Ангрон: Раб Нуцерии (ЛП) - Сент-Мартин Иэн (книги без регистрации бесплатно полностью txt, fb2) 📗

Огонь еще до конца не пожрал Малкойю, когда с орбиты примарху доставили весьма тревожную весть.

28

На мостике «Завоевателя» три сотни душ работали среди упорядоченного хаоса, просчитывая курсы и маневры флагмана XII легиона и целого флота кораблей сопровождения. Адмирал Геброн с помоста, возвышающегося в центре зала, осуществлял общее командование, а целая плеяда отдельных систем и задач, начиная отводом тепла от реакторного сердца «Завоевателя» и заканчивая перезарядкой его колоссальных орудийных батарей, передавалась в ведение капитанов и младших командиров всех рангов.

Обязанность следить за ауспиками дальнего радиуса действия выпала лейтенанту Венсану Карафи. В ранние годы жизни он, отпрыск знатной семьи, выросший на шпилях Улья-прим процветающего мира Плитон, ни разу не столкнулся с поводом усомниться в себе. Именно благодаря непоколебимой самоуверенности, как и своей родословной, Венсан и добился командного поста на борту «Завоевателя». Лейтенант то и дело устремлял взгляд на медный трон в центре мостика, который планировал в один прекрасный день занять сам.

Текущая кампания выдалась крайне скучной. Враг не имел ни флота, ни системы орбитальной обороны, которую «Завоеватель» мог бы вскрыть своими орудиями, а после Брухо ни один капитан не отваживался на бомбардировку с орбиты. Поэтому Венсан Карафи не нашел себе другого занятия, кроме как мерить шагами нишу своей станции и ждать сигнала от бригады сервиторов, следящих за любым возмущением на границе системы.

— Обнаружена аномалия, — прогудел один из подчиненных Карафи.

Из мешанины приборов, заменявшей рот соседнему сервитору, поползла лента пергамента с отпечатанными данными.

— Сигнатура варп-перехода. Сигнатура варп-перехода. Сигна…

Карафи вдавил руну на затылке киборга, отключив тому речевой центр, затем наклонился к нему и ухватил распечатку тактических данных за уголок. Когда показалась перфорация, лейтенант вырвал лист из зубов сервитора, и его взгляд быстро забегал по строчкам свежеотпечатанного текста. Дочитав до конца, он резко повернулся к своему подчиненному.

— Ты, — Венсан положил ему на плечо руку в перчатке. — Еще раз проверь эти показания.

— Но, господин, — отозвался специалист, указывая на экран. — Их уже…

Лейтенант стиснул ладонь, глубже впиваясь пальцами в его плоть.

— Говорю тебе, проверь еще раз.

Оба напряженно молчали, пока дешифраторы повторили цикл, переписывая невнятные узловатые руны, которые возникали на экране, в нечто более читаемое. Увидев полученный результат, Венсан выпрямился и побледнел. На его лбу выступили бисеринки пота.

Глухо цокая набойками по настилу, лейтенант торопливо подошел к командному посту. Адмирал Геброн стоял перед громадным медным троном по центру помоста и переговаривался с несколькими гололитическими проекциями капитанов и старших офицеров других кораблей. Венсан остановился на почтительном расстоянии, затем подступил на шаг ближе, чтобы услышать, что же обсуждают капитаны.

— Скажи этой принцессе со шпилей, чтобы держала свой звездолет в строю согласно приказу! — ярился Геброн. — И мне плевать, кто ее отец!

Венсан сделал еще один шаг к помосту, затем другой и третий, пока адмирал не обратил к нему сердитый взгляд:

— В чем дело, лейтенант Карафи?

— Мой господин, — начал Венсан, прочистив горло и еще больше побледнев, — мы обнаружили массированное вторжение из варпа на границе системы. Кодированные сигналы, полученные нашими ауспиками, уже расшифрованы и подтверждены.

— Тогда выкладывай, наконец! — потребовал Геброн. — Кто это?

