Сашка (СИ) - Поселягин Владимир Геннадьевич (читать полную версию книги .txt) 📗
Там меня уже ждали. Первым делом поменял плёнку в фотоаппарате. Проверил как котомка, освободил её от всего, убрав в один из немецких ранцев. А вот «Вальтер» тот что «ППК», скинув куртку, наладил под рубаху, подогнав ремешки. Хорошая кобура, почти не заметна. Вот так одевшись, я попил воды, напоив лаек, побегали мы хорошо, и занял своё место на козлах телеги. Мы так и поехали дальше по оврагу, возвращаться на дорогу где было множество погибших, я не хотел категорически, оберегал семью от такого зрелища. До вечера, вернувшись чуть дальше на дорогу, мы переодели около двадцати пять километров, больше чем мы обычно в сутки проходим, и встали на ночёвку. Устали все, включая лошадей, так что продолжать движение даже ночью мы были просто не в силах. Укатал нас всех сегодняшний день.
Сегодня пятнадцатое июля, завтра утром будем в городе, куда так стремились. Нужно сделать покупки и двигаться дальше. Подобный темп я собирался поддерживать ещё пару дней, а может и больше. Канонада за день, не смотря на то, что мы постоянно были в движении, не только не стихла, но и сблизилась. Даже дед её стал слышать, что его так же тревожило.
Ночью меня поднял заворчавший Шарик, оказалось у нас пытались увести лошадей. Лайки это тоже почуяли, так что подхватив винтовку я рванул к тому месту где они паслись, это недалеко, метрах в тридцати от нашего лагеря укрытому под очередным деревом. Как уже говорил, я старался места стоянки именно такие подбирать, под деревьями. В небе стояла луна, так что воров я хорошо видел.
- А ну стой! – крикнул я, заметив, что двух лошадей уводят.
Увели бы и остальных, но меня заметили. Один запрыгнул на спину Орешка, второй бежал рядом с другим конём. Понимая, что воры фактически поставили крест на спасении моей семьи, я стал действовать не раздумывая. Вскинул винтовку к плечу и выстрелил. Тот что был верхом получив пулю в спину свалился на гриву коня, я же на бегу перезаряжаясь, сделал второй выстрел. Вскрикнув упал и второй вор. Обернувшись, я заметил, что за мной спешит дед с «берданкой», босой и со всколоченной бородой, но не остановился. Лошади остановились, так что не составило труда к ним подойти и передать деду, чтобы отвёл обратно. Первый свалился на траву, я его осмотрел. Хриплое неровное дыхание, рана в пояснице, не жилец. Даже добивать не стал, а вот второй хоть и ранен был серьёзно, но в сознании. Я осветил его трофейным фонариком, тот хрипло дыша, попросил остановить у него кровь.
- Ты мою семью убить хотел, - покачал я головой. – Нет уж, око за око.
Коротким тычком ударив лезвием ножа в шею, я отошёл в сторону наблюдая как толчками выходит из вора кровь вместе с жизнью, после чего вытер нож и, положив винтовку на сгиб локтя, направился обратно к лагерю. Кстати, винтовку я так после стрельбы вчера и не почистил, времени и сил просто не оставалось. Всё отдавал только чтобы уйти от немцев как можно дальше. Наши все от выстрелов проснулись, возбуждены были, так что успокоив, велел спать дальше. Нам требовался отдых, на это я и упирал.
Подойдя к своей телеге, переложив винтовку в другую руку, и посмотрел на горизонт, в ту сторону, где были немцы. Горизонт было хорошо видно, там светлели зарева пожаров. На дороге что находилась в полукилометре от нас, мы всегда старались вставать лагерем подальше от неё, так и шло движение. Рёв моторов было слышно постоянно. Вздохнув, я забрался под телегу, на своё место, Волк тут же лёг мне в ноги, и Марина, лежавшая рядом, тихо спросила:
- Кто это был?
- Воры. Тут деревня не так далеко, вот они по ночам по-тихому беженцев и обирают. Я узнал это у раненого.
- Понятно. Гады какие.
- Это да. Спи, завтра тяжёлый день.
Встали мы ещё до рассвета, успели сварить похлёбку. Всё же нам нужна жидкая и горячая пища, на остатках муки напекли лепёшек, мы с дедом за это время лошадей запрягли, ну и трупы воров оттащили подальше, где густая высокая трава была, чтобы малые их не видели.
