машине, чтобы отправиться в институт, в котором учился с немалым удовольствием и интересом, а Владимиров к себе на работу. Надеюсь, вечером будут нужные новости.
«Интересно, что им надо? — размышлял я, шагая к машине. — Отдать долг за Францию? Глупость несусветная, два с половиной года прошло, какая, к черту, благодарность? Вон, ноябрь шестьдесят восьмого на дворе. К тому же я пробил, кто так ко мне отнесся и кто за это дело себе орден благодарности заимел, из-за чего я теперь и не люблю замполитов. Не-е-ет, тут что-то другое. Посмотрим, что».
Лекция на факультете хирургии так увлекла меня, что я чуть не пропустил встречу с Владимировым. Извинившись перед профессором и пояснив, что мне очень надо уйти пораньше, я получил разрешение. У профессора я был в любимчиках. Еще когда перешел на четвёртый курс в прошлом году, попросил Евгения Андреевича устроить меня на полставки в институт Склифосовского ассистентом хирурга, чтобы нарабатывать опыт еще на студенческой скамье. Просьба, конечно, была не обычная, но не для профессора, к тому же я не первый, кто подходил с такой просьбой. Были самородки и до меня, просто другие так не наглели, напрашиваясь на практику к лучшим хирургам Союза. Не знаю, на какие рычаги нажал профессор, но вот уже больше года я, оформившись как операционный медбрат, практикуюсь у наших лучших хирургов в свободное время. Честно скажу, я за год на практике узнал больше, чем за два года на лекциях. Участвовал во множестве операций, хоть и принеси-подай совместно с операционной сестрой, но опыт нарабатывал. Правда, какими бы у меня ни были успехи (около десяти аппендицитов лично вырезал под присмотром дежурных хирургов за полтора последних года), я всё равно пока не дотягивал до хирурга. К серьезному меня не допускали. В приемном покое также успел поработать, нарабатывая опыт. Кости вправлял, проводил первичный осмотр и направлял в операционные под присмотром дежурного врача. За год я сделал себе имя. Вон, даже начальник института интересовался, куда я собираюсь после учебы и не хочу ли к ним устроиться штатным хирургом. Решение мое удивления не вызвало, я с немалым удовольствием согласился работать в Склифе. В глухомань ехать по распределению не хотелось, хотя и там можно набрать немалого практического опыта.
В прошлом году, когда дочкам было четыре годика, я всего месяц с ними отдохнул в бархатный августовский сезон, тогда я всё лето провел в приемном покое, не забывая ассистировать в операционных в свободное время. Многие хирурги уже знали: если попадется в их практике интересный случай, можно смело вызывать меня. Примчусь быстрее собственного визга. Я еще ни разу не отказался попрактиковаться и наработать опыт. Этой весной отпраздновав дочкин день рождения и пятилетний юбилей, в начале лета отправил их отдыхать на нашу семейную фазенду в Сочи с тринадцатилетними тетками — и снова на практику в институт Склифосовского. Дошло до того, что те сами написали заявку на меня и еще на двоих. Дурной пример заразителен, как говорится. Жаль только, что зимой из-за детей практика у меня заметно слабее, чем летом. Сейчас-то я в дом возвращаюсь рано, часов в семь — восемь вечера, стараясь не пропустить вечерние лекции, а летом я и ночевать умудрялся в больнице.
Опыт я приобрёл немалый, даже участвовал (просто смотрел во все глаза) в особо сложных операциях. Таких случаев я могу с ходу насчитать три десятка. Огнестрельные, черепно-мозговые, ножевые, повреждения после ДТП, даже хронические заболевания и ожоги. Через все эти операции я прошел не раз.
Именно поэтому лекции хирургии профессора Зиновьева я не пропускал, о чем он прекрасно знал, будучи таким же фанатом хирургии.
— Причина серьезная, я надеюсь? — спросил он.
— На мой взгляд, более чем, — ответил я.
— Хорошо. Но просто так я тебя не отпущу. Держи конспекты лекций по проктологии на ближайший семестр. Выучишь за неделю и лично мне сдашь материал. Проверять буду строго.
Кроме того что я был его любимчиком, он еще не упускал случая дополнительно поучить меня. Причем как разнопланового специалиста, хирурга широкого профиля, так сказать. А мне что? Мне только в радость.
Встав из-за первой парты нашей аудитории, я подошел, забрал толстый том конспекта, написанный от руки знакомым профессорским почерком, повернулся было обратно за вещами, как профессор неожиданно рявкнул-спросил (это был его излюбленный метод, чтобы студент терялся от неожиданности):
— А ну, студент Соколов, назовите мне заболевания в проктологии?!
Развернувшись, я тут же оттарабанил:
— В проктологии занимаются диагностикой, лечением и профилактикой таких заболеваний, как полипы, травмы, инородные тела, опухоли, анальные трещины, выпадение кишки, глистные инвазии, проктит, анальный зуд и колит.
Подобными эскападами профессор мог вогнать только перво- и второкурсников, но никак не опытного пятикурсника, знавшего профессора не понаслышке и не раз бывавшего у него дома в качестве гостя.