Не успел Венсан ответить, как погасли сразу три голограммы. Адмирал поднял глаза — остальные шкиперы коротко переговорили со своими подчиненными, не видимыми за пределами проекции, и затем тоже отключили связь. Геброн устремил на Венсана стальной взгляд с высоты командного помоста, приковав того к месту:

— Кто?

— Мой господин, — ответил Карафи. — Ведущий звездолет опознан нами как «Храфнкель». За ним идет целый флот. В систему явился примарх Русс и привел с собой Волков.

Эпилог

Я шагаю вдоль разбитых улиц, а целый мир вокруг меня горит огнем. Отблески пожаров разожгли в небесах ложный рассвет, озаряя все кругом багровыми тонами под стать царящему разгрому. Руины исполинского города украшают ошметки изорванных тел. Кровопролитие столь абсолютно, столь чудовищно, что я чувствую в воздухе привкус металла.

От него мое сердце поет.

Я взлетаю в кроваво-красную ночь на столбе пламени. Мой прыжковый ранец с ревом изрыгает клубы дыма и грязный свет. Я гляжу вниз, на разрушение, что мы принесли, на бойню, что мы учинили единственно ради самой бойни. Мы с братьями низринулись с орбиты несколько часов назад. Из «Лапы ужаса» мы, порченые дети в цветах ярости и крови, выплеснулись в столицу этого мира-святыни. Город умер быстро. Смертные легионы прогнившего Империума человека — лишь смазка для наших клинков. Ибо мы — Пожиратели Миров, и мы упиваемся погибелью, которую приносим.

Я не вижу, чтобы среди руин рыскал в поисках жертвы кто-то из моих братьев, но это и к лучшему. Чем больше между нами расстояние, тем меньше вероятность, что мы примемся вымещать жажду убийства друг на друге. Наш легион давно распался, а узы братства, которые есть лишь жалкое подспорье алчбе проливать кровь, с каждым днем все истончаются.

Улицы устланы отделенными конечностями и располосованными телами. Почти все они холодны, но некоторые по-прежнему скорбно источают на ветру последние остатки тепла. Все время, пока я разглядываю мертвецов, в глубине моих глазниц нарастает зуд. Зрелище кровопролития пробуждает машину, поселившуюся в моей голове. Выплескивая мне в вены свой яд, Гвозди будто бы говорят со мной, напевают мне в уши сладкую ложь, что после очередного убийства моя жажда крови уймется, но я знаю, что это невозможно.

«…Голод, — слышу я их шепот, — жертва…»

Мое чутье улавливает движение раньше глаз.

Я обрушиваюсь на землю. Скалобетон под моими когтистыми сабатонами раскалывается сеткой трещин. С первым смертным созданием я расправляюсь выстрелом из пистолета. Тварь отчаянно вопит, пока невыносимый жар испаряет ее плоть, оставляя лишь обугленные кости. Второе животное — скорее всего, священник, судя по вычурной мантии, — бьется в судорогах, пока я потрошу его цепным топором. В воздухе разносится влажный треск, с которым я отдираю сухожилия от костей. Я держу дергающееся существо высоко над собой, пока кровь изливается из вскрытых вен. Алые струи заливают мне линзы, и я срываю шлем и подставляю лицо под кровавый водопад. Кровь переполняет мне рот, и я едва не теряю сознание от экстаза.

Заключенная во мне ярость впитывает кровавый дождь столь же жадно, как и я сам, отчего благодарные Гвозди посылают сквозь мое тело судороги наслаждения.

— Кровь… для Кровавого бога… — выдыхаю я молитвенные слова.

Горячий жизненный сок стекает по моему телу, струится меж бледных витков зарубцевавшихся ран и вдоль острых грубых черт, присущих отродьям Ангрона. Я с силой швыряю обескровленные останки на разбитую брусчатку.

Некоторые смертные молят о пощаде, пока я добавляю их жизни к счету жертв моего топора. Я спрашиваю себя, чем, по их разумению, они могут вымолить у меня пощаду. Неужели им невдомек, кто их убивает?