Ещё солнце не поднялось, как мы успели покушать, собак покормили и, собравшись, выехали на дорогу, на которой пока было мало беженцев, остальные ещё спали на обочинах и в кустах рядом, если такие были. Согласно карты до Дна было километр шесть, совсем немного не доехали. Так что уже в девять утра, мы подъехали к нему. Но не заезжали, а объехали, и пересекли железнодорожные пути, последние километры мы вдоль чугунки двигались. Там найдя подходящее место, разбили лагерь. Дед остался охранять, и следить за порядком, а я полностью разгрузив телегу, забрал Марину, Димку и Валентину, а так же Волка и Белку. Для охраны у нас был Шарик, что так и привязан к задку моей телеги. Марину в город вело серьёзное обстоятельство, зуб разболелся, второй день уже мучилась. Так что я планировал найти стоматолога, остальные так, прокатиться решили, а собаки для охраны.
Мы въехали на территорию города и двинули вглубь, у прохожих интересуясь, где что находиться. Из десятка прохожих всего один оказался местным, он всё и объяснил, вот мы и двинули по нужному адресу. У очередного магазина стояла очередь. Моё внимание привлекла засыпанная воронка и щит, установленный рядом, где сообщался, что десятого июля, от разрыва немецкой авиабомбы тут погибло больше восьмидесяти человек. Рядом лежали цветы, полевые. Марина сидевшая рядом, только вздохнула. Столько смертей за это время.
У всех магазинов стояли большие очереди, где и по сотне человек, мы же ехали к рынку, там куда дороже, но должно быть всё, что нам нужно. По пути был и дом стоматолога, что практикуется на дому. Тот там и оказался, пожилая женщина, она осмотрела Марину и назвала цену. Нормально, я сразу отдал, и Марина осталось, зуб рвать не будут, он поддавался лечению. Валька осталась с сестрой, ну а мы с Димкой покатили к рынку. Терять время в ожидании пока пройдёт лечение не стоит, я планировал убраться отсюда как можно быстрее. Сам рынок бурлил людским водоворотом. Вроде и немцы на подходе, а торговля на площади у железнодорожного вокзала шла во всю, особой обеспокоенности на лицах вокруг я как-то не замечал. Даже дымы пожаров на станции, а её бомбили, их особо не тревожили.
Оставив телегу под присмотром Димки и псов, со мной только Волк пошёл, я заторопился ввинтиться в толпу, что ходила по рынку. Тот стихийный был, это заметно, на тряпочках товар был выложен, или на принесённых ящиках, видимо тут раньше так, по мелкому торговали, но когда город переполнился беженцами, то и торговля расширилась. Причём милиция не возражала, один сотрудник скучал в стороне, просеивая взглядом прохожих. По мне он тоже прошёлся, и не остановился, я его не заинтересовал. Найдя те места, где торговали продовольствием, от зерна отказался, на кой оно мне, но мешок муки, недавно молотый, нашёлся. Я сторговался за него, потом за мешок гороха. Тот у нас давно закончился. Продавец оказался не левый, а работник местного колхоза, продавалось всё официально, с борта «полуторки».
Разных круп взял, мешок картошки, естественно прошлогодней, свежая ещё не поспела. Луку взял, чеснока, бочонок солёных огурцов. Всё это крепкий парень, помощник продавца переносил в мою телегу. Волк там остался при первом возвращении, ему толпа все лапы оттоптали, правда, он тоже в долгу не остался, в отместку под вопли постаревших хватая их за ноги, но больше подвергать себя такой опасности не хотел. Так что остался с Димкой. Посуду я тоже осмотрел, купил новенький пятилитровый чайник, на ручке была выемка, позволяющая его подвешивать над костром, то есть он изначально на это был рассчитан. Так же взял сковороду с крышкой, чуть больше той, что у нас ещё была. Нашёл бочонок подсолнечного масла и бутыль льняного. С солью были проблемы, но два кило крупной дроблёной найти удалось. Одной из ценных вещей, это рукавица, специальная чтобы браться за горячее железо, вроде рукояток сковороды или чайника. Чтобы не обжигаться накалившимся на костре металлом. А то наши поварихи разными тряпицами для этого пользовались, что не всегда спасало. Мыло вот брать не стал, оно у нас и так было, солидный запас. Лагерь у нас на данный момент остановился у небольшого пруда, и там сейчас шли постирушки. Весь запас грязной одежды и пелёнок отстирывали. Последние и так подходили к концу, в полотенце брата заворачивали, который их с той же периодичностью пачкал